Был прекрасный замысел! Но что‑то пошло не так…

Волонтёры, которых обвиняют в пожаре, уничтожившим маяк в посёлке Ходовариха, считают, что их оговорили, а истинных виновников искать никто не хочет

Тарас МанилыкВ сентябре прошлого года в арктическом посёлке Ходовариха в результате пожара сгорел маяк морской гидрометеорологической станции, открытый в июле 1934 года. («Правда Севера» писала об этом в №41 от 23.10.2019 «Приехали восстанавливать. Но нечаянно сожгли…»). Уникальную деревянную постройку в виде восьмигранной башни огонь уничтожил за пару часов. Виновными назначили волонтёров, которые работали на очистке территории полуострова Русский Заворот. Однако выяснилось, что на момент происшествия на месте находились десять человек, и только два из них – волонтёры. По словам участника проекта, волонтёра Тараса Манилыка, подобные обвинения нанесли непоправимый ущерб проекту и существенный удар по репутации самого волонтёрского движения.

– Тарас, расскажите, пожалуйста, о своём опыте волонтёрской работы. Как долго вы ею занимаетесь?

– Волонтёрство присутствовало в моей сознательной жизни всегда, ведь, по большому счёту, практически любой, самый простой поступок, который приносит благо обществу, например, подобрать валяющуюся на асфальте бумажку и бросить её в урну – это некоторое проявление волонтёрской деятельности.

Если же рассматривать волонтёрскую деятельность в общепринятом сегодня понимании, то уже порядка трёх лет. Моё погружение в эту сферу деятельности произошло совершенно случайно. Однажды я просто наткнулся на сайт «НelpАndTravelRussia», на котором были собраны различные волонтёрские программы. Выбрав пару заинтересовавших меня программ, я подал в них заявки и неожиданно для себя получил положительный ответ.

– По вашему опыту, кто и по каким причинам чаще всего сегодня участвует в волонтёрских программах?

– В основном это люди молодого и среднего возраста, причём в большинстве своём – женщины. Как правило, с высоким уровнем образования, интеллигентные, порядочные и добрые. Видимо, именно эти качества и подвигают людей к такому роду деятельности. Но я не утверждаю, что это обязательные условия. Правила для того и придумывают, чтобы в них были исключения. Причины участия в волонтёрских программах могут быть самые разные. Кем‑то движет жажда приключений, новых знакомств, потребность в адреналине. Кто‑то хочет сбежать от безделья и приевшейся повседневной рутины. А кто‑то искренне хочет улучшить или спасти мир.

Во время недавних мероприятий – Олимпиады и чемпионата мира по футболу – это движение было провозглашено модным, стало пропагандироваться и поощряться государством.

– Какие причины движут вами? Ищите приключений или отдаёте дань моде?

– Лично для меня это прекрасная возможность совместить приятное c полезным. Вместо очередной поездки в турецкий «олинклюзив» я предпочитаю выбрать интересную для меня волонтёрскую программу. Конечно, участие в волонтёрском проекте – это не беспечная туристическая поездка. Но это даёт возможность увидеть те уголки нашей многоликой страны, которых нет в туристическом «массмаркете». Кроме того, это прекрасная возможность отдохнуть от повседневных бытовых проблем, погрузившись в совершено другую среду, иные задачи, решение которых приносит ещё и моральное удовлетворение.

– По каким критериям обычно отбирают волонтёров в проекты? Проводится ли какая‑нибудь предварительная подготовка или инструктаж?

– Отбор в любую волонтёрскую программу, как правило, начинается с анкеты, в которой требуется ответить на стандартные вопросы о своём здоровье, физической подготовке, навыках владения различными инструментами, умении управлять техникой и оборудованием, наличии строительных навыков и т. д. Некоторые серьёзные проекты требуют определённых научных знаний, охотничьих или туристических навыков, особой физической или спортивной подготовки и почти всегда высокой эмоциональной и психологической устойчивости. И это одна из основных задач организаторов – правильно смоделировать условия и ситуации, которые будут «подстерегать» будущих добровольцев.

Довольно часто желающих стать волонтёрами отсеивают по «профнепригодности». Например: таскать тяжёлые ржавые бочки в Арктике будет физически невозможно хрупким девушкам, а чтобы очистить от мусора вершины гор, надо обладать хоть минимальными альпинистскими навыками. Предварительная подготовка просто необходима, и большинство организаторов её проводят. Без должного инструктажа и чёткого плана действий с разграничением ответственности волонтёрство может нанести больше вреда, нежели принести пользы.

– Есть ли, на ваш взгляд, какие‑либо отличительные тенденции развития волонтёрского движения в России?

– Тенденции развития волонтёрства в России напрямую связаны с вопросами и проблемами их финансирования. Когда, например, на крупные программы, развёрнутые под какие‑то глобальные мероприятия, выделяется гарантированная государственная поддержка, то всё проходит на самом высоком уровне. А если это проект менее пафосный, но, возможно, не менее значимый, например, очистка территорий от антропогенного воздействия, то зачастую государство его «не замечает».

И тогда всё держится на энтузиазме, личном вкладе и собственных средствах организаторов, участников и сочувствующих. Каким бы ни был проект, в любом случае он предполагает определённые расходы, а в случае отсутствия гранта, мецената или спонсора собственных средств и вложений участников проекта, как правило, оказывается недостаточно. Энтузиазм есть, а денег – нет! Вот и получается, что в самых интересных и нужных проектах обычно нет достаточного потенциала для развития. Со временем они, к сожалению, сходят на нет. Подобное произошло и с проектом в Ходоварихе, в котором я принимал участие.

– Какие же сложности возникли с проектом в Ходоварихе?

– Изначально был прекрасный замысел! Организаторы планировали интересный и нужный проект, была проведена достаточно серьёзная и обширная работа по подбору волонтёров. Из нескольких сотен было отобрано порядка 70 кандидатов, которые соответствовали непростым требованиям и были готовы принять участие в проекте. Но в какой‑то момент что‑то пошло не так…

Организаторы то ли разочаровались, то ли просто бросили заниматься проектом и всё пустили на самотёк. Удивительно, но в назначенный час «Х» многие волонтёры проекта просто не получили обратной связи от организаторов. После длительной проработки деталей плана и инструктажа организаторы с ними просто перестали контактировать. А ведь многие подготовились заранее и всерьёз: взяли отпуска, купили за свой счёт билеты, приготовили снаряжение и продукты. А за неделю до вылета организаторы им просто перестали отвечать на письма и звонки.

Это оказалось одним из самых неприятных моментов. Но были и другие сложности, связанные со статусом волонтёров непосредственно на месте выполнения задания в затерянной на краю света, маленькой и замкнутой человеческой общине. Возникли и некоторые бытовые сложности. Например, одна из участниц как только увидела, в каких условиях ей предстоит ближайший месяц жить и работать, развернулась и попросилась домой. Применительно к Арктике «уехать домой» – посложнее, чем туда попасть. В болотах тундры не вызовешь такси, да и вообще, регулярного транспорта там не существует. Заброска участников экспедиции и их эвакуация – это целый процесс, требующий массу сил, времени и ресурсов.

– Что же случилось в день, когда сгорел маяк в Ходоварихе?

– Это происшествие очень печальное, глупое и сопоставимо с преступной халатностью. Особенно обидно за ребят-метеорологов, хранителя маяка Алексея и других, кто тратили свои силы, время и деньги на спасение этого памятника и сохранение крупицы нашего уникального исторического наследия в затерянной тундре. Всё, что делалось годами, было уничтожено за два-три часа. Произошло всё до ужаса банально. Определённая группа лиц решила скоротать прекрасный вечер после удачной охоты за бутылкой спиртного у костра или у мангала. Не знаю точно, чем они пользовались. От холодного северного ветра решили укрыться под полуразрушенными строениями маяка. А потом… неаккуратное обращение с огнём и неуверенная координация движений после достаточного количества выпитого привели к возгоранию и пожару. Потушить его не смогли.

В момент пожара на острове было порядка десяти человек, и только двое из них – безоружные волонтёры. Сказать, что «маяк сожгли волонтёры» – надуманно и глупо. Но проблема в том, что в той глуши и свалить вину больше не на кого. Ну не подставлять же своих, с которыми сто лет рядом прожили и ещё жить и жить. Несомненно, кто‑то эту глупость допустил, кто‑то в этой пьянке участвовал. Эти люди однозначно виноваты. Но огульно вешать ярлык и обвинять в этом всех волонтёров проекта однозначно неправильно! Ведь если один плотник совершит убийство, это же не значит, что все плотники – убийцы. Нерон спалил Рим, но не стали же всех императоров после этого называть поджигателями. Конкретные люди совершили проступок, они и должны за него ответить.

– Значит, человеческий фактор?

– На мой взгляд, это тот случай, когда то ли недостаток знаний, то ли отсутствие опыта или чувства ответственности нанёс непоправимый ущерб и памятнику, и проекту, и существенный удар по репутации самого движения. Именно из‑за разгильдяйства и человеческого фактора маяк сгорел, а проект, по сути, потерпел фиаско. Чтобы избежать подобного в будущем, думаю, необходимо более тщательно подходить к отбору участников, уделять особое внимание дисциплине, оговаривать личную ответственность каждого. Причём ответственность должны нести не только простые волонтёры, но и организаторы проекта. В случае, когда проекты бросают на самотёк, ожидать от них эффективности и положительного результата сложно. А именно это, к сожалению, сейчас и происходит с самыми сложными и в то же время интересными проектами.