13.07.2018 08:53

Наш берег – правый. И левый тоже…

В Виноградовском районе прошёл необычный крестный ход

В Виноградовском районе прошёл необычный крестный ход – по местам сражений Гражданской войны и мемориалам погибшим в Великой Отечественной

Об этом крестном ходе мне рассказал глава района Алексей Таборов, когда я была здесь в предыдущей командировке. Говорил, что задумка давняя – возможность такого крестного хода они обсуждали ещё с епископом Архангельским и Холмогорским Тихоном, но не успели осуществить. А потом всё как‑то не складывалось, и вот, видимо, время подошло.

Таборов объяснил, что крестный ход посвящён столетию начала Гражданской войны, особенно периоду интервенции, также его участники почтят все воинские захоронения, которые встретятся на пути. Особое внимание – мемориалам землякам, погибшим в Великую Отечественную войну. Маршрут намечен по правому берегу Северной Двины, то есть по местам, отдалённым от райцентра. По деревням, где осталось немного жителей, в которые в основном приезжают с семьями те, кто здесь вырос. Ещё одна особенность крестного хода – в нём будут участвовать юнармейцы, волонтёры, в общем, молодёжь. Чтобы они понимали…

Тут уточнила – почему крестный ход? Раньше это называлось – походы по местам боевой и трудовой славы.

– Гражданская война, когда свои же убивали своих, брат шёл на брата, – поэтому идём с крестом, – объяснил глава. – И помянем всех павших. К тому же наш район назван Виноградовским в честь погибшего здесь Павлина Виноградова.

В крестном ходе по маршруту Усть-Ваеньга – Фалюки, который рассчитан на три дня, в первый день мы преодолели 55 километров. Конечно, какие‑то участки пути проезжали, но и переходов было много.

Без минуты молчания

Крестный ход возглавил епископ Плесецкий и Каргопольский Александр, что, конечно, придавало событию вес и значение. На одном из митингов он сказал, что предложил организаторам вычеркнуть из сценария минуту молчания. И объяснил:

– Даже во времена безбожия люди понимали, что должно быть время для сокровенного. Минута молчания и была своеобразной молитвой. Но теперь мы можем молиться, и мы будем молиться. Если кто не может или не умеет – пусть постоит, помолчит…

А ведь и походы по местам боевой и трудовой славы тоже были сродни крестным ходам. Память и чувства надо было поддерживать. Делали это так, как требовала идеология того времени.

В этом крестном ходе шли от храма к храму, от памятника – к памятнику. Ход начался с литургии в храме Покрова Пресвятой Богородицы в Усть-Ваеньге. Здесь это была первая архиерейская служба за последние 90 лет.

Храм позапрошлого века постройки, каменный, с очень высокими сводами, великолепной акустикой. В советские времена в нём размещался магазин, и многие из тех, кто был на службе, помнят, как ходили сюда за покупками.

Процессия из храма отправляется к мемориалу – на памятнике надпись: «Землякам, защитникам Отечества 1941–1945». Сюда подтягиваются жители села, кто‑то из них потом присоединится к крестному ходу, чтобы пройти хотя бы его часть…

С этой войны вернуться невозможно

Когда Алексей Таборов рассказывал о задумке этого крестного хода и говорил, что в нём пойдут школьники и молодёжь, почему‑то представила, что одна из его задач – привести в порядок мемориалы в отдалённых сёлах. Но ни о какой уборке речи быть не могло – все памятники в идеальном состоянии. Видно, что за ними следят не от праздника к празднику, как это бывает в городах, в том числе и в областном центре, а постоянно. Это такой образ жизни – рядом с памятью, со своей историей. И память о гражданской войне и интервенции –тоже рядом, что, признаться, удивляло.

Когда мы о своём удивлении сказали Таборову, он нахмурился:

– У нас тут шла линия обороны! Пятнадцать сел были уничтожены! Сейчас мы видим, как трудно было разобраться нашим дедам – с кем им быть. И этот поход нужен, чтобы нам осмыслить то время. Они – все наши! Нет красных и белых – все в шинелях…

Жители сел, занятых белыми и их союзниками – интервентами, больше симпатизировали красным. Именно потому, что в союзниках у белых были чужаки. А чужакам надо давать отпор. Но многие служили у белых. Кто‑то попал на эту службу потому, что шла мобилизация на захваченных ими территориях. Кого‑то привлекала хорошая одежда и питание, которые могли предложить белые.

И всё же время от времени возникали мятежи в самих белогвардейских соединениях. Так, в ночь с 6 на 7 июля 1919 года вспыхнул мятеж в районе Топсы-Троицы в первом батальоне Дайеровского полка. Этот полк был сформирован при личном участии барона и фельдмаршала Эдмунда Айронсайда, главнокомандующего войсками Антанты в Архангельске. Мятеж был подавлен. А для устрашения остальных 12 человек расстреляли. Как рассказала Галина Александровна Пьянкова, библиотекарь деревни Осиновской, каждому из приговорённых на груди начертили чёрную мишень, в которую и целились. Похоронены мятежники на берегу Северной Двины, недалеко от Осиново.

На всех митингах выступали сельские библиотекари – вот подлинные институты памяти! Притом они рассказывали о событиях столетней давности с такими подробностями, будто это было вчера. К институтам памяти принадлежат также музеи и архивы. Но в глубинке именно библиотеки прежде всего хранят историю.

В деревне Ростовское возле разрушенной старинной каменной Троицкой церкви стоит памятник, на котором написано: «Партизану-разведчику Войнову, погибшему за освобождение Севера от интервентов и белогвардейцев в 1918 году». Местный библиотекарь подробно описала, как партизан, опытный разведчик, потерял бдительность, пошёл через открытое поле, где и получил пулю.

К этому ухоженному памятнику волонтёры и юнармейцы возложили цветы, а священники исполнили поминальные молитвы.

– Почему мы молимся за Войнова? – переспросил отец Дмитрий, настоятель нескольких храмов в Виноградовском районе. – Он был крещёным человеком. А что ему Господь сказал сто лет назад, только ему известно.

Спрашиваю отца Дмитрия: чем важен ему этот крестный ход? Он отвечает, что, конечно, это долг памяти. Но это то, что лежит на поверхности. А дальше он объясняет:

– Важно преодолеть привычный взгляд на события столетней давности – белое движение было разгромлено, красные победили и все зажили хорошо. Но ведь воевали русские с русскими. О какой победе может идти речь? И этот Крестный ход не на словах, а на деле должен сдвинуть представление о гражданской войне.

На одном из митингов прозвучало: любая гражданская война – это та война, из которой невозможно вернуться домой. Или тебя уничтожат те соотечественники, которые станут победителями, или будешь вынужден покинуть родной дом. Это война без надежд. Самая страшная…

«Вы стоите на земле, которую своими руками наносили дети»

В Конецгорье в день крестного хода открыли памятник труженикам тыла. Он стал ещё одним монументом в мемориале землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Венчает этот мемориал часовня. Вот уж всё сошлось! Организатор всего этого строительства – Антонина Григорьевна Ракитина, библиотекарь Конецгорской сельской библиотеки, руководитель местного ТОСа, автор книг по краеведению. Примечательно, что этот небольшой сельский храм-часовня никогда не закрывается – ни днём, ни ночью. А мемориал ухожен.

Антонину Григорьевну спросили, не опасается ли она, что местная молодёжь может как‑то использовать это место, ночью зайти в храм, устроить там посиделки. Она ответила:

– Вся земля, на которой вы стоите, принесена руками наших детей. Для строительства понадобилось несколько КамАЗов песка, его привезли и разгрузили неподалёку. А как доставить до места? Я пошла в школу и сказала детям: «Помогите!» Они придумали, как это сделать – взяли дома тазики и постепенно весь песок переносили. Как же они будут разрушать то, что сами создавали?

Есть такое понятие «сопричастность» – к своей истории или к делу. Иногда это совпадает, как в Конецгорье.

Свою сопричастность к чему‑то большому и важному будут чувствовать и те дети, которые прошли этим крестным ходом. Они уставали и отставали. Но они шли. И это уже их путь.

«Чтобы знали – это лучшее место на земле»

В этом крестном ходе участвовала Екатерина Прокопьева, заместитель председателя правительства Архангельской области. Иногда случалась минутка, чтобы зайти в школу или местный ТОС, поговорить с людьми. А в такой обстановке люди всё скажут. Тоже важный опыт для власти.

В самом начале Крестного хода, после литургии, успеваем зайти в Усть-Ваеньгскую школу. Школа восьмидесятых годов постройки. Рассчитана на 350 учеников. Её строила и создавала Альбина Андреевна Точилова, в ту пору директор школы. И школа была известна в области – здесь было своё подсобное хозяйство, дети обучались сельским профессиям. Потом сменилось несколько директоров, пришло время безденежья и запустения. Школа утратила свой вид – в полах трещины, стены обваливались, туалеты становились непригодными для пользования.

Сейчас мы увидели школу-картинку – везде чистота, порядок, спортзал оборудован всем необходимым, столовая блестит. А какой туалет! Большой театр позавидует. Нам рассказывали, что после ремонта на фоне красивой плитки с узорами дети фотографировались, а сейчас привыкли. А ещё здесь тонкий цветочный аромат.

Директор школы – Светлана Васильевна Невмержицкая – весёлая, жизнерадостная. Школу она приняла пять лет назад. Спрашиваем Таборова: может, он как‑то особенно этой школе помогает? Когда‑то сам её оканчивал. Он отвечает, что финансирование всем школам одинаковое, но директора разные.

Как можно в глубинке так возродить школу? Светлана Васильевна отвечает, что, когда стала директором, рассчитывала на поддержку своего мужа Владимира Невмержицкого – он предприниматель, занимается речным транспортом.

– Очень помогли речники – Александр Федулов, Андрей Кузнецов – и строители. Я им показала нашу школу и говорю: «Как здесь могут учиться дети? Надо, чтобы они хотели сюда бежать сейчас, когда учатся, а потом возвращаться, когда её окончат».

Светлана Васильевна сама оканчивала эту школу, а потом вернулась – и уже работает здесь тридцать три года, но очень молодая и энергичная.

– У нас были такие учителя, к которым хотелось возвращаться, – говорит она. – Альбина Андреевна и сейчас у нас работает, хотя ей уже 71 год – такой учительницы русского языка нигде не найти. Я говорю: «Возить вас в школу будем, только не уходите!» В этом году её ученица Ирина Попова ЕГЭ по русскому языку сдала на сто баллов.

В школе есть гостиная для отдыха учителей – там можно поесть, выпить чаю.

– Приехала новый учитель, говорит: что я будто на курорт попала, – продолжает Светлана Васильевна. – Я так рада – только бы работали. Наша учительница английского не может жить без Мальты – обязательно каждый год ездит. Пусть ездит, её это вдохновляет, она влюблена в Мальту, а английскому языку детей она учит прекрасно. И они ведь тоже видят возможности – это же здорово, когда сельский учитель может себе позволить такие путешествия.

Ещё важная составляющая учебного процесса – вид из окна на речку, на простор. На родной простор…

Мы потом шли этим лугом, на котором хотелось жить. И это был дальний правый берег. Но с левым его соединяет одна река – Северная Двина. Поэтому – и правый, и левый – одинаково наши…

Когда делюсь впечатлениями от этого хода, слышу – ну, это событие федерального значения. В том смысле, что этот опыт стоит перенять и другим. Наверное, да. Но очень осторожно. Чтобы это было вправду не мероприятие или акция, которых у нас предостаточно. А именно событие. Для этого нужны душевные силы, а главное, смысл. Как в Виноградовском районе, где вспомнили и помолились за всех, кто носил солдатские шинели. За всех наших, невзирая, к какому берегу их прибил поток истории…

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.
Светлана ЛОЙЧЕНКО Фото автора и Валерии Алловой