Журналист Ольга Третьякова и газета «Правда Севера» несколько лет боролись за жизнь вельчанина Сергея Михайлова, без вины приговорённого к смертной казни
Это дело из 1990‑х наверняка войдёт в учебники журналистики и права. Обычно в уголовных историях один и тот же список действующих лиц: обвиняемые, потерпевшие, свидетели, следователи, адвокаты, прокуроры, судьи. В деле Михайлова активно участвовали журналист и газета. Причём не в обычном качестве «осветителей». Они смогли остановить и повернуть вспять огромную махину государственной правовой системы, которая чуть было катком не проехалась по человеку.
Принуждая к даче показаний
В 1994 году в Вельске какой‑то нелюдь изнасиловал и убил девочку-второклассницу. На раскрытие преступления, помимо городской милиции, бросили весь «цвет» областного УВД.
Подозрение пало на 20‑летнего жителя деревни Малая Липовка Сергея Михайлова, который как раз в день убийства девочки приезжал в райцентр к врачу. Судимостей за ним не числилось, но рос Сергей в детском доме и подростком был трудным – привлекался за кражу и мелкое хулиганство. Работал сторожем в местном совхозе, жил со старенькой бабушкой. Незадолго до событий, которые разделят его жизнь на «до» и «после», вернулся из армии.
Через несколько лет следователь Вологодской прокуратуры, в которую передадут дело Михайлова, докажет: при допросе на Сергея оказывали «психическое и физическое воздействие, принуждая к даче ложных показаний». Под давлением следствия подозреваемый сломался, подписал явку с повинной и «опознал» в качестве своей связку ключей, найденную на месте преступления.
То, что он слабо ориентировался на этом самом месте, никого не волновало. А вот над поиском мотива постарались. В доме у Сергея часто тусовалась местная молодёжь, в том числе несовершеннолетние. После общения со следователем 14‑летняя девочка заявила, что Михайлов насиловал троих её девятилетних сестёр-близняшек. Прежде от них не слышали ничего подобного. А гораздо позже девчонки признаются, что следователь на них «наорал» и потребовал, чтобы они оговорили «дядю Серёжу».
В деле появились обвинение в изнасиловании и столь необходимая для доказательства убийства «педофилия».
В апреле 1995 года Архангельский областной суд приговорил Сергея Михайлова к смертной казни. Моратория на неё в России тогда не было – президент Ельцин подписал соответствующий указ в мае 1996‑го. То, что Михайлова не расстреляли до этого времени, можно считать только чудом. Его поместили в камеру смертников архангельского СИЗО.
По принципу «одного окна»
А осенью 1996 года в Вельске снова была убита маленькая школьница. Преступление походило на то, за которое уже сидел Михайлов. Следователям пришлось искать «нового» убийцу. Местный житель с богатым криминальным прошлым дал показания на своего подельника Козлова, у которого, в отличие от Михайлова, действительно было психическое расстройство в форме педофилии.
Козлов опознал ключи, которые были главной уликой против Сергея. Сыщики вельского РУОПа нашли у нового подозреваемого дневник одной из школьниц, оставленный «на память», и другие неопровержимые доказательства вины. В декабре 1996‑го Козлов признался в убийстве обеих девочек.
Казалось бы, безвинно осуждённого Михайлова надо было как можно скорее выпускать на свободу. Но правоохранительная система, которая на его примере показала свою полную несостоятельность на всех этапах – следствие, надзор, суд – не торопилась признавать свою вину.
Особенно старалась выйти сухой из воды прокуратура, которая в те времена вела следствие и, по сути, надзирала за самой собой. Санкции на арест тоже давали прокурорские работники. Этакий принцип «одного окна», из которого попавшему туда человеку было уже не выбраться.
В убийстве – не виновен
В 1997 году в редакцию областной газеты «Правда Севера» попала копия письма осуждённого Сергея Михайлова в комитет по правам человека. Его делом занялась правовой обозреватель Ольга Третьякова. Редакция заключила соглашение на защиту прав Михайлова с одним из лучших архангельских адвокатов – Ильёй Берлиным.
Дело получило огласку, и замять его было уже невозможно. «ПС» освещала каждую, даже малейшую подвижку. Позже громкую тему подхватили федеральные СМИ.
Но система не сдавалась, назначала одну за одной ненужные проверки, «чистила мундир» всеми правдами и неправдами. Только после нескольких обращений в Генеральную прокуратуру РФ дело Михайлова передали в Вологду, чтобы в нём разобрались незаинтересованные в исходе следователи.
Вологодская прокуратура вынесла заключение о невиновности Сергея. Но прошёл ещё год, прежде чем Генеральная опротестовала смертный приговор Михайлову в Верховном суде. К тому времени президент помиловал осуждённого и заменил ему высшую меру на 25 лет лишения свободы.
В апреле 2000 года Верховный суд снял с Сергея Михайлова обвинение в убийстве. Но на нём осталось обвинение в изнасиловании троих несовершеннолетних, потому что с протестом на этот счёт Генпрокуратура не обращалась. Осуждённому назначили новый срок – восемь лет, а поскольку шесть из них он уже отсидел, Сергея подвели под условно-досрочное.
Он вышел на свободу в 2001‑м – после шести лет, проведённых в неволе за то, чего не совершал. Четыре года из них за Михайлова боролись журналист и газета. Прямо из колонии он приехал в редакцию…
Жизнь Сергея после страшного обвинения и частичного оправдания складывалась непросто. Много лет спустя он снова обращался в редакцию «Правды Севера» – уже в связи со своими семейными проблемами. Но главное – с человека сняли страшное обвинение в убийстве ребёнка.
В правоохранительной системе с тех пор многое изменилось. Следствие «отпочковалось» от прокуратуры в Следственный комитет России и стало независимым – по крайней мере, формально. Решение о заключении подозреваемого под стражу теперь принимает только суд. Наверное, ошибки возможны всегда, но в прежней системе предпосылок для них, очевидно, было больше. Ведь никого из причастных к осуждению невиновного не наказали. Наоборот, многие пошли на повышение.
«И вам не запрещали?»
Ольга Третьякова заведует кафедрой журналистики, рекламы и связей с общественностью Северного Арктического федерального университета со дня её основания в 2003 году. Доктор политических наук, автор более ста научных и учебно-методических работ, в том числе по правовой и судебной журналистике.
Правда, о деле Михайлова Ольга Владимировна студентам рассказывает редко:
– Во-первых, мне не нравятся спекуляции на его судьбе. С федеральных телеканалов звонят обычно накануне 10 декабря – видимо, готовясь отмечать День прав человека, вспоминают: а вот в Архангельске был случай… И тогда я вынуждена отказывать коллегам в комментариях и не даю контактов Сергея – человек давно живёт своей жизнью и, скорее всего, старается забыть всё как страшный сон.
Во-вторых, сегодняшние студенты многое воспринимают иначе. Недавно, например, они спросили с удивлением: «И вам не запрещали об этом писать?» А кто нам мог что‑то запретить, особенно тогда, в девяностые годы, когда российская пресса переживала свой «золотой век», была реально свободна и независима, и журналисты могли говорить и писать всё, что считали нужным? Я счастлива, что работала в газете в те времена, и надеюсь, что нашим выпускникам тоже удастся когда‑нибудь это испытать.
Конечно, без редакции «ПС», на страницах которой за четыре года вышло 46 публикаций о деле Михайлова, без Ильи Мееровича Берлина, который все эти годы абсолютно безвозмездно «бомбил» своими грамотными жалобами прокурорские инстанции, ничего бы не получилось.
