Афганские сны авианаводчика Ковалёва

15 февраля исполняется 30 лет с памятной даты – вывода советских войск из Афганистана

Из справки министерства обороны СССР:

«Всего прошло через Афганистан 546 255 человек. Потери личного состава ограниченного контингента советских войск в Республике Афганистан в период с 25 декабря 1979 г. по 15 февраля 1989 г.: всего убито, умерло от ран и болезней 13 833 человека, в том числе 1979 офицеров (14,3%). Всего ранено 49 985 человек, в том числе 7132 офицера (14,3%). Стали инвалидами 6669 человек. Находятся в розыске 330 человек».

Спустя 30 лет эти данные всё ещё оспаривают и говорят о том, что в той страшной войне погибло в разы больше советских военных. Мы пообщались с участником боевых действий, который рассказал, что осталось в его памяти спустя долгие годы, и каково это – возвращаться с войны туда, где об этой войне никто и не думает, как будто её и нет вовсе.

За нашу жизнь платили, как за сбитый самолёт

Алексей КовалёвСейчас подполковник запаса, кавалер двух орденов Красной звезды, медали за отвагу и боевые заслуги Алексей Ковалёв работает диспетчером ГО ПВД в Архангельском центре ОВД. В 1982 году он только окончил Ставропольское высшее военное училище лётчиков и штурманов ПВО и в 1983‑м, в 22 года, попал на войну в Афганистане в качестве передового авианаводчика.

Передовой авиационный наводчик – одна из самых дефицитных, загадочных и опасных специальностей в любой армии. На войне за жизнь авианаводчика платят как за сбитый самолёт, что провоцирует противника охотиться на него с остервенением жадного охотника.

Об этом авианаводчик той войны рассказывает так:

– Хотел, как батя мой, быть лётчиком, но мама сказала – только через мой труп. Тем более, я один сын у них был. Вот и выучился на штурмана наведения. Первый год мы базировались в Кабуле. Первую половину второго года провёл в Шинданде, а вторую – в Джелалабаде. Направляли нас по всей стране, где планировались военные операции. Всего у меня их было 24 за два года. Самая долгая и тяжёлая – Панджшерская операция 1984 года – против моджахедов полевого командира Ахмад Шах Масуда в Панджшерском ущелье. На этой операции я провёл три месяца, а все остальные были намного короче – длились по две-три недели.

В Панджшере горная местность, а русским – людям равнинным – без горной подготовки и снаряжения было нелегко. Основная колонна наших войск шла по ущелью, а авианаводчики в составе боевых подразделений занимались прикрытием, то есть следили за врагом сверху – чтобы не было внезапных нападений душманов.

К наводчику обычно прикреплялось два бойца для прикрытия. Для наведения пользовались армейскими закодированными картами. С помощью этой кодировки выводили авиацию в нужный район, а потом визуально указывали цели для атаки. В основном для уничтожения целей использовались стандартные авиационные бомбы (ФАБ-250 и ФАБ-500) и неуправляемые реактивные снаряды (С5 и С8).

Как бойцам, стрелять авианаводчикам приходилось не так часто, скорее, по обстановке, главное было – осуществлять взаимодействие между пехотой и авиацией. А посадить вертолёт в тех горах – эта та ещё проблема. Правильно выбрать местность, чтобы его не обстреляли, не взорвали, да и погрузка-разгрузка в такой местности тяжёлая, иногда приходилось всё делать «в режиме зависания». То есть вертолёт упирался в передний край склона горы и подворачивал левый борт ближе к склону, тогда перебрасывали дощатый настил, по которому его загружали и разгружали. А грузы доставляли часто.

В горах с собой ведь много не возьмёшь – и так по 50 килограмм с собой таскали. Так что еду, воду и боеприпасы забрасывали вертолётами. С водой особенно тяжело было – её в горах не добыть. Да и носить с собой лишнее – не вариант. В горах ведь каждый лишний килограмм – это просто труба. А у меня одна радиостанция весила 25, да два блока по 12, хорошо хоть бойцы помогали носить.

На второй год службы – в Джелалабаде – пришлось приспосабливаться к местной фауне. Кроме варанов, попугаев, обезьян и дикобразов, было много всяких «гадостей»: тарантулов, скорпионов и змей. Но были и забавные истории с животными и местным населением.

Была у нас обезьяна Машка на аэродроме – очень уж она женщин не любила. Сидела обычно над столовой нашей, над крыльцом и прыгала на них сверху и за шею кусала. С населением местным тоже по‑разному было. Еду, конечно, не брали у них – могли отравить запросто. Поэтому покупали только одежду. Но было дело, пошли мы за мандаринами и наткнулись на русскоговорящего мужика – оказалось, таджик, с ним познакомились и общались хорошо. Ходили к нему потом в гости – он нас пловом настоящим кормил, до сих пор такого не ел.

«Как же они без нас?»

Вот на фотографии чёрный квадрат – это мой погибший товарищ Вадим Лебедев. В 1985 году мы с ним подорвались на нашем авианаводческом БТР. Уже возвращались с боевых действий, сопровождали колонну наших войск и по очереди дежурили. В тот момент я сидел наверху, наблюдал, а он отдыхал внутри БТР. Наехали на фугас… 20 килограмм тротила в нём было, БТР наш аж перевернуло от взрыва. Те, кто был внутри, погибли, а нас с комбатом, сидевших наверху, выбросило взрывной волной. А ребята ведь домой уже ехали. Я вот на два дня сознание потерял и временно зрения лишился, потом вроде вернулось, но вот не до конца – в очках до сих пор хожу. Две недели отлежал в госпитале, пришёл в себя да сбежал – ребятам помогать. Как же они без нас, без наводчиков, без поддержки?

Алексей КовалёвФотографии, кстати, удалось привезти не все – на выезде из Афганистана таможенники просматривали все негативы плёнок и прослушивали кассеты. Многое было запрещено – особенно песни про Афганистан, которые писали и пели бойцы.

В 1985 году, перед отправкой домой, Алексей чуть не стал свидетелем нового международного конфликта. В тот год в лагере Бадабер (Пакистан, Пешаварский район) произошло восстание – известное событие, которому посвящён фильм Тимура Бекмамбетова и Геннадия Каюмова «Пешаварский вальс» и сериал «Крепость Бадабер» режиссёра Кирилла Белевича. Разбираться с последствиями этой непростой ситуации в Пакистан полетел генеральный секретарь ООН – тогда им был перуанский дипломат Перес де Куэльяр.

– Мы стояли в Джелалабаде, на границе с Пакистаном, и там шли боевые действия. Самолёт ООН, пролетавший через границу, наши ПВО не смогли опознать, так как он не был оборудован советской системой опознавания, и его приняли за вражеский. Как раз тогда дежурил штурманом на пункте наведения, оборудованным РВС «Броня», мой знакомый парень, он управлял действиями нашей истребительной авиации. На перехват неопознанному судну вылетели два наших истребителя с ракетами.

А к тому времени никаких воздушных целей ещё не сбивали ни разу, поэтому всполошились все жутко. Хорошо, что штурман сообразил и перестраховался – самолёт уверенно летел в сторону Кабула, не меняя ни высоты, ни курса, а это не похоже было на действия врага. Истребителям, которые были практически готовы уже уничтожить самолёт, дали указание – произвести опознавание воздушного судна. Когда выяснили, что это самолёт ООН – не растерялись и сопроводили его до аэродрома в Кабуле.

Люди сидят – едят, а там ребята умирают

Домой Алексей возвращался два раза, но каждый раз – тяжело. Сначала в отпуск в декабре 1984 года с перелётами из солнечного Афганистана в морозный Архангельск (улетел из плюс 20 градусов, а прилетел в минус 40), а потом и насовсем в 1985 году.

– Когда в отпуск приехал, для меня всё было дико. С женой пошёл в ресторан и думаю, вот люди сидят, едят, а там ребята умирают не за хрен собачий. Злился на всех, но со временем это прошло. Тяжело перестраиваться было на мирную жизнь. После возвращения все мысли были там, думал даже было снова отправиться в Афган, да батя меня отговорил. Сказал – дурак ты что ли, нечего тебе там делать больше, отвоевал уже. Терять своих товарищей и близких – это нелегко. Боевые действия показали, кто чего стоит из окружавших тебя людей. Воспоминания тяжёлые остались, да и сны до сих пор снятся афганские…