Детская бригада, на вызов!

Элина Юдина работает на детской скорой почти четверть века – с девяносто третьего года. Кроме этого, она врач-педиатр в поликлинике, а недавно стала подрабатывать ещё и в платной клинике.

Элина ЮдинаКак на самом деле работает скорая, похоже ли это на сериалы, стоит ли верить страшным историям из интернета? Элина Эдуардовна рассказала несколько экстраординарных, странных, смешных и трагичных историй из жизни скорой помощи.

Неожиданный случай

– Раннее утро, смена заканчивается, едем спокойно на последний вызов, радуемся жизни. Вдруг звонит диспетчер: «Меняем вам вызов – даём роды». Ну роды так роды – поехали. Там женщина в первом периоде, у неё схватки, мы спокойненько привезём её в областной роддом… Это мы так думали, на самом деле ничего подобного, поднимаемся по лестнице, чувствуем, что‑то не так. Заходим в квартиру – картина: муж роженицы и фельдшер пятнадцатой психиатрической бригады перетаскивают женщину из кухни в комнату. И кричат: «Приехала детская бригада, ура! Скорей на диван, она рожает уже!!!» А психиатрическую бригаду послали просто потому, что они рядом оказались.

Господи, помоги, думаю, роды я не принимала никогда. А те, которые видела, как происходят, были в институте. Первая мысль – позвонить подруге-акушерке, и она всё расскажет. К счастью, она спала дома, а не стояла за операционным столом. «Аня, – говорю, – у меня тут роды, скажи, пожалуйста, что делать?»

И началось. Я прижала телефон ухом к плечу, освободила руки и чётко следую указаниям Ани. А в комнате все орут. Муж кричит – будем рожать на боку! Роженица собственно и лежит на боку и говорит, что их так научили в школе будущих матерей. Уже вижу головку и слышу Анин голос: «Пусть она развернётся, так нельзя рожать!» Говорю: «Ради бога, вы же раздавите ребёнка, голова приминается ногой». Муж кричит – не позволю, я кричу – повернитесь, у вас уже роды, Аня в трубку кричит – пусть она развернётся, уберите этого мужика куда‑нибудь, изолируйте!

Мы её всё‑таки переубедили. Жду ребёнка под чутким руководством Ани с телефоном между ухом и плечом. Головка уже прорезалась, плечи видно, тело выходит, ну всё… нужно ребёнка извлечь, укрыть, и Аня говорит: «А дальше ты и так знаешь, что делать».

Но дальше пошёл процесс другой, я спрашиваю, когда резать пуповину? Опять орут – не позволим резать пуповину! Ждём пятнадцать минут, нас так учили в школе будущих матерей!!! Да что ж такое… Отец орёт больше матери, кричит, что ходили в школу вдвоём! Фельдшер из психиатрической бригады стоит за мамой, там же фельдшер детской бригады, я – на другой стороне, и санитары где‑то поодаль. Вдруг прибегает кардиологическая бригада и говорит: «Мы вам нужны?» Уже нет…

Прикладываю ребёнка к груди, он даже сосать не пытается. Чувствую, замерзает, холодно ему, бедному. Опять уговариваем. Аня в телефон говорит – давай режь, не слушай дураков этих, время идёт. А отец на нас кричит, что в суд подаст. А мама говорит: «Ну пожалуйста, ещё немного». А отец орёт: «Не позволю, нам сказали пятнадцать минут». Но видно, что ребёнок мёрзнет, что ему пора уже жить самому. Хорошо, что у меня фельдшер рявкнула на мужа: «Что вы с ума сходите!», и он вроде бы успокоился. Я пуповину разрезала, наложила скобки. Ребёнком занялась, утащила его оценивать, проверять рефлексы, обрабатывать, согревать (наконец‑то!), а мамой занялась психбригада.

Мы с ребёночком обрядились, я его завернула, папочка пошёл взвешивать на напольных весах. Три шестьсот! А нам дальше с мамой нужно работать, я опять к Ане. Она спрашивает: «Время засекли, когда родила?» «Да», – говорю. «Полчаса после родов на обследование, только Христа ради, не ползайте руками и ничего не трогайте, послед должен выйти». Мы всё по инструкции сделали и счастливые поехали в роддом.

Они, конечно, не планировали рожать дома, но протянули до последнего, видимо, по указаниям этой самой школы для будущих мам… Так у нас родился Руслан.

Смертельный случай

– Один из самых страшных случаев в практике. Вызов, травма головы. Едем, перезванивает диспетчер – скорее-скорее, ребёнок не дышит. С мигалками летим, на месте бригада. Лежит ребёнок пятилетний, без сознания, голова разбита, весь в крови, они его «качают». Подбегаем с набором искусственного дыхания, дефибриллятором, у нас всё для реанимации с собой.

Вместе с нами вызывали реаниматологов, мы практически одновременно оказались втроём на месте – детская бригада, реаниматологи и кардиологи. Интубируем, подключаем дефибриллятор, под язык вкололи адреналин. Подоспевшие кардиологи сделали внутрикостный в ногу… «качали», «качали», ребёнок так и не очнулся.

Как потом выяснилось, мама вышла вынести мусор, дома осталась старшая девочка восьми лет и вот этот пятилетний мальчик. В комнате стоял диван и… такой пуфик, без ножек. Дети поставили пуфик на диван, мальчик упал с него, ударился головой о батарею, закричал, добежал до ванны, там упал на пол.

Девочка схватилась за телефон звонить маме, а мама не взяла телефон с собой. Позвонила бабушке-соседке, та пришла (фельдшер, как оказалось!), тоже пыталась откачать мальчика, потом прибежала мама, вызвала скорую. Соседка эта после рассказала, что, когда пришла, уже поняла, что мальчик умер, но всё равно пыталась спасти.

Странный случай

– Ребёнок перестал дышать, возраст десять дней. С мигалками летим через весь город, не соблюдая правил дорожного движения, просто рванули на полной скорости, а там какой‑то посёлок, дом деревянный, не сразу найдёшь. Проехать надо было как‑то хитро, отец стоит на дороге, встречает. Мы его в машину, он показывал дорогу.

Приехали, ребёнок без сознания, землисто-серого цвета, в носу всё пузырится. Электроотсосом всё убрали, обработали, померили температуру – 35,2°С! На грелку положили, преднизолона дали. У мамы спрашиваем, что случилось‑то? Отвечает отец, мол, мама его покормила, положила в кроватку, а он не дышит, синеет. Ну они и вызвали скорую. Маме говорим: «Собирайся, в больницу поедем», а она в ответ: «Сейчас, только супу поем»…

А мы у ребёнка сердце послушали, тоны глухие, выписан из роддома без порока, доношенный, всё нормально вроде с ним. На кислороде довезли до реанимации, а там судороги начались прямо в отделении. Оказалось, менингит.

Вылечили его, а через какое‑то время мы по скорой опять к нему приезжаем – ОРЗ. Хотя сказали, что заболел несильно, но мы, вспоминая прошлый раз, собирались серьёзно. В этот раз мама суп есть не стала, скорее оделась, поехали. На второй раз всё спокойно прошло.

Неотложный случай

– Некоторые медицинские сериалы я смотрю с удовольствием, например, «Склифосовского». Там очень много медицинских ляпов, но суть происходящего передана верно. И у нас буквально на днях был случай практически из сериала. Срочный вызов – судороги, летим с мигалками и сиреной. Ребёнку год. Выскакиваем из машины, тащим чемоданы, всю реанимацию, а из окна орут: «Скорее, спасите, помогите!!!» Мы как сорвались, Настя говорит, что не помнит, как с этими двумя чемоданами взлетела на четвёртый этаж!

В принципе, по первому взгляду – кожа синяя, розовая, белая – почти всегда всё понятно. Бабушка и мама орут что‑то невнятное. Я скорее к ребёнку, вижу, от судорог девочка только-только отошла, вся укутанная, как кипяток, горячая. Вкололи сибазон внутримышечно, девочка приходит в себя, взгляд ещё плавающий, но уже видно, что в сознании, ставлю градусник, 38,8°С! И буквально тут же синеют руки, ноги, начинается озноб, ну, думаю, сейчас снова как начнёт судороги выдавать! Мы скорей вкололи преднизолон, ставлю градусник – 39,9°С!

Семья орёт: спасите, помогите ребёнку! Родителей надо как‑то отвлечь, каждому выдала задание, чтобы не мешались и не кричали. Одному – быстро намочить тряпку, второму – найди ещё градусник, третьему – принести воды, чтобы охлаждать ребёнка. Но бабка с матерью не сдаются – стоят в обнимку, слезами горючими обливаются и кричат – она не такая была, не такая! Ревут, причитают!

Девчонка в сознание пришла, оклемалась, даже заговорила, мы дождались, пока спадёт температура, и поехали в больницу. По дороге выяснили, что накануне она упала с кровати, и у неё шишка на голове. А за день до этого вылила на себя кипяток, ожог уже проходит, я спросила, что с рукой‑то? Лучше бы не спрашивала, потому что мама снова начала кричать. Теперь – что она плохая мать.

Привезли. Первое, что должны исключить – внутричерепную гематому, потому что судороги могут быть по разным причинам. К травматологу подходим, а он говорит – о, господи, опять эта мама, они же только что у нас на перевязке с ожогом были. Да нет, говорим, теперь другая проблема.

То есть ребёнок сначала получил ожог, потом упал, а потом растерявшиеся родители в истерике сделали всё, чтобы спровоцировать судороги – уложили с высоченной температурой, закутали, надев памперс, и не дали ничего жаропонижающего.

То есть всё, как в кино – мы бежим, сломя голову, нарушая инструкции (я только потом поняла, что даже руки не обработала, в куртке к ребёнку побежала), а мама всё кричит, какие все врачи плохие. На самом деле неотложка.

Спокойный случай

– Спокойные смены бывают, особенно летом. Вызовы тоже разные – сопли, кашель. Промывания очень часто бывают, дети иногда проглотят что‑то не то – девочка из унитаза достала «утёнка», гель из него выпила, а пахнет вкусно. Привезли такую девочку, а в больнице три лба здоровых кричат: «Здравствуйте, Элина Эдуардовна!» Что такое? А, передозировка?! Это пациенты с моего участка в поликлинике, пьяные подростки.

Сегодня целый день такое спокойное было – температура, рвота. Как Федя у нас говорит, хватит неотложки, давайте лучше нам поносики.

Работа на «скорой» мне нравится, коллектив нравится, но я очень устаю. А в поликлинике порядка мало, по пятьдесят человек на приём, так участки распределяют. Бедные родители сидят в очередях по три часа. И нервы у всех сдают.

Я ещё в платную клинику пошла. Не из‑за денег, а потому что я там человек, а не «жалкий докторишка», как в поликлинике.

И какое было бы счастье, если бы мамочки не ставили своим детям диагнозы по интернету, не сходили с ума, а слушали врачей, которые знают своё дело.

Фото из личного архива доктора