Беседа с психологом: «вирус» оптимизма может оказаться опасным

«Ребята, выход есть!»

– По сути, оптимизм – это неплохо. Есть всевозможные медицинские исследования, которые действительно говорят об оптимизме как источнике внутренней силы и энергии, – поясняет Екатерина Пяткова. – Это склад мышления, некая вера в то, что трудности носят временный характер. Ребята, мы найдём выход! Со всем справимся!

название

Оптимисты действительно не воспринимают препятствие как что‑то окончательное. И всегда ищут способы как‑то улучшить положение. Есть психологические исследования, которые доказывают, что люди с позитивным настроем живут дольше.

Они более общительны, больше времени проводят на работе и, как следствие, зарабатывают тоже больше. Оптимисты легче рискуют – из них получаются отличные руководители в каких‑то прорывных и инновационных областях – сталкиваясь с трудностями они не боятся их преодолевать. Менее подвержены простудам, реже страдают сердечно-сосудистыми заболеваниями.

Из всего этого складывается вполне благоприятный портрет. Но! Есть такие оптимисты, которые называются клиническими оптимистами. И вот здесь существуют подводные камни, о которые можно сильно споткнуться, если о них не знать.

«Вначале ввяжемся в бой…»

История позитивной психологии пришла к нам из Америки в 80‑х годах прошлого века. Пропаганда позитивного мышления тогда достигла небывалого масштаба. Улыбайся всегда! – лозунг оттуда. Но позже сам Мартин Селигман, основатель позитивной психологии, начал говорить о том, что абсолютный позитивный подход не только не помогает, но и вредит. А избыток оптимизма для человека может быть губителен.

Так как же отличить полезный оптимизм от оптимизма клинического? Первое – у клинических оптимистов есть неоправданная вера в лучшее. Вначале ввяжемся в бой, а там уж видно будет. Столь безоглядный позитивный подход может сыграть злую шутку. Достаточно вспомнить клинического оптимиста Наполеона, который споткнулся о Москву.

Оголтелый оптимизм обезоруживает ещё и потому, что ты оказываешься не готов к тому, что в реальности есть много чего плохого, есть насилие и обман. Но… Я упорно не хочу снимать розовые очки! От лёгкости по отношению к своему здоровью: «Всё само пройдёт!» – до ощущения: «Я бессмертен, мне ничего не угрожает». Образно говоря, клинический оптимист будет перебегать дорогу перед идущей машиной, гулять по тёмным улицам и не задумывается о том, что неплохо бы, вообще‑то, начать создавать какую‑то подушку безопасности. Зачем? Ведь всё и так будет хорошо!

Второй момент – это неспособность взять ответственность на себя. Клинические оптимисты, как правило, свои неудачи приписывают каким‑то внешним факторам. А свою вину всегда чуть‑чуть перекладывают на кого‑то другого. Не сдал экзамен? Да это преподаватель виноват! Не знаю, что ему ещё нужно – придирается! У меня‑то ведь всё хорошо, я же мыслю позитивно.

Когда мозг сопротивляется

Такая неспособность снять шоры, чтобы открыто посмотреть на мир, на самом деле имеет научную обоснованность. У клинических оптимистов, доказали учёные из Великобритании, кора лобных долей не воспринимает и не анализирует информацию, если та не соответствует завышенным ожиданиям.

Были проведены нейрофизиологические исследования по поводу подобной позитивной неадекватности. Группе добровольцев демонстрировали разные неприятности – от угона машины до синдрома Паркинсона. И просили оценить вероятность развития этого события для самого участника эксперимента. Затем испытуемым сообщали реальную статистику по каждому из случаев, фиксируя активность их головного мозга с помощью МРТ.

В итоге оказалось что люди были склонны пересматривать свои оценки лишь в случае, когда реальные шансы оказывались выше, чем ожидаемые.

То есть если объективная статистика по какому‑то заболеванию была, например, 30 процентов, а для себя доброволец определял 40, то, узнав объективную статистику, он тут же снижал свой показатель. Если же его первоначальная оценка была ниже, никто из закоренелых оптимистов поправлять свой прогноз не спешил. И просто игнорировал неприятные для себя данные. Сканирование отмечало повышенную активность лобных долей коры головного мозга, когда реальная статистика оказывалась лучше, чем ожидалось.

То есть если мозгу нравилась статистика, то, получив новые данные, он «исправлял» ошибку и переписывал картину, пересчитывая шансы в свою пользу.

Если же объективная статистика не оправдывала ожидание, активность лобных долей была подавлена – мозг не воспринимал информацию. По сути, эксперимент в какой-то степени доказал, что клинический оптимизм – это своего рода неврологическое расстройство лобных долей коры головного мозга.

И, действительно, иногда, несмотря на очевидность, бывает невозможно переубедить кого‑то – кажется, что вас просто не слышат! Но, возможно, дело не в упрямстве. А в том, что мозг отказывается воспринимать информацию, которая не вписывается в его собственную картину происходящего.

На своей волне

Такой человек живёт в своей реальности, в своём космосе. Он видит только то, что хочет видеть. Этим же объясняется и особенность: «Со мной такого не случится». Критичность просто не включается или напрочь отсутствует.

Позитивное мышление – «мы благодарны за то, что имеем и не ропщем» – может нанести вред. Человек свыкается с этой мыслью и как бы застревает на нелюбимой работе, в токсичных отношениях. Убеждает себя сам в том, что ему большего и не надо – ведь хорошо же! И фонарь от столба – это «луч света» в тёмном царстве.

Верить в лучшее прекрасно, но реально оценивать ситуацию – ещё лучше. Оптимисты клинические только верят. И зачастую теряют нить с реальностью.

Обещания близкого «счастья» особенно привлекают людей тревожных и эмоционально нестабильных. Схожу я на тренинг, буквально выучу три-четыре пункта «инструкции», и всё – жизнь изменится! Но не изменится. И когда ожидания не оправдываются, ситуации нестабильности усугубляется ещё больше.

Помимо того что цель надо правильно формировать, обозначая для себя точку на горизонте, к цели надо ещё и идти, прикладывая усилия. Клинические оптимисты часто останавливаются именно на процессе визуализации. Условно говоря, наклеил на холодильник картинку «дом мечты» и сижу, жду, когда дом у меня появится. Это даже не смешно, а грустно. Но ещё печальнее, что таких «ждунов» становится всё больше.

Верхушка айсберга

Есть и другая ситуация, когда я осознаю, что в жизни не всё отлично. Но заставляю себя быть оптимистом, транслирую свой оптимизм – создаю такую оптимистичную ауру. И… Загоняю себя в «счастливый» шаблон, в позитивные рамки. Не позволяю себе чувствовать то, что чувствую на самом деле. Невыплаканные слёзы – это оттуда. Маска оптимизма со временем начинает давить.

И здесь надо разобраться – добровольно или вынужденно надета эта маска? Ложный оптимизм может быть верхушкой айсберга, но что внизу? Возможно, что‑то такое, о чём вспоминать невыносимо – лучше улыбаться, смеяться и быть заводилой… Самое страшное, если маска приклеилась так, что снять её самому уже сложно.

Хронический пессимизм, безусловно, опасен для психики – это бесконечная дыра, которая забирает энергию, но и хронический позитив – дорога в никуда. Если постоянно закрывать глаза на проблемы, можно лишиться главного – опыта. А это всё равно, что жить наполовину. Ведь чёрные полосы для того и необходимы, чтобы мы научились сильнее ценить полосы белые.