В Рождество к нам внезапно прилетели друзья из Москвы Андрей и Аня. Легенда у внезапности такая: Аня отметила Новый год, заскучала и написала в соцсети: люди добрые, грустно, на море, что ли, съездить, скажите, на какое подешевле? И люди добрые пишут ей: везде сейчас дорого, но есть же другие моря – море Лаптевых, Баренцево, Белое...
«Белое!» – думает Аня, и вот они у нас. Каждый сугроб им, будто бассейн с вышкой. Сугробов много, и через полчаса все дети и собаки в нашей деревне от нас шарахаются. Поэтому берем гостей в охапку и везем на простор. Хотели море – вот вам море...
Ягры зимой популярны, как летом, и до соснового бора машина ползет еле-еле. Встречное движение вообще как ириска в мороз. Дорогу перебегает белка. По обочине бодро идет бабушка с двумя палками: скандинавская ходьба. На том месте, где летом песчаные дюны, образовались снежные горки. Дети носятся на «ватрушках», лыжах, снегокатах, и тут главное – разминуться. Но море – где же море? А вот оно: баррикада льда на берегу, и дальше – белая простыня с невнятной серой линией горизонта, будто простым карандашом рисовали, а потом стирали резинкой... Гости наши идут пешком по морю метров двадцать, возвращаются счастливые и заиндевелые. Берем в охапку, везем в Малые Корелы.
Между Яграми и Корелами часа полтора езды, и за это время температура падает градусов на семь, а световой день заканчивается. Малые Корелы стоят морозные, синие и страшноватые. На площади у Вознесенской церкви – игры с эстафетами. Народу много. Чтобы покрутить москвичей на знаменитых качелях, стоим в очереди. А потом ведем их через дорогу – кататься с гор. Горка в «Малых Карелах», которые через «а», теперь платная, даже если вы пришли со своей «ватрушкой». 150 рублей за весь день – это не больно и не обидно, но нас развернули уже на самых подступах. А платить надо в пункте проката – это такой крюк...
Юноша-дежурный великодушно разрешает: пусть платить идет кто-то один, а вы тут пока чаю попейте, если у вас с собой. Да что уж там – и кататься тоже можно... После первого склона гости теряют ум и впадают в пагубный азарт: «Бли-и-ин, а еще круче бывает?!» Шесть вечера, ясней, ясней на небе звезды, пролитый чай мерзнет на лету. Берем в охапку, везем домой.
Следующим утром, 9 января, термометр за окном показывает минут тридцать, прогноз погоды от канадского провайдера на мобильном – «минус тридцать три, ощущается как минус сорок шесть». Природа шепчет, что куда-то еще ехать – это лишнее. Но параллельно в доме замерзает автономная канализация. Выхода нет. Мы надеваем на себя все, что было в доме теплого, и едем под Новодвинск, в Мечку, по пути терзаясь сомнением, что турбаза работает. Потому что нельзя, ну нельзя.
Но Мечка – работает. И в пункте проката – очередь. И на горках – очередь. И бани топятся, и возле одной баньки дымит мангал. Веселые мужики в армейских бушлатах и унтах тащат откуда-то кастрюлю с маринованным мясом, открывают ее, ругаются: лед. – Будет строганина. Под водку – хорошо, – равнодушно замечает главный мангальщик.
К морозу присоединяется ветер. Ты едешь со склона и не знаешь, в каком виде привезешь на финиш собственное лицо. Играет какое-то популярное радио, работники базы, которые контролируют спуск по всей траектории, танцуют. То есть когда подходит твоя очередь спускаться, ты подходишь и подаешь веревку от «ватрушки» танцующему человеку...
На щеках у наших гостей проступают тревожные белые пятна. Берем в охапку, тащим в кафе. Там заказываем чай и котлеты с подливкой. Аня идет мыть руки, но воды нет. «А замерзла», – говорит девушка на раздаче. Аня с восторгом пишет об этом в соцсеть. Через полминуты под записью четырнадцать «лайков».
Светлана ГАВРИЛОВА. Фото Павла Кононова.
