Как я нечаянно уволила цензора
В России цензуры нет. В Конституции, в статье 29 главы 2, так и написано: «Гарантируется свобода слова. Цензура запрещается». За введение цензуры предусмотрена уголовная ответственность.
По закону цензурой в СМИ считается требование со стороны власти предварительного согласования материала. Или запрет на публикацию. Это касается и изданий, учредителями которых выступают органы власти или местного самоуправления. Такие у нас сейчас законы.
А в советские времена цензура была в официальном порядке. Но и тут есть нюансы. Одно дело –вмешательство партийных органов в дела редакции. Здесь многое зависело от личности и воли редактора. Поэтому в разные годы коридор журналистской свободы то сужался, то расширялся.
А вот обллит… Против него не было никаких средств. Что такое обллит? Это – областное управление по охране военных и государственных тайн в печати. Если в «Перечне» сказано, что это тайна, значит – тайна.
Время от времени с журналистами «Правды Севера» и «Северного комсомольца» учёбу проводил начальник этого грозного ведомства Иван Петрович Морданов. (Журналисты по‑доброму называли его Иван Морданович.) Всё же лучше, когда сотрудники редакций будут в курсе запретных тем.
Какие это темы? Их было много. Что сейчас вспоминается? Например, нельзя было называть общее количество жителей области. Более того, запрещалось называть количество детей, родившихся в конкретном населённом пункте за конкретный период. Ни в коем случае нельзя называть сколько родилось девочек и мальчиков. Пример: «В новогоднюю ночь в Лешуконском родилось две девочки и три мальчика…» Эта информация относилась к разряду военной тайны. Почему? Иван Петрович говорил, что таким образом наши противники смогут вычислить наш оборонный потенциал в живой силе. Само собой нельзя называть количество призывников – даже из одного призывного пункта.
Запрещалось писать о предприятиях северодвинской оборонки. Но ведь что‑то же там изготавливали! Когда в 1984 году «Севмаш» был награждён орденом Ленина «за большие заслуги в создании, испытании и освоении производства новой специальной техники», то наши журналисты всему миру рассказали, что это снегоуборочная техника особой прочности и выносливости.
Мы спрашивали Ивана Петровича, а разве спутники-разведчики, которые в огромных количествах бороздят космические просторы, не видят? какую именно технику изготавливают в Северодвинске? Он отвечал: «Да, видят. Но это их информация. Им важно получить подтверждение этой информации в открытых советских источниках. Для них это большая радость. И мы её им не доставим».
Разумеется, нельзя было называть имена известных «отщепенцев» – таких как Солженицын, Сахаров, Бродский. А раньше и – Анну Ахматову, и Корнея Чуковского…
Вера Николаевна Румянцева, с которой мы работали в «Северном комсомольце» в 80–90-е годы, как‑то в своём материале упомянула военного лётчика. А цензор пропустил. Хотя военных лётчиков, по предписанию «Перечня», в Архангельске быть не могло. Но тогда всё обошлось выговором.
А другой случай закончился для невнимательного цензора печально. Невольно я стала тому виной. Будучи дежурным редактором, понесла на подпись дежурному цензору полосу? на которой ещё не было фото. Тогда технология изготовления клише была длинная. Цензоры – тоже люди, домой спешили…
В тот день дежурила цензор, с которой сложились хорошие отношения. Тексты она прочитала, а, что будет на местах, где пока зияли дыры, я ей объяснила: вот тут фото с пастбища – на переднем плане коровы, а вот тут студенты АЛТИ с преподавателем. Всё безобидно…
И всё же тайну мы выдали. Преподавателем АЛТИ оказался отставной майор, притом в форме. А майоров, как и лётчиков в Архангельске тоже быть не должно. Если их показать в печати – противник может вычислить, что здесь находится гарнизон. А этого ему знать не положено.
Цензор объяснялась потом, что всё вроде было понятно – коровы на пастбище, студенты с преподавателем. И всё же её уволили за халатность – просматривать надо всё, включая снимки, вдруг из‑за коровы выглядывает майор? В общем, он в том номере и выглянул….
Но не все случаи предусматривал и волшебный «Перечень». Иногда цензору надо было проявить смекалку. Вера Николаевна любит вспоминать такой эпизод. В номере шла статья о писателях – а к ним внимание у цензоров было пристальное. Главный герой той публикации – Маяковский. Вроде, к нему особых вопросов тогда не было. Но тут цензор зацепилась за название ресторана, где встречались литераторы – «Бродячая собака». Это что ещё за название?! Негоже пролетарским писателям встречаться в таком месте. Публикация оказалась под угрозой. Но, к счастью, она же сама и уточнила – в каком году это было? Ответ: «В 1911‑м» её обрадовал. И она выпалила фразу, которая стала крылатой в редакции на долгие годы: «До 1917 года они могли встречаться где угодно!» И завизировала номер.
