Житель Архангельска Юрий Константинович Дьяков воевал на Карельском фронте, дошел до Чехословакии, там встретил Победу.
Ему почти девяносто, он с трудом говорит, но согласился на встречу с корреспондентом «ПС».
– Моя военная служба началась в Борисовском военно-инженерном училище, которое находилось в Архангельске. Тогда, в 1942 году, я был курсантом, – вспоминает Юрий Константинович. – Практические занятия у нас проходили там, где сейчас объездная дорога. Вскоре училище расформировали, а нас перевели в Новосибирский округ, в училище такого же профиля. Там мы оборудовали летние лагеря, но в самый разгар работы нас откомандировали в воздушно-десантные войска.
Новички и «вышибалы»
– 20-я гвардейская воздушно-десантная бригада формировалась в подмосковном Дмитрове в начале 43-го, – рассказывает ветеран. – Нас учили прыгать с парашютом с аэростата – такого небольшого аппарата с подвесной кабиной, в которой помещались четыре парашютиста и инструктор.
Инструкторов между собой мы называли «вышибалами», потому что новички боялись прыгать и иногда их просто выталкивали.
Помню, у меня неудачным получился второй прыжок, потому что он был уже с тренировочным оружием – автоматом ППШ, который с помощью специальной стропы привязывался к плечу прикладом вверх. В тот день поднялся сильный ветер, и я вцепился в край кабины так, что инструктор никак не мог меня вытолкнуть. Тогда он крикнул: «Кольцо!» А по этой команде у нас был выработан рефлекс хвататься за кольцо парашюта, чтобы он раскрылся. Я кольцо дернул и вылетел из кабины. Ветром меня отнесло в сторону, и приземлился я не на поле, как полагалось, а на гравийную дорогу. Прикладом автомата мне досталось по голове, а запасным парашютом, который был пристегнут спереди, побило лицо.
В третий раз мы прыгали уже с самолета типа ПС-84, и все прошло благополучно.
Герман, Герман...
– Вскоре нашу десантную бригаду расформировали.
Был сформирован 302-й гвардейский стрелковый полк 98-й гвардейской дивизии, а наш взвод почти полностью влился в саперный взвод полка, – продолжает рассказ Юрий Константинович.
– А в июне 1944 года нас посадили в эшелон и отправили на Карельский фронт.
Помню, ночью высадились на станции Паша, оттуда пешком добрались до города Лодейное Поле. Нужно было переправиться через реку Свирь и выбить финнов с нашей территории.
Реку мы форсировали и в первой же деревне Назарьевская вступили в бой с врагом.
Надо сказать, в то время у нас уже было сильное оружие – «Катюши» и «Андрюши», но воевать мы не умели.
Поскольку саперы должны были уметь и минировать, и строить блиндажи, то командир взвода приказал построить наблюдательный пункт. Рядом лежали заготовленные финнами бревна, из них мы этот пункт и сооружали.
Тут немного отвлекусь. Я рано начал курить, а потом сильно отравился табаком и курить бросил. И вот наш лейтенант командует: «Перекур! А кто не курит, тот еще по бревнышку может принести».
Вместе со мной некурящих набралось человек шесть, и мы отправились за бревнами, которые были метрах в сорока. В это время началась стрельба со стороны врага. Когда прибежали к костру, в живых из наших почти никого не осталось. Погиб тогда мой друг Герман Тебнев, мы с ним вместе с Архангельска шли еще курсантами. Помню, глаза у него открыты, я: «Герман, Герман»... Каска у него слетела, а из виска осколок мины торчит. Погиб тогда и командир взвода Анатолий Емельянов.
Глянул – подошвы у сапога нет
– Полк продолжал наступление, вскоре был взят город Олонец. Однажды командир полка приказал четырем саперам присоединиться к взводу разведки, надо было узнать, с какой стороны финны нас ждут.
Мы вышли на задание.
Шли лесом, и километра через полтора увидели небольшую речушку, вроде нашей Соломбалки. Мост оказался разобран, остались только прогоны из толстых бревен. Решили пройти по ним. И тут началась стрельба. В какой-то момент я почувствовал острую боль в пятке, глянул – подошвы у сапога нет, портянка торчит. Потом чувствую, что-то течет по ноге, расстегнул брюки, а в паху маленькая дырочка, как от карандаша, и кровь из нее пульсирует.
Перевязать рану помог рядом лежавший солдат.
А потом один госпиталь за другим, поправляться стал в Тихвине. Но меня все не выписывали, а хотелось на фронт, хотелось найти свою часть, и я пошел на хитрость, примкнув к группе выписывающихся.
Когда всем выдали комсомольские билеты, я попросил свой. Комиссар госпиталя ответил, что в списках меня нет. Но я сказал, что выписываюсь сегодня, и комсомольский билет он мне отдал.
Тогда на каждой железнодорожной станции стояли такие домики – «Кипяток», эшелоны проходили ночью, останавливались возле этих домиков, чтобы люди могли набрать кипятка. Я следил за эшелонами, и таким образом нашел своих. Добрался до Могилева, куда прибыл наш полк, и пошел к начальству. Назначили меня командиром отделения саперного взвода.
На подступах к Победе
31 декабря 1944-го мы встретили Новый год, – вспоминает Юрий Дьяков, – а уже первого января 1945го нас направили сначала в Польшу, потом в Венгрию.
С Венгрии зашли на территорию Австрии. За взятие Вены нам обещали дать медаль, но не дали. Я получил медаль «За отвагу» за разминирование дороги на немецкий опорный пункт, который находился в альпийских горах. А буквально через неделю мы форсировали реку Рабу, за что получил орден Славы третьей степени. Потом уже шли в сторону Чехословакии.
Домой
– Война для меня закончилась 12 мая сорок пятого в маленьком чехословацком городке Тржебонь, – продолжает свой рассказ Юрий Константинович. – Несколько дней стояли под городом, потом добрались до венгерского города Сегед, где началась демобилизация старших возрастов. Я сопровождал группы демобилизованных солдат до места назначения от Москвы до Львова.
После войны служил под Москвой в институте артиллерийских наук, где работали товарищи, которые разрабатывали те самые «Катюши» и «Андрюши».
В апреле 1950-го я демобилизовался и вернулся в родную Соломбалу. У меня семь лет срочной службы.
Почти 30 лет проработал в Северном морском пароходстве на разных судах в должности помощника капитана.
– С сослуживцами встречались после войны? – Через 20 лет после войны ко мне приехал Коля Чижов, с ним мы уходили из Архангельска. Он жил в Ессентуках. Радости от встречи было много. Мы поддерживали связь постоянно. Но сейчас его уже нет в живых.
– На войну вы попали молоденьким пареньком. А какая сегодняшняя молодежь, какой вы ее видите? – Разная. По-разному думает. Политические события воспринимает по-разному.
На войне вместе со мной воевали киргизы, татары, евреи... Десять национальностей! И все дружно, как в одной семье. Сейчас, к сожалению, все не так.
25 апреля Юрию Константиновичу Дьякову исполнится девяносто лет.
Он до сих пор член КПСС, признает только эту партию.
