Про покорителей Арктики, обнищавшего Фильку и доктора Солнышко

Начав изучать родословную семьи, Дмитрий Крючков понял, что изучает историю государства Российского

Бабушка Дмитрия прожила сто один год. И когда умерла, родственники попытались выяснить день её рождения, потому что в паспорте было записано только «декабрь 1913 года». Послали запрос в архангельский архив, выяснили не только дату рождения, но и имена-отчества прадедов-прабабушек. С этого всё и началось.

Расползается и колосится

В красиво оформленное генеалогическое древо семьи Дмитрия Крючкова, которое выглядит, как старинный свиток, занесено триста двадцать человек – ближайших родственников по прямой линии. Но данные есть примерно на тысячу человек.

– Начали мы всё это вместе с троюродной сестрой Мариной Щербаковой, и постепенно получилось вот такое древо. Приставали ко всем родственникам, подняли документы: свидетельства о рождении, браке, прописке, искали старинные фотографии, узнавали у соседей точное название деревни, – рассказывает Дмитрий. – Все мы имеем право знать свои корни, но чтобы получить ответ из государственного архива, надо знать – куда территориально относился населённый пункт, где жили ваши предки. Я работал в архиве Архангельской области, Вологды, Великого Устюга, Москвы, Клина, Сыктывкара.

Георгиевский кавалер Илья Фёдорович Кузнецов (1880–1953) с семьёйВ центре родословной – семилетний сын Крючковых. А справа и слева – ветви двух фамилий, линия Дмитрия – Туробовы, из Яренска, линия жены – Солнцевы, из Мезени.

– Семьи были большие – пять, семь, девять детей, и из‑за этого древо расползается и колосится. Благодаря этому увлечению мы нашли родственников не только по всей стране, но и на Украине, а один нашёлся даже в Новой Зеландии. На Украину в девятнадцатом веке уехал из Выемково, это Яренский уезд, четвероюродный дед. Сначала он осел в Санкт-Петербурге, а потом перебрался в Киев. И вот простому крестьянину удалось сделать головокружительную карьеру в банке, он получал награды и грамоты от государя императора.

Самая глубокая на АЦБК

Дмитрий Крючков уже тринадцать лет работает старшим экономистом отдела импорта АЦБК. Совсем недавно на предприятии проводился конкурс «Семейное древо». Дмитрий занял первое место в номинации «Родословная с самыми глубокими корнями».

– У нас на комбинате есть замечательная организация – молодёжный совет АЦБК. Они занимаются социальной поддержкой жителей Новодвинска, ездят в детские дома, проводят многочисленные конкурсы, устраивают праздники, сажают деревья – очень много всего. А для работников стараются организовать различные мероприятия – конкурсы профессионального мастерства, детских рисунков, фотоконкурсы. Они и придумали этот конкурс. Там была ещё одна номинация – «Оригинальное семейное древо». В ней победила руководитель группы по продаже тетрадей Татьяна Кашина – очень красивый альбом они оформляли всей семьёй. И вот моё хобби тоже попало на этот конкурс, развивающий связь поколений. Нам вручили грамоту, сувениры и денежный приз.

На комбинате родословная Дмитрия оказалась самой глубокой, но, по его словам, она не самая обширная – крайний человек, до которого удалось докопаться, упоминается в переписи Архангельской губернии 1585 года.

Двенадцать раз прадед

С XV века и до середины XVII века на Руси велись «писцовые книги» – поземельные описи, куда заносили сведения об имущественном положении служилых людей – детальное описание условий хозяйствования вотчин, сёл, монастырей. Делалось это для обложения подданных государства налогами. Налоги были подушные (то есть с каждой «души») и с каждого двора. У нас на Севере крепостного права не было, соответственно, подушного налога не существовало. Налог брали с двора, точнее, с дворохозяйства. Близкие родственники старались объединиться в одно хозяйство, чтобы меньше платить налогов.

В писцовых книгах, которые есть в открытом доступе в интернете, можно найти много удивительных записей. Например, «Двор пуст Евсея Громова от хлебной скудости покинул впусто, а сам живёт на Большом погосте в трапезниках ходит по миру», «выслан в работники в Санкт Питербурх в прошлом 712‑м году и там умре», «Изба пустая смертного убойца Захара Елфимова а он Захар седит в Каргополе в тюрьме». В одной из таких книг Дмитрий и отыскал своего родственника.

– К сожалению, про самого крайнего предка ничего не известно, кроме того, что он был нищим. В писцовой книге 1585 года есть запись: «За рекою, за Вычегдою, деревня Выямково, двор Фильки Клименьева пуст, Филька обнищал». То есть Климентий и его сын Филька – Филимон или Филипп. Вот это и есть мой двенадцать раз прадед. Он по линии бабушки, мы долго не могли соединить поколения, но, в конце концов удалось.

В этих книгах учитывались только главы родов, поэтому женскую линию невозможно проследить так же далеко, как мужскую. Но какие‑то данные появляются.

– Например, если это была вдова. «Степановская жена Туробова. Каптилинка Вединихтова дочь. У неё сын Мишка в возрасте». Возможно, это она. Её учли как собственника дворохозяйства. Дальше – тоже про нашу. «У него ж на подворье вдова – нищая Фотинья Михайловская жена Туробова».

Коллежский советник и сын-интервент

Есть в генеалогическом древе Дмитрия люди в высоких чинах – пра-пра-прадед Николай Петрович Солнцев (1865–1933), уездный врач, коллежский советникжены Николай Петрович Солнцев, 1865 года рождения, уроженец города Клин, окончивший МГУ. Он был коллежским советником. Это гражданский чин VI класса в Табели о рангах, который соответствовал чинам армейского полковника и флотского капитана I ранга.

– Его судьба мне очень интересна. Николай Петрович из Москвы переехал в Мезень, был уездным врачом, стоял у истоков здравоохранения на Севере, работал в Мезени, Печоре, Усть-Цильме. Имел несколько императорских наград от Александра II. А в народе его звали «Доктор Солнышко». Был начитан, увлекался фотографией, осталось несколько его автопортретов, – рассказывает Дмитрий. – В Первую мировую он был уже в Николай Николаевич Солнцев, 1891–1937преклонных годах, воевали его дети. Вот бравый офицер – Николай Николаевич, его сын. Этот снимок 1914 года сделан в Санкт-Петербурге. Николай Николаевич был белогвардейским офицером, служил в Архангельске в штабе интервентов. Скрывался в Финляндии, вернулся обратно, был репрессирован и расстрелян в Казахстане.

В родословной Крючковых-Туробовых-Солнцевых отметились все последние войны, начиная с 1812 года. Солнцевы воевали как раз в наполеоновских войнах. Остались и фотографии участников Первой мировой войны, например, одного из прямых предков, обычного жителя Мезенского уезда – Георгиевского кавалера Ильи Кузнецова.

По шрифту «Правды Севера»

двоюродный дед Крючков Дмитрий 1910-1934Долго искал Дмитрий какие‑нибудь данные о поразительной судьбе брата своего деда – тёзке Дмитрии Крючкове. Он участвовал в знаменитом походе ледокольного парохода «Александр Сибиряков» в 1932 году – это судно тогда впервые преодолело Северный морской путь за одну навигацию. И Дмитрия Крючкова наградили орденом Красного Знамени. А потом он бесследно пропал. Остался только малюсенький некролог из газеты – семья извещает родных и знакомых о смерти горячо любимого Дмитрия Игнатьевича Крючкова.

– И тут мне помогли совершенно неожиданные люди. Я задал вопрос в группе «ВКонтакте» – может ли кто‑нибудь назвать хотя бы примерную дату этого объявления, например, по газетному шрифту? Ответили мне работники Добролюбовки, отдела «Русский некролог из Правды Севера за 1934 годСевер». Узнали газету – «Правда Севера», конечно, нашли и прислали сканированную копию. Удалось установить точную дату смерти и судьбу – как это произошло, трагически погиб, утонул вместе с машиной. Ему было всего 23 года. Я всё хочу сходить в Добролюбовку и лично сказать спасибо.

Узнать о ещё одном родственнике помогли сотрудники центра «Патриот».

– «Бессмертный полк» – это очень крутой проект. У нас в роду был Пётр Брониславович Купсць, окончил мезенскую школу с золотой медалью в 1941 году. Ушёл на фронт и погиб. Где, как? Через «Патриот» выяснили – под Питером, когда прорывали блокаду. И теперь сыну, который пока путается в прабабушках и прадедушках, но спрашивает – кто где воевал, мы точно расскажем – какими были его прадедушки.

Свидетельские показания родственников

Архив принимает запросы на сведения генеалогического характера раз в год. В справке будут указаны, если вообще найдутся, дата рождения, крёстные родители, причина смерти. Это данные из ревизских сказок (ревизий, проводившихся для налогообложения) или церковных книг – исповедальных ведомостей, метрических книг, брачных обысков.

– Эта информация платная. Не очень дорого, посильно и пенсионерам. Справка из архива – полторы тысячи печатный лист, фотокопии – от пятидесяти до ста пятидесяти рублей за лист, – объясняет Дмитрий. – Не всё на фотокопиях понятно, записи до 1700 года вообще не читабельны, а с 1700‑го – есть письменная азбука, таблицы, по которым можно расшифровать тексты, потому что приходится разбирать буквально по буквам. На старославянском немногие умеют читать, да и не у всех писцов был каллиграфический почерк.

По словам Дмитрия, разбирать по буквам – занятие захватывающее.

– Времени не замечаешь, можно просидеть до четырёх утра с какой‑то страницей, нестыковкой по именам или датам. В деревнях были даже полные однофамилицы с близкими датами. Прослеживается один человек, вдруг он же возникает в другом месте. Вот и ломаешь голову – один или их два? Поэтому собираю свидетельские показания живых родственников.

Кто есть кто

Дмитрий планирует издать книгу. Для начала монографию «Сельская медицина в дореволюционной России на примере Мезенского уезда».

– А ещё с сестрой хотим по Яренскому уезду, по деревне Выемково написать. И это уже научная работа. Например, мы провели исследование динамики населения деревни, начиная с 1585 года, учитывается мужское, женское население, количество дворов. Построена диаграмма, чтобы можно посмотреть по датам провалы численности населения – войны, эпидемии.

К работе подключается всё больше народу, удалось собрать уникальный фотоархив. На Петров день, 12 июля, в библиотеке Яренска были проведены генеалогические чтения жителей деревни Выемково. Люди зачитывали доклады – каждый по своему роду, сестра Дмитрия отчитывалась по Туробовым.

– Здесь можно гнаться за количеством. Недавно читал, что кто‑то накопил родословную – семь тысяч человек. Но мне кажется, это бессмысленно. Интереснее что‑то узнать про людей, чем они занимались. У нас – понятно, жили в деревне, значит, крестьянством. Сейчас ждём информацию из Яренского краеведческого музея. Там сохранились церковные книги по выполнению работ при храме. Надеюсь, удастся выяснить – кто был плотником, кто бочкарем, кузнецом, кто занимался строительными работами. Изучаю я всё это, и получается, что судьбы одной семьи охватывают весь исторический период всего нашего государства Российского.