Областная молодёжная газета заслужила того, чтобы её вспомнить
Коллеги, прошедшие школу «Северного комсомольца» говорят о времени, согретым журналисткой работой, цеховым братством и желанием менять мир к лучшему. Из «Северного комсомольца» выходили не просто профессионалы, а личности.
Сегодня в воспоминаниях коллег звучат многие имена — известные и — увы подзабытые. Кого-то не вспомнили в этой подборке — извините, конечно, такой возможности нет. А кому-то не удалось дозвониться, например, Сергею Емельянову, который был редактором «Северного комсомольца» в 1985-1986 годах . Сейчас он в командировке в Белоруссии. Кстати, Сергей позвонил сам - он только что вернулся с Белоруссии, и сразу же представил свои воспоминания о "Северном комсомольце", которые мы сразу публикуем.
Есть и те кому уже больше не дозвониться... Валентин Каркавцев, - редактор «Северного комсомольца» в 1989-1991 годах - один из ушедших наших товарищей. Но его наивная эпоха навеки останется в подшивках газеты, в наших сердцах и судьбах.
«Северный комсомолец» прекращал выход во время Великой Отечественной войны, затем газета возрождалась. Не выдержала она перестроечных времён, и в 1997 году закрылась. Затем в 2005 году новый коллектив возродил её в качестве общественно -политического издания — острого и злободневного, Но и таком формате газета просуществовала до 2009 года.
Но «Северный комсомолец» жив в памяти тех, кто его создавал. И надеемся — в памяти читателей... И он сыграл огромную роль в жизни молодёжи области и не только. Сегодня коллеги вспоминают, как это было.
Светлана Лойченко.
«Моя жизнь, моя семья...»
Татьяна Шахова, корреспондент, заместитель главного редактора:
- В Архангельск я приехала после окончания Уральского университета в 1960 году. Никого здесь не знала, так получилось, что поезд пришёл в воскресенье, идти мне было некуда, и меня забрала к себе попутчица, с которой вместе ехали в поезде. А назавтра пошла в редакцию. Редактором там тогда был Юрий Мишарин. Как хорошо там меня встретили! Жить тогда мне было негде, скиталась по общежитиям и гостиницам, поэтому меня часто посылали в командировки, а вещи находились в редакции. «Северный комсомолец» в буквальном смысле был моим домом.
Мы все очень дружили и во всём поддерживали друг друга. У нас была уникальная редакция-семья, другой такой я не знаю. Все радости и горести делили вместе. И самое главное — мы делали очень хорошую и острую газету.
В 1978 году я уходила в «Моряк Севера» главным редактором. Но всю ночь я проплакала. Потому, что понимала - «Северный комсомолец» - это самое лучшее, что было в нашей жизни.
«Это — Попов!» «И что? Поповых много...»
Наталья Бабий, корреспондент, заведующая отделом рабочей молодёжи:
- Работать в «Северном комсомольце» я решила ещё в школе, была внештатным автором, а в 1970 году пришла в редакцию. Я шла туда каждое утро и понимала — я не хожу на работу, это не может быть работой, это была жизнь, которую я очень любила. Мы писали ночами — днем ходили на встречи, общались, спорили. Я никогда не уставала тогда. Всё было в радость.
Мы часто находили и открывали яркие личности. Помню публикацию «Парень с «Красной Кузницы» - она о демобилизовавшемся из армии парне, который пришёл туда работать.. Потом я в шутку говорила Якову Попаренко: «Кто бы про тебя узнал, если бы я не написала?»
А однажды мы сидели у нас в отделе, и с Любой Подоксёновой что-то обсуждали. Раздался звонок, я взяла трубку, услышала: «Это — Попов». Я отвечаю: « И что? Вы представьтесь!» Он повторяет: «Это — Попов!» Я ему говорю: «Поповых много, вон у нас Михаил Попов есть». А он: «Я — Борис Вениаминович». В общем, звонил первый секретарь обкома. Я как раз вернулась из командировки, и у меня вышел материал под заголовком: «Пропили сенокос». А ещё на первой полосе - такой яркий говорящий снимок Рудика Сысоева. Борис Вениаминович очень долго меня расспрашивал, а потом там быстро навели порядок. На публикации в газете тогда непременно реагировали.
Но самое главное — тогда была журналистика. Из редакции я ушла в 1990 году, понимая, что ничего лучшего в моей жизни быть уже не может. Так и получилось...
«Северный комсомолец» меня спас»
Леонид Бабий, заведующий отделом, ответственный секретарь:
- «Северный комсомолец» для меня был спасением. Дело в том, что из «Правды Севера» меня выгнали за профнепригодность. А Валерий Аушев, главный редактор «Северного комсомольца», меня взял в штат.
- Почему выгнали из «Правды Севера»? Длинная история, но расскажу. В то время я в редакции областной партийной газеты был аведующим отделом советской работы. И мне надо было написать отчёт о годовом собрании добровольных дружин области. Эту организацию возглавлял второй секретарь горкма по фамилии Воронков. Послушал его отчёт, а потом, чтобы ничего не напутать, попросил дать его мне. По этому отчёту я сверял все данные и цифры.
Но, когда вышел номер, начался страшный переполох. Всё же ошибки я допустил. Главное — я назвал число тех, кто входит в добровольную дружину, а этого делать нельзя — ведь они потенциальные воины, значит, наш противник может вычислить наш военный потенциал. А ещё Воронкова я назвал директором этой организации, а на самом деле он был начальником.
Редактором «Правды Севера»в то время был Стегачёв. Он отправил меня к Воронкову просить прощения — авось обойдётся. Воронков сказал, что дело уже передано в оргодел, горкома партии предложил пойти и там поговорить — может не дадут ему ход. Я пошёл. Заведующей орготдела работала Марфа Ивановна Меньшикова. Она встретила меня сурово, в общем отшила — за ошибки надо отвечать. Моё дело передали для рассмотрения на бюро горкома партии. Там меня высекли, Стегачёву рекомендовали меня уволить из заведующих отделом. В это время вышло постановление ЦК о расширении собкоровской сети. И «Правда Севера» троих сотрудников отправили в районы - Владимира Личутина — в Мезень, Бориса Егорова — в Няндому, меня — в Двинской Березник.
С первым секретарём райкома мы как-то сразу не нашли общий язык. Он знал, что я «ссыльный», поэтому не очень беспокоился о моём устройстве. Меня поселили в Доме колхозника, где бегали мыши, а ко мне в комнату всё время кого-то подселяли. Работать было невозможно. Нигде никакой поддержки я не получал. За месяц написал сто строк. Меня вызвали в редакцию и уволили за профессиональную непригодность.
А в редакцию «Северного комсомольца» не побоялись меня взять и этим спасли. Вскоре я стал лауреатом премии Архангельского комсомола, получил другие награды и меня снова пригласили в «Правду Севера». В «Северном комсомольце» я проработал семь лет. Эти годы вспоминаю, как самые светлые и счастливые. Но самое главное — в "СК" я нашел Наталью, с которой мы вместе уже 47 лет.
«Наши идеи получили признание на уровне страны»
Александр Сахаров, редактор «Северного комсомольца» в 1979-1985 годах:
- «Северный комсомолец» - это большой и очень светлый этап моей жизни. Прежде всего вспоминается хороший дружный коллектив, в котором работали как опытные, так и молодые журналисты. У нас было много идей, получавших признание на уровне всей страны. «Северный комсомолец» дважды становился призером Всесоюзного конкурса молодежных газет формата А3.
Мы придумали «Книгу в газете», которую публиковали несколько лет. Самой большой удачей стали рассказы об Архангельске к его 400-летию. Некоторые читатели вырезали их из газетных номеров и переплетали, мне одну такую книжку подарили после юбилея. Нашим начинанием заинтересовались в Москве, в Архангельск звонили из ЦК партии, просили прислать подшивку. В обкоме заволновались – решили, что газета на чем-то попалась. А оказалось, все наоборот: нас отметили.
Жаль, что это время ушло, а вместе с ним – и молодежные газеты. Ведь «Северный комсомолец» был не просто органом обкома комсомола, выполняющим пропагандистские задачи. Роль газеты была гораздо шире: она воспитывала, поднимала морально-нравственные вопросы. И очень много важного сказала и сделала в этом направлении.
«Здесь было больше свободы»
Михаил Попов, ответственный секретарь:
- В «Северный комсомолец» я перешёл из «Правды Севера». Обычно карьера в любой профессии - «всё выше, и выше, и выше». А я, вроде, пошёл на понижение. Но это был сознательный выбор. Хотел большей самостоятельности. В партийной газете я работал в секретариате. А в «Северном Комсомольце» стал ответственным секретарём, по - военному - начштаба. Но главное, что привлекло меня в «молодёжку» - бОльшая свобода маневра. Я успевал макетировать газету (и мы, кстати, неплохо смотрелись в ряду других аналогичных изданий) и одновременно выкраивать время для своих личных творческих занятий. Именно в пору работы в «молодёжке» стали выходить мои первые книжки. «Северный комсомолец» по сути - это мой старт в художественную литературу.
«Звонит мне любимый
«Северный комсомолец», и голосом Бабий
говорит...»
Сергей Емельянов, главный редактор:
- Помните поэта: Эх, лето
красное, любил бы я тебя, когда б не зной
да пыль, да комары, да мухи…
Вот и я: Эх, комсомол
родной, какой ты хороший, когда б
не обязанность ежемесячно собирать
формальные комсомольские собрания, да
вымучивать членские взносы…
Сейчас, возвращаясь в
памяти к своим 14 годам работы в комсомоле,
понимаю сколько сил было потрачено на
ерунду – формалистику в виде собраний,
пленумов, дурацких докладов…
Но, как говорится, лицом
к лицу - лица не увидать. В то время так
не казалось.
А сейчас вспоминается
только хорошее, веселое либо символичное.
Вот один случай. Где-то
году в 84-м, когда я был первым секретарем
Пинежского райкома, звонит мне мой
любимый «Северный комсомолец» и голосом
Натальи Бабий просит поучаствовать в
областном рейде «Комсомольского
прожектора» по контролю за разгрузкой
товарных вагонов на железнодорожных
станциях. Естественно, им нужна заметка,
как там у нас с этим в Карпогорах.
Нам собраться только
подпоясаться. Через день я уже хожу по
железнодорожным путям и собираю факты.
И они прямо под ногами валяются. Зерно
разгружают, а оно толстым слоем на снегу
лежит. Начальник станции за мной бегает
и жалуется, что колхозы по неделе к своим
вагонам с оборудованием не подходят
или пьяных грузчиков присылают. Этого
мне и надо! Заметка вышла хлесткой, с
фактурой… Бабий довольнехонька, я –
тоже.
Дня через три звонок
из приемной первого секретаря райкома
партии: Михаил Григорьевич Поздеев
(светлая ему память, хороший был мужик,
в рабочем напряжении весь район держал!)
почему-то в страшном гневе и велит зайти.
Захожу.
- Ты на станцию ездил?
- Ездил.
- Весь этот бардак сам
видел?
- Видел.
- Почему ко мне не пришел?
И пошел-поехал: «Так
коммунисты не поступают... Меры надо на
месте принимать… Ты так же за все в
районе отвечаешь, как и я… И вообще иди,
занимайся своими делами…»
Оказалось после того,
как заметка вышла, в обкоме партии ее
увидели, и звонят на третий день Поздееву:
«Мы к тебе секретаря ЦК Катушева через
неделю по железной дороге хотим привезти
с обзором, а у тебя там такое…» «Какое!»
«Как ты еще и «Северного комсомольца»
не читаешь!? Твои же люди туда пишут!»
Вот Поздеев и рассвирепел.
Порядок, надо сказать,
на станции навели идеальный. Начальник
станции мне звонил, удивлялся силе
комсомола.
А еще через неделю
звонок от Бабий: «Сережа, у тебя здорово
получается, нас обком партии благодарил,
да и авторитет «Северного комсомольца»
поднялся. Слушай у нас сейчас рейд по
подготовке сельхозтехнике к севу. Давай
заметку!»
Я сначала ошалел. А
потом набрался наглости и к Поздееву.
К тому времени Катушев уже проехал и
Михаил Григорьевич был рад, что тому у
нас понравилось.
Посмотрел он на меня в
упор и говорит: «Значит, ты писать будешь,
а я меры принимать!» Потом засмеялся:
«У нас получается черт те, что. Не партия
комсомолом, а комсомол партией руководит».
Заметку про сельхозтехнику
я тогда написал. А еще через год Поздеев
очень по-доброму благославил меня
должность на главного редактора
«Северного комсомольца».
«Такие важные - три зимы и три лета»Александр Емельяненков, главный редактор:
- Для меня время работы в «Северном комсомольце» - пусть и недолгое, с 1986-го по 1989-й – лучшие годы в профессии. Может, потому, что эти три зимы и три лета совпали с периодом бурных перемен в нашей стране, породивших много надежд и ожиданий. Пусть не все ожидания оправдались, а что-то важное пошло не так, как хотели и надеялись, мы были честны перед собой, правдивы и свободны в диалоге с читателями.
То было удивительное, но, к сожалению, короткое время, когда тиражи газет росли, к печатному слово возвращалось доверие, а серьезные критические публикации не оставались без реакции властей. Причем такая реакция, особенно на первых порах, оказывалась резко критичной. Старшие товарищи по партийной линии - главным образом, из обкома КПСС - раз за разом пытались «поставить на место» редакцию молодежной газеты, которая «совала нос не в свои дела». Но тогда в Архангельской области сложилась уникальная ситуация: бюро обкома ВЛКСМ и его первый секретарь Виктор Губин не вставали «руки по швам, голову в плечи» после каждого недовольного замечания со стороны кураторов из партийного дома напротив. За фактические ошибки, если они на страницах «СК» проскакивали, с редактора спрашивали. Но душить своими руками голос молодежной газеты, как это практиковали молодые карьеристы во многих обкомах, крайкомах и республиканских ЦК комсомола по всему СССР, решительно отказывались.
Вместе с коллегами горжусь тем, что «Северный комсомолец», выходивший много лет как издание Архангельского обкома ВЛКСМ три раза в неделю на четырех полосах формата А3, одним из первых в нашей стране стал еженедельником. Выпуск на 12 полосах позволял готовить и публиковать не только короткие заметки-однодневки о буднях архангельского комсомола, соревновании комсомольско-молодежных бригад и призывы к выпускникам школ идти работать в животноводство, но и серьезные аналитические материалы, очерки, интервью с интересными собеседниками, специальные репортажи из «горячих» точек. А их на карте СССР, включая Архангельскую область, год от года становилось больше.
Новый формат издания позволил по-новому раскрыться многим талантливым журналистам «СК», с кем посчастливилось в те годы работать. Портретные зарисовки, беседы с людьми, удивительно интересные обзоры читательских писем, которые готовила Вера Николаевна Румянцева, вызывали новый приток читательской почты. А на письма, хочу заметить, в те годы было принято отвечать. Совсем по-другому «заиграли» в еженедельнике снимки нашего фотокорреспондента Рудольфа Сысоева. Сам Рудольф Александрович, увидев только что сделанный портрет во всю первую страницу, просто сиял от удовольствия: «Знай наших!».
А сколько интересного было написано, придумано и организовано Алексеем Липницким! Он не сразу поддался моим уговорам перейти из отдела культуры в ответственные секретари и занять место за тем столом, где до него много лет самозабвенно работал мэтр архангельской журналистики Михаил Попов. К переговорам пришлось подключить заместителя редактора Наталью Бабий. Только после этого переход – с большой пользой для «СК» - случился. А Наталья Борисовна, много лет тянувшая на себе отдел комсомольской жизни, с этого момента стала терпеливо сносить не только мои редакторские наставления, но и представления о прекрасном, что начал задавать в редакции Алексей в дуете с Екатериной Мозговой, которая в итоге стала Липницкой…
В одной из командировок в Вельск, а затем уже по газетным публикациям познакомился с интересно пишущем и снимающем парнем – Алексеем Сухановским. Этот грех на душе до сих пор: переманили мы Лешу из Вельска в Архангельск. Жизнь показала, что это стало правильным во всех смыслах решением. И в первую поисковую экспедицию в Мясной Бор мы отправляли Алексея из «Северного комсомольца».
Игорь Слободянюк, который на огонек «СК» в те же годы пришел из редакции газеты тралового флота «Рыбак Севера», буквально с первых дней стал нашим спецкором. Адреса для командировок, как правило, выбирал сам, и отказа не знал. Решил поехать в Таджикистан на вывод последней колонны советских войск из Афганистана – поехал. В итоге – специальный репортаж на центральном развороте еженедельника с уникальным фото: генерала Бориса Громова встречает на мосту через Пяндж его сын-школьник…
Как давно все это было. А будто бы вчера...
«СК» давал необъяснимый
азарт в жизни"
Любовь Подоксёнова, корреспондент, заведующая отделом:
- Когда деревья были большие, когда написанному в газете верили, когда журналисты не были прислугой... Прям как ветеран в домоуправлении.
Но я и правда уверена, что во времена «Северного комсомольца» профессия была чище, что ли. И не надо про обком ВЛКСМ. Таких тиражей, какие были у «СК» во время редакторства Александра Емельяненкова, никакой обком не натянет.
Мне нравится фраза: делай что любишь или люби что делаешь. Скорее, моя первая часть. «СК» давал необъяснимый азарт в жизни, а я азартна. Предложи мне тогда большие деньги - «только не работай» - отказалась бы не раздумывая. Ну не дура?
Хотя всегда было непросто: проверить несколько раз все цифры, фамилии, факты, обязательно дать.возможность высказаться тому, кого критикуешь, успевай делать сразу несколько дел ... хорошая такая школа.
Журналист по природе своей профессии не может всем нравиться. Но как человек он очень даже ничего. В «Северном комсомольце» были лучшие представители. Наташа Бабий - с её уникальным чувством юмора и умением душу вынуть, Миша Попов - такой страшный, мог парой слов обозначить твою бездарность, Лёша Липницкой - очень умный... Александр Иванович Сахаров, Татьяна Борисовна Шахова, Вера Николаевна Румянцева, Саша Емельяненков... Разные поколения. Но все они мои, они мой «Северный комсомолец».
«Она ещё и пишет?»
Елена Малышева, корреспондент:
- Я со скандалом уволилась из Плесецкой редакции, и друзья из обкома комсомола привезли меня в «Северный комсомолец». Входим к редактору (им тогда был Саша Емельяненков). «Её надо взять на работу». А я стою на пороге вся такая из себя: черная юбка-карандаш, красные сапожки, белая каракулевая шубка, красная помада. Родители служили за границей, и я могла себе позволить форсить. Но в тот раз, похоже, немного переборщила. Емельяненков съехидничал: «Она еще и пишет?»
Но - взял. А я запомнила тот его скепсис, и с первого дня работы замандражировала. Это в «районке» мне позволяли чувствовать себя королевой. А тут я попала в сложившийся коллектив индивидуальностей. Не преувеличиваю: каждый был звездой. Слободянюк уже в те годы стал универсальным солдатом. Сухановский и Чебанюк писали так «вкусно», что я только облизывалась на их тексты. Подоксенова всегда славилась компактностью, объемностью и дерзостью написанного. Лойченко поражала умением находить тему в деталях. А еще она первой из нас перестала приукрашивать речь бюрократов.
- Чем вы сейчас занимаетесь? – спросила сотрудника мэрии в предновогоднем интервью.
– Монументализацией снежных скульптур. (Тогда под скульптуры начали накапливать снег в дощатых коробах). Позже этот же чиновник занялся «балконизацией Архангельска» (хотел привести фасады зданий в божеский вид).
Кате Липницкой я пыталась подражать в женственности и интеллигентности. От Наташи Бабий хотела перенять её хватку и возможность найти в области кого угодно. А Вера Николаевна Румянцева, главный в редакции специалист по русскому языку, «контролировала» еще и мой внешний вид. «Ты всё время ходишь на грани пошлости и экстравагантности. Удивляюсь, как тебе удаётся не перейти её». А я и по сей день, уже без Веры Николаевны, боюсь показаться молодящейся, чрезмерно нарядной или – наоборот – не по чину мероприятия – кэжуальной.
Вообще в «СК» мне все коллеги казались старше, умней и талантливей. Это не был мой комплекс неполноценности. Просто в журналистике тех лет было гордо работать. И коллеги рвались в профессию. А я чувствовала себя временной там. Всё надеялась, еще поступлю на юрфак. А осталась – как раз благодаря коллегам. Их азарт и кураж оказались заразными. От них было чему учиться. С ними было, куда расти. И я научилась жить в эйфории от возможности кому-то помогать, общаться с людьми разных профессий, жить сегодня здесь, завтра – там.
Например, в 1994-м редактор Слободянюк остановил вечером у лифта:
- На Олимпиаду в Лиллехаммер хочешь?
- Когда?
- Завтра.
- У меня загранпаспорта нет.
- Утром в восемь, в аэропорту.
И утром в восемь у меня были и загранпаспорт, и билеты, и деньги на командировку. Потом я уже не спрашивала Игоря, куда и зачем лететь. По его наводке писались лучшие мои тексты.
Мой респект вам, коллеги, остающиеся в профессии и с тем куражом, что у нас был в «СК».
