Мечтала о театре. Стала судьёй

Делегат X Всероссийского съезда судей, заместитель председателя Котласского городского суда Наталья Вениаминовна Заплатина посвятила судебной работе более трёх десятилетий

Нам удалось встретиться, когда она на несколько дней приехала в Архангельск. Мечтала увидеть спектакль одного известного театра, но гастроли отменили.

Наталья ЗаплатинаИнтерес к театру у Натальи Вениаминовны неслучаен. В школе она увлечённо занималась общественной работой, за книгами проводила всё свободное время. Любимые предметы – литература, история, русский язык.

Главная мечта – стать актрисой.

– После десятого класса предложили поработать в театре – вдруг это не моё? Четыре года трудилась реквизитором в Котласском драматическом. И на сцене играла. Наша «Свадьба в Малиновке» – пение вживую, потрясающие танцевальные номера, невероятной красоты костюмы. Ставили сказки, классику, современные пьесы, гастролировали. Так, август 1983 года провели в Витебске, сентябрь – в Даугавпилсе, спектакли шли с аншлагами.

В 1986 году решилась отправиться в Саратовское театральное. Остановилась у знакомых бабушки. А училище … закрыто. Так мне обидно стало! Впустую уезжать нельзя, решила найти другое учебное заведение. И пусть конкурс высокий – не так стыдно будет, если не пройду.

По дороге увидела здание, окружённое толпами молодых людей. Читаю – Саратовский юридический институт. Вот так судьба и привела.

Отстояла длинную очередь в приёмную комиссию. Есть аттестат, трудовой стаж, нет направления от партийных или комсомольских органов. Убеждённо объясняю, что всегда мечтала стать юристом, приехала из далёкой Архангельской области, неужели меня к экзаменам не допустят?!

Отправили искать представителя УВД, у него право на три направления. А он раздал их ребятам из армии. И всё же проникся, направил к коллеге. Встретил участливый сотрудник милиции, отметивший, что из Архангельской области к ним никто не приезжает, действительно, надо дать шанс.

Едва поверила глазам, отыскав свои данные на последнем, семнадцатом листе перечня абитуриентов. И тут поняла, что не знаю, какие экзамены надо сдавать. Готовила‑то басню, прозу и стихи.

Сочинение – первый экзамен, для всех вузов общий. Выбрала тему героя в современной литературе. Вспомнила пьесы, которые мы ставили – «Зинуля», «И это всё о нём», «Роман и Юлька». Будет хорошая отметка, значит, стану сдавать историю и обществознание. И неделю провела на спектаклях лучшего в стране Рижского театра оперетты, гастролировавшего в ту пору в Саратове.

Надо было в библиотеку бежать, готовиться. Но «Сильва», «Марица», «Цыганский барон» – дороже. Пришла сдавать историю. С замиранием сердца открываю аттестационный лист, который мне протягивает сотрудник, напряжённо меня изучающий. А там – «отлично». Позже узнала, что за сочинение лишь три человека получили пятёрки. Конкурс – 14 человек на место.

На следующих экзаменах, вдохновенно рассказывая всё подряд, получила две четвёрки. Уехала домой, не дожидаясь зачисления – у меня уже были билеты, а других не достать. Зачем мне, думаю, юридический? Но друзья убедили: став юристом, в театр я всегда смогу вернуться. Всего три таких института на всю страну – в Свердловске, Саратове и Харькове! Мама радовалась, мечтала, чтобы у меня была серьёзная профессия. Она всю жизнь проработала кондуктором, отец – водитель, умер, когда я была маленькой.

Когда стала учиться на первом курсе, с изумлением узнала, что мои сокурсники, трудившиеся в суде, прокуратуре, милиции, поступали в институт по пять-семь раз. Когда на вопрос о том, с какой попытки поступила, сообщила, что с первой, они недоумевали: «А где же ты работала?!» – «В театре…»

Именно это обстоятельство запомнил и Борис Михайлович Семенеко, декан следственно-криминалистического факультета (который я выбрала, конечно же, за романтическое наименование), напоминавший о театре при каждой встрече.

Совершенно не понимала, о чем говорят сокурсники, что значит «мы пошли с судьёй в процесс…». Представляла, как они заходят в мрачное здание тюрьмы, и вот там у них процесс. Позже узнала, что в суде есть залы судебных заседаний, а у судьи – совещательная комната. Училась усердно, получала повышенную стипендию.

На распределении просила направить домой. Управление юстиции предложило работу стажёром судьи в Котласском городском суде. Заместитель председателя суда Нина Михайловна Короткова растерялась, не было у них стажёров, но поле деятельности мне нашли. Первое дело стало нежданным испытанием. Судья ушла в декретный отпуск, председатель Василий Анатольевич Коптяев сообщил – в понедельник у тебя уголовное дело. О хищении социалистической собственности с незаконным проникновением в хранилище. Затем гражданские дела, следующая неделя – дежурная.

Вышли в тот самый процесс. Рядом секретарь, народные заседатели, а у меня ноги под столом трясутся. Оказалось, выглядела уверенной, требованиям закона следовала неукоснительно. Так началась работа, ставшая смыслом жизни. С декабря 1990 года – судья. После объединения Котласского городского и Котласского районных судов – заместитель председателя суда.

Училась у блистательных судей Архангельского областного суда.

Они всегда могли поделиться своим видением любой проблемы, были открыты для общения. Так, Дмитрий Энгельсович Сабуров, регулярно рассматривавший дела областной подсудности в выездных судебных заседаниях в Котласе, терпеливо отвечал на любые вопросы журналистов.

Мы следуем заветам такой открытости. Сотрудничаем с газетой «Вечерний Котлас», телекомпаниями, стремимся помогать в информационном освещении каждого процесса, представляющего общественный интерес. Так о суде узнают из первоисточника, получая ответы на все вопросы.

Для меня высокой честью стало доверие коллег, избравших меня в состав делегации на грядущий X Всероссийский съезд судей.

Все мы думаем о том, какие задачи надо решить в ходе дальнейшей судебной реформы. Как судья, многие годы рассматривающий уголовные дела, хотела бы изменения того самого процесса, избавления его от архаизмов. Мы оглашаем приговор полностью. Требования к его содержанию усложняются, приговоры судей в девяностые годы и сегодня несравнимы по объёму.

Возможно ограничиться оглашением вводной и резолютивной части, потому что копии решения получают все участники. А в гражданском процессе сохраняется необходимость вынесения решений, когда мотивировочная часть составляется судом лишь по требованию сторон.

По-прежнему не решена проблема достойной оплаты труда работников аппарата. Претенденты, желающие работать в суде, нередко спешно его покидают, они полагают, что здесь их ждёт синекура, а это нескончаемый перечень обязанностей. Выпускники юридических факультетов в суды не идут…

Часто спрашивают, что чувствует женщина, рассматривающая уголовные дела. Боимся ли мы выносить приговоры? Бывало всякое, мои коллеги сталкивались с агрессией. Но по натуре я  борец за справедливость, переживаю за исход дела, а не за то, что и кто подумает о моём решении.

Все знают, как лечить, учить, судить. В судебном процессе нам порой грубят, чувствуя безнаказанность. Но мы должны преодолевать эмоции, рассматривая дело беспристрастно, по закону, вынести справедливое и обоснованное решение.

С упоением критикуют и оценивают нашу работу по телешоу.

Соседки укоряют маму – «Почему твоя Наташа всё время на работе?» Вон по телевизору показывали – за десять минут судья во всём разобрался и молоточком хлопнул. Но в России молоток судья не использует и дело не рассматривает за минуты. Нет, каждое решение требует времени.

Наша работа забирает всего тебя, и дверь за собой не закроешь, голову не отключишь, продолжаешь всё обдумывать, оценивать вновь и вновь.

Ты не просто решение вынес, ты его принял, внутренне принял, пронёс через рассудок, душу, через сердце пронёс. Это непросто, но это единственный путь.