22.07.2017 13:44

История жителя Котласа: как добыть медведя, отведать его мяса и остаться живым

С чучелом медведя на печке собственной кладки.

Было это лет сорок-сорок пять назад. Жил я тогда в селе Яренск, увлекался охотой и мечтал добыть медведя. И вот, получив заветную путевку, начал собираться на промысел, на лодке, за реку Вычегду. Там, по слухам, «мишка» бродил, смущая рабочих и ягодников.

За мишкой – по-пластунски

Следы медведя обнаружил на совхозных овсах у пустующей деревни Выемково. Долго искал и нашёл в колючих кустах шиповника его выходной лаз.  К вечеру успел сделать на ветвистой  ёлке вблизи его тропы лабаз, то есть, примитивную площадку из подручных материалов. Хотя и без комфорта, но сидеть с ружьём на коленях в ожидании,  когда «хозяин тайги» в логово идти соизволит, можно.

От вечерней сырости и долгого сидения без движения ноги затекли, а в теле «колотун» начался. Носом шмыгаю, нарушая конспирацию.

Дрожу, но терплю. А в голову невольно «веселые» мысли лезут. Вот «хозяин» в темноте подойдёт, поскребёт ствол когтями и спросит: «Ты что там делаешь, дядя?»

Как-то неуютно стало. Да и мой мишка, видимо, запасной тропой ушёл, а меня не предупредил. Сидеть дольше не имело смысла. Я отправился ночевать в полуразвалившуюся избу – без дверей, но в одном углу полы и потолок сохранились, место, где икона висела, выделяется. А главное – чисто и сухо.

Ночь спал в полглаза, к рассвету вышел в поле. Вечерний туман исчез. Он к утру обильной росой  выпал. Ясно, свежо до дрожи в теле, зато  видимость – лучше не надо.

В дальнем конце поля сорока затрещала, значит,  кто-то её потревожил. Присмотрелся, а медведь  морду из кустов высунул, оглядывается, носом водит, принюхивается. До него метров двести. Хорошо, что  ветер в мою сторону дул, не учует.

Залезать наверх было поздно: зверь может движение ветвей заметить, шорохи услышать. Потому я спрятался за ёлку, ружье проверил – два пулевых патрона в стволе, а два в левой руке зажал.

Решил так: «дуплетом», сразу из обоих стволов стрелять не стану. Во-первых, от сильной отдачи выстрел бывает неточным. И ружьё окажется пустым, а я – безоружным. А если зверь на меня бросится? Нет, зря рисковать не буду. Моя «тулка» в охоте проверена – не подведёт. Я успокоился, приладил  ствол на сучок ёлки, и стал ждать охотничьей удачи.

Жду десять, двадцать минут, полчаса. Солнце из-за реки поднялось, припекает спину, а медведь  всё вдали бродит и головой над землей размахивает. Как корова на пастбище.

Стою и думаю:  а вдруг он опять другим лазом уйдёт? А мне завтра на работу. Неожиданно возникла шальная мысль: а если к нему самому подкрасться, по-пластунски? В армии неплохо получалось. Овёс густой, выше колена, авось, не заметит.

Да был бы у меня нарезной карабин, я б его и отсюда достал. Стреляю неплохо. Но моя гладкостволка прицельно бьёт на 20-25 метров. Будь что будет! Лёг на землю и пополз.

Дополз до небольшой ёлочки, что стояла среди поля, и осторожно поднялся на ноги. На душе веселей стало, и охотничий азарт возвратился.

Медведь за это время приблизился метров до ста, и, продолжая кормиться, медленно двигался в мою сторону.

Встал жизненно важный вопрос: с какого расстояния стрелять? Из своей «тулки» за 20 шагов я попадаю в папиросную пачку, а дальше начинался «разброс». То есть, я мог не убить, а ранить. А раненый зверь непредсказуем. Напарника нет – помощи не жди. Значит, валить нужно с первого выстрела, в упор. И я стал ждать, надеясь, что по ветру медведь меня не учует и подойдёт ближе.  Вот до него 50, 40, 30 метров…

А зверюга-то здоровенный! Угрюмый, косматый… Сразу под рубашку противный холодок пополз. Медведь вдруг остановился и посмотрел в мою сторону. Видимо, инстинктивно почувствовал врага.  Я давно держал его на прицеле, и немедля выстрелил.

От неожиданного удара пули в шею, зверь ткнулся носом в землю, но мгновенно оправился от шока, вскинул голову и увидел меня.

Ждать его броска я не стал. В доли секунды дозарядил ружьё, и послал пулю из левого ствола ему в ухо. Голову зверя отбросило новым ударом. Он свалился на бок и конвульсивно задёргал лапами.

Я выждал несколько минут, вышел из укрытия, но не спешил подходить. Слышал, что и смертельно раненый зверь может затаиться, а затем кинуться на охотника. Держа ружьё наготове, я толкнул его длинной палкой. Медведь качнулся, но не пошевелился. Я облегчённо вздохнул и вытер пот со лба…

На звуки выстрелов подъехали рабочие совхоза на тракторе с телегой.

– Что, завалил?! Один?! Из гладкостволки?! Его тут из карабина взять не сумели! Ну, ты, мужик, лихой!.. Помочь вывезти?

– Помощи буду рад. У меня и бутылка припасена…

Рабочие довезли меня до реки и помогли затащить трофей в лодку. От перегруза она поднялась «на дыбы».

Когда завёл двигатель и перебрался в нос к рулю, лодка немного выровнялась. Я осторожно, вдоль берега поплыл к пристани, где оставил свою машину, ГАЗ-69.

Сразу набежали любопытные. Они  помогли затолкать тушу медведя в объёмистый багажник. Он туда не вместился, пришлось незакрытый борт подвязывать проволокой.

Я благополучно довёз добытого медведя до гаража, где с друзьями собирался освежевать его.

Будто кто-то сильно щекотал меня изнутри

Дома с друзьями быстро освежевали тушу. Я поделился с ними мясом, жена традиционно пожарила нам печёнку и сердце, и мы уже сидели за столом, «обмывая» удачную охоту, и тут, на наше счастье, пришёл охотовед Харитонов, до которого дошёл слух о моей добыче. Он сообщил, что многие медведи являются носителями трихинеллёза, и предложил произвести в ветлечебнице анализ.

Директор ветлечебницы, Мария Митрофановна, с первого раза не нашла трихинелл в мясе, но попросила принести «диафрагму». Это внутренняя перегородка между легкими и сердцем. Рассмотрев её под микроскопом, она позвала меня посмотреть, что нашла. Я увидел маленькие капсулки, в которых медленно, едва заметно шевелились спиральки червячков – трихинелл…

Мария Митрофановна сказала, что этот паразит «живёт» только в «красном» мясе, то есть, в мышцах, особенно любит диафрагму и сердце, и такое мясо нужно сжечь. А сало можно вытопить и пользоваться без опасения. Им лечат язву желудка, ожоги, туберкулёз и многое другое.

Я воспользовался её советом. Зверь был упитанным, и сала получилось много. Его я раздавал нуждающимся людям.

Между прочим, мяса до прихода охотоведа мы сами, под водочку, успели попробовать. Но не заразились, потому что моя жена, брезгуя всякой «дичиной», очень сильно пережаривает мясо. Тут уж никакая «зараза» не выживет…

Но! На этом знакомство с трихинеллёзом не окончилось. Медведя добыл и мой сын. Марии Митрофановны на работе не было, а лаборанты анализы сделали непрофессионально, сообщив нам, что этот медведь «чистый». Мы наелись медвежатины, и вскоре сын начал испытывать тошноту, боли до потери сознания. Анализ сделали повторно, более тщательно, и «заразу» выявили. А что делать, чем лечиться, притом в селе?

Медвежатину ел и я, но в меньшем количестве. Или мой организм крепче, но в момент болезни сына я ничего не испытывал. «Приключения» начались позже.

Мы с женой решили поехать в гости к её родителям в деревню. Там для нас истопили баньку «по-черному». Я от души напарился, а «остывал» в холодном предбаннике, когда на дворе уже стоял морозец в 15 градусов. Вскоре у меня начался озноб, температура поднялась до 39. Самогон-первач и другое самолечение не помогало, и меня положили в местную больницу. Посчитали, что простыл.

В больнице принимал таблетки «горстями», жар снижался, а через час я «горел» снова. Появилась незнакомая боль – будто кто-то сильно щекотал меня изнутри по всему телу. От этой «щекотки» я не мог спокойно даже сидеть, а беспрерывно кружил по палате. Дремать приспособился стоя на коленях у кровати, положив голову на руки. Потом «свет» в моём сознании «погас». Меня как бы «выключили». Моментально! Наступившая темнота была плотной, почти осязаемой, ярко-чёрной. Сознание сохранялось, но в заторможенном состоянии. К тому же я был полностью обездвижен. Но физического страха не испытывал. Было состояние безучастной созерцательности, почти любопытства.

Сколько времени  длилось состояние  клинической смерти,  не знаю. Оно повторилось ещё раз, затем свет «включился», и я очнулся. Состояние не улучшилось, но я понял, кризис миновал. Утром потребовал выписать меня из больницы. Врач начала протестовать, но я твердо заявил: «Если уж суждено помирать, так дома».

Действительно, в поезде началось улучшение, температура спала, и домой я приехал почти здоровеньким.

Уверен, моя «щекотка» происходила в момент, когда потоком крови паразитов разносило по всему телу и они нагло «вбуравливались» в мои живые мышцы… А когда добрались до места и «окуклились», исчезла и «щекотка».

И вот 45 лет незваные гости безмятежно дремлют в моём теле, но меня не тревожат. Я живу и работаю в полную силу во всех отношениях. Правда, на медведей больше не охотился – охота пропала. И… людоедам есть меня не советую...

Надеюсь, мой рассказ примут во внимание «медвежатники». О случаях «беспричинной» смерти среди них я слышал.

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.
Вячеслав ЧИРКИН, член Союза писателей России