Рак – это та болезнь, которая как причина смертности в нашей стране занимает второе место после сердечно-сосудистых заболеваний. Показатели заболеваемости раком в России близки к европейским, однако смертность выше. Смертельный исход наступает в двухстах случаях из трехсот. Почему?
Здесь существует несколько причин и каждая из них достаточно существенна. Первая и самая главная - у россиян и жителей Архангельской области рак выявляется на более поздних стадиях, чем у населения Европы. И надо сказать, что рак - это не одно, а тысячи и десятки тысяч разных заболеваний с различным по исходу прогнозом. Есть опухоли, при которых течение болезни очень агрессивно, и смертность очень близка к показателю заболеваемости. Это рак легкого, рак поджелудочной железы, рак желудка, печени и некоторые другие заболевания. В то же время есть злокачественные опухоли, при которых перспектива излечиться очень близка к 100 процентам. Это например, рак кожи, особенно немелономный, это рак щитовидной железы, молочной железы, который занимает первое место в структуре онкологических заболеваний и некоторые другие опухоли. Поэтому не стоит под одну гребенку грести все случаи рака, они индивидуальны. В тоже время - поздняя стадия, это самая большая проблема для нашей страны и области в том числе.
- Михаил Юрьевич, в чем причина этой проблемы? В плохом уровне диагностики, или людях, в культуру которых, привычку которых не входят обследования?
- Причина этого как всегда комплексная. Главное чего у нас нет, и что есть на Западе, - это скрининговые программы или, так сказать, не совсем точное замещение скрининга программами диспансеризации, которые и начались -то недавно. Скрининг - это так называемая вторичная профилактика рака. Это ранняя диагностика злокачественных опухолей. Скринингу подлежат далеко не все злокачественные опухоли, их можно пересчитать по пальцам двух рук - это рак молочной железы, предстательной железы, ободочной кишки, мелонома, ну и некоторые другие опухоли. Они должны часто встречаться, должны выявляться простым, эффективным методом диагностики и самое главное, скринингу должно подвергаться большая часть населения, которая рискует заболеть этой опухолью. Группы риска - разные для каждого заболевания, но главный фактор риска - это возраст. Скринингом эффективно заниматься после 50 лет.
- У нас есть государственная программа диспансеризации. Чем она отличается от скрининга? И чего не хватает для того, чтобы скрининговые программы у нас появились?.
- Рано говорить, насколько она эффективна, потому что диспансеризация была лишь недавно снова введена в нашей стране. Она была забыта - в советские времена благодаря ей у нас была самая эффективная система раннего выявления в мире. Потом она была забыта и сейчас, только с 2013 года она осуществляется. Три года - слишком маленький срок для того, чтобы понять, насколько она эффективна. Это суррогат скрининга и там очень много пунктов, которые действительно могут помочь рано выявить такие опухоли, как рак молочной железы, ободочной кишки, мелонома. Но в то же время, те обследования, которые зашиты в программу скирининга, не соответствуют диспансеризации. Маленький пример: для выявления рака молочной маммографию нужно проводить с 39 лет и далее раз в три года. Согласно американским и европейским рекомендациям, ранняя диагностика рака молочной железы начинается с 50 лет. Существенная разница состоит еще в том, что у нас промежуток между исследованиями - три года, в западных странах - год или два. Такое уменьшение промежутков может привести к уменьшению так называемых интервальных раков - когда первое обследование - ничего не дало, а во втором - выявляется запущенный рак.
- А внедрить эту систему у нас возможно? Какие-то движения в этом направлении происходят?
- Этих движений много и я бы не стал браковать диспансеризацию. Конечно, мы еще будем ее анализировать, но первые прикидки по анализу показали, что у программы вполне достойные результаты. Мы стали больше выявлять рака молочной железы первой стадии. Этот анализ будет обнародован на ближайшем европейском конгрессе. В этом анализе мы увидели, что если 10 лет назад доля первой стадии молочной железы была от 10 до 15 процентов, то последние два года - 25. Это очень существенно, хотя, конечно, гораздо меньше, чем в западных странах, где больше 50 процентов опухолей молочной железы выявляются на ранней стадии
- Михаил Юрьевич, к вопросу о деньгах. В прошлом году минздрав закрыл федеральную программу по борьбе с раком, которая действовала с 2009 года. Из госбюджета на нее было выделено 47 миллиардов рублей. Удалось ли Архангельску успеть принять участие в программе и принесло ли это результаты?
- Мне хотелось бы защитить федеральный минздрав и региональное министерство. Эта программа была рассчитана на 6 лет и планово закрылась. Действительно, слава Богу, она началась до финансового кризиса. Мы, разумеется, участвовали в этой программе и в 2011 году получили достаточно солидную долю финансов - 450 миллионов рублей на условиях софинансирования, которые были предоставлены нашей области. Они были очень эффективно истрачены. Онкологический диспансер получил новое оборудование, которое по уровню близко или соответствует западному. То есть, мы сейчас имеем возможность достаточно эффективно ставить диагнозы и лечить онкологических больных.
- А в процентном соотношении были изменения? Я знаю, что по стране был один процент уменьшения смертности от онкозаболеваний.
- Конечно, у нас есть сдвиги к лучшему, но самое эффективное средство - это первичная и вторичная профилактика. Да, действительно, мы снизили уровень смертности по некоторым показателям, по некоторым он, к сожалению, повысился. Распределение средств, выделяющихся на онкологию, на мой взгляд, немножко неправильное. Довольно мало денег, если не сказать, что совсем мало выделяется как раз на то, от чего был бы самой большой эффект – на скрининг, первичную профилактику, о которой все забывают или умалчивают. Это профилактика здорового образа жизни. На самом деле, если придерживаться простых правил, то можно отдалить этот диагноз или же не заболеть совсем.
- То есть, есть смысл заниматься вопросами просветительского характера?
- Да, и здесь я вижу и свою миссию, и многих врачей, которая состоит в пропаганде здорового образа жизни. Например - регулярные занятия физической культурой. Оказывается, физкультура - это не только средство, которое предотвращает злокачественные опухоли, и, кстати, сердечно-сосудистые заболевания, но и отдаляет смерть больных с установленным диагнозом рака. Согласно рекомендациям Американского противоракового союза, еженедельное занятие физкультурой в течение 140 минут, умеренная и тяжелая физическая нагрузка достоверно снижают риск смерти от злокачественной опухоли.
- То есть, при любых диагнозах, в любом состоянии спортом нужно заниматься. Еще одной проблемой считается недостаток обезболивающих препаратов. Некоторые из них причислены к наркотическим . Препятствием стали санкции или банальная нехватка денег на покупку импортных препаратов? Это действительно проблема? И способны ли мы на создание своей фармацевтической базы?
- Наркотики - это не проблема, они стоят две копейки. На самом деле - это вопрос, который нужно адресовать государственным структурам, наркоконтролю - все онкологические больные должны быть обезболены. Громадная проблема - это обеспечение специфическими препаратами для лечения злокачественных опухолей. Вот они стоят дорого, очень дорого. Развитие лекарственной терапии злокачественных опухолей сейчас претерпевает бум, на смену химиопрепаратам, которые действовали не адресно и сопровождались достаточно большим количеством побочных эффектов, пришли так называемые таргетные препараты. Это передовые разработки, практически все фармацевтические фирмы этим заняты. Каждый новый препарат дороже предыдущего, иногда в разы. И это проблема не только России. Иностранные препараты, их российские аналоги - все стоят очень дорого . В Америке, кстати, это стало проблемой большой. Например, в последнее время был просто бум по лечению метастатической мелономы. Раньше это было неизлечимое заболевание. Сейчас появились примерно 10 таргетных препаратов для лечения метастатической мелономы. Так вот, в США есть система NCCN, которую разработал национальный институт рака Америки. Это лечение стоит в год миллион долларов США. Это неподъемно даже для американцев, не говоря уже о русских. Разумеется, делаются какие-то попытки решить эту проблему, но если фирмы-производители не будут уменьшать стоимость своих препаратов, эти попытки обречены на провал. Какие попытки? Это так называемые генерики, аналоги препаратов, которые стоят на 10-15 процентов, а то и 50-70 процентов дешевле, чем те препараты, которые стали их прототипами. Их, конечно, начинают производить через десять лет после того, как начали производить флагманские препараты. Они уже как бы устаревающие, но тем не менее, этими генериками можно лечить. Но они тоже стоят дорого.
- То есть достать лекарства можно. Проблема в средствах?
- Средства - это самое главное.
- А существуют ли российские аналоги? Все-таки покупать за евро, за доллар - это одно. За рубли - это другое.
- Российская фармацевтическая промышленность, конечно, не настолько хороша, как зарубежная, но она активно развивается и некоторые отечественные препараты, действительно, применяются, в том числе для лечения онкологических больных. Кроме того, есть сравнительно дешевые препараты в Восточной Европе, бывшей Югославии, например. Из Индии препараты достаточно дешевые и качественные поступают. То есть, эта проблема частично может быть решена таким образом.
- Расскажите, как должен действовать человек, скажем, архангелогородец, которому кажется, что у него онкология?
- Вопрос с подвохом, конечно. Нужно обращаться ко врачу-онкологу. Не дай Бог гуглить! Интернет оттягивает обращение к врачу и опухоль за это время может вырасти.
- Как с человеком работает система лечения после постановки диагноза?
- У нас трехступенчатая система диагностики и лечения злокачественных опухолей. Все начинается с первичного звена здравоохранения. Участковый врач, семейный врач являются первым контактом у этого пациента, либо это врач первичного онкологического кабинета, в котором проводится обследование на самые простые, выявляемые формы рака, так называемые визуальные. В том случае, когда выявлено подозрение или явные признаки злокачественной опухоли, пациент обследуется на уровне поликлиники и затем поступает в онкологический диспансер. Согласно госгарантиям, у нас очередь не больше трех недель по любому из заболеваний.
- Вы сами ходите к врачам, делаете обследование?
- Да, я обращаюсь к врачам. Разумеется, если возникают симптомы - очень важно, кстати, не пассивно ожидать симптомов, а стараться придерживаться здорового образа жизни, я по крайней мере это делаю во многом. Понятно, что я не идеал, но я стараюсь заниматься физкультурой, придерживаться других сторон здорового образа жизни, но если заболею, то конечно обращаюсь к врачам. Мне, конечно, немного полегче, потому что там у меня много знакомых и близких друзей.
- Михаил Юрьевич, я благодарю вас за интересную и очень важную беседу.
