Валерий Мартынов – заместитель начальника отдела следственной части следственного управления МВД России по Архангельской области. В профессии – уже пятнадцать лет.
Сегодня мы беседуем c ним об особенностях работы современного полицейского, в частности, следователя.
– Валерий Викторович, мы с вами говорим накануне вашего профессионального праздника, поэтому хотелось бы спросить, как вы пришли в профессию?
– Родители хотели, чтобы я стал учителем истории. И вот, следуя их велению, я окончил наш педагогический вуз с красным дипломом. Однако вскоре понял, что эта благородная и важная профессия – не моё призвание. Я хочу заниматься другим делом.
Начинал службу я не в Архангельске, а в Великом Новгороде. После окончания университета решили уехать туда с женой. Посчитали, что жизнь в Архангельске не такая перспективная.
Когда мы переехали в Великий Новгород, поступил на службу в органы внутренних дел и, пройдя все необходимые проверки, был взят на должность участкового уполномоченного милиции.
Через некоторое время мы решили вернуться в родной город. Перевёлся я уже на должность дознавателя в ОВД округа Варавино-Фактория.
Отработав три года, решил, что нужно двигаться вперёд. Поступил в Поморский государственный университет, чтобы получить второе высшее образование – юридическое – и работать уже следователем. После того как я окончил университет с красным дипломом, руководство предложило мне работу в городском Управлении внутренних дел. Там я уже специализировался на расследовании дел не общей категории, а экономических и налоговых преступлений.
– Среди ваших коллег такое занятие считается более престижным или перспективным?
– Не каждый следователь стремится попасть в такое отделение, поскольку экономические преступления – это преступления особой категории. Их расследование требует от сотрудника специальной подготовки, терпения, ведь они очень долго расследуются. Это уже другой контингент лиц, с которыми ты общаешься – представители банковских учреждений, крупных предприятий, люди всегда с высшим образованием. Экономическая категория дел – это сложно доказуемые преступления, трудно расследуемые. Но мне интересны такие дела, где нужно долго сидеть и разбираться.
– Какое дело вы расследуете сейчас?
– Уголовное дело, совершённое в сфере промышленно-оборонного комплекса в городе Северодвинске. Большего я вам сказать не смогу – тайна следствия.
– Бывает, что преступник у вас вызывает сочувствие?
– Бывает, я вам скажу, даже достаточно часто. Когда человек идёт на совершение преступления из‑за каких‑то жизненных обстоятельств, из‑за трудностей. Например, он инвалид и пособие по инвалидности получает небольшое, ему не хватает денежных средств для того, чтобы жить, и он идёт воровать. Или несовершеннолетние, которые идут с друзьями «за компанию». Потом они, конечно, признаются во всём, раскаиваются. Такие люди вызывают сочувствие. Но, тем не менее, закон есть закон. Те, кто совершают более дерзкие преступления – грабежи, разбои, причинение вреда здоровью, – сочувствия, конечно, не вызывают.
– Накладывает ли ваша работа отпечаток на общение с родственниками и друзьями?
– Я думаю, что накладывает, поскольку, как и всякая работа в полиции, это работа представителя власти. То есть это в любом случае жёсткие методы и какие‑то властные распоряжения. Иногда это прорывается и в общении с родными и друзьями, хотя они понимают особенности нашей работы и не обижаются. Ведь следователь – это образ жизни. То есть просыпаешься и засыпаешь с мыслями о делах, которые есть в производстве, уходишь с работы тоже с этими мыслями. Мои жена и дети всегда меня поддерживают. А сын после окончания школы хочет идти по моим стопам и поступить в одно из образовательных учреждений системы МВД.
– Есть ли в вашей работе то, к чему вы не можете привыкнуть?
– Невозможно привыкнуть к тому, что люди совершают тяжкие преступления, причиняют тяжкий вред здоровью, когда дело доходит до убийства. Планируют преступления, похищают из бюджета миллионы рублей, полагая, что останутся безнаказанными.
– У вас такие дела были?
– Конечно. Одно из них было интересно тем, что ранее таких дел в нашем регионе не расследовалось. Оно касается невозвращения из‑за границы денежных средств в иностранной валюте. Если переводить в рубли, то сумма составляла более 200 миллионов рублей. Когда предприятия между собой рассчитывались, банки видели эти средства, и они крутились в России. Деньги в основном были из Санкт-Петербурга. Они были перечислены на счёт одного из предприятий, а после этого были переведены в Архангельск, а отсюда – за границу. И обратно в Россию они уже не вернулись или вернулись, но уже под видом легальных денежных средств и уже совершенно на другие цели были рассчитаны.
Сложность этого уголовного дела состояла в том, что ранее здесь никто такими делами не занимался. Оно было поручено мне в производство. Мне пришлось неоднократно ездить в командировки в Санкт-Петербург. И те лица, с которыми я встречался, говорили: «Вы знаете, мы никогда в этих предприятиях не работали. Они были образованы, поскольку я расписывался в учредительных документах, то есть созданы на бумаге, но я никогда их не видел, и директором считаюсь только потому, что я поставил подпись и получил за это 500 рублей». Раньше это было ненаказуемое деяние, людям нужны были деньги, а это был лёгкий способ заработать.
Вина исполнителя данного преступления – жителя нашей области, на которого было зарегистрировано предприятие, – была доказана. Дело передано в суд. После этого в области расследовалось ещё несколько аналогичных дел, и те сотрудники, которые над ними работали, обращались ко мне, брали у меня документы, спрашивали о методике расследования.
Было ещё одно дело, не менее интересное. Преступление совершено организованной преступной группой – жителями Архангельска. Это мошенничество в особо крупном размере, оно связано с так называемым рейдерским захватом. Это когда другие лица оформляют документы и становятся собственниками предприятия. Здесь была именно такая ситуация, когда жители Архангельска обманули своих коллег из Москвы и стали собственниками предприятия, расположенного здесь, в Архангельске.
Москвичи обнаружили, что много документов было подделано, они стали обращаться в арбитражные суды, и одновременно они подали заявление в органы внутренних дел.
Расследование этого дела продолжалось почти четыре года, поскольку обвиняемые вину свою не признавали, очень активно противодействовали путём направления жалоб в прокуратуру и суды, затягивали расследование дела, стояли до последнего.
Естественно, мне приходилось участвовать в рассмотрении всех этих жалоб. Было проведено множество судебных экспертиз, было много командировок в Санкт-Петербург и в Москву, и даже в Норильск. Тем не менее, за четыре года дело было окончено и направлено в суд. Сумма ущерба составила более 20 миллионов рублей. И, кстати, это дело до сих пор рассматривается в суде уже два года, поскольку подсудимые ведут себя так же, как и у нас на стадии следствия.
– Чем больше всего вас привлекает ваша служба?
– Лично меня наша служба привлекает тем, что, я могу помогать людям. В этом и есть главный смысл нашей профессии.
