В учреждениях регионального УФСИН освоили производство уже 600 видов продукции, и её ассортимент постоянно растёт.
По итогам 2017 года УФСИН России по Архангельской области заняло третье место в стране в рейтинге службы исполнения наказаний. Уточним: в своей подгруппе – до 10 тысяч осуждённых. Бытует мнение, что Архангельская область опережает многие регионы по числу колоний и сидельцев. На самом деле это не так.
– Сегодня в 21 учреждении нашего управления содержится порядка 9600 человек, – поясняет начальник УФСИН России по Архангельской области Алан Купеев. – Для сравнения: в Свердловской области – под 30 тысяч осуждённых, в Пермском крае и Ростовской области – около 20 тысяч. В первую подгруппу – свыше 13 тысяч человек – входят шестнадцать регионов. Но особенность нашей области – большие расстояния между колониями.
Душ как средство от ненависти
– 12 марта отмечался День работника уголовно-исполнительной системы. И в пресс-релизах по этому поводу говорилось, что её задача – не только обеспечить исполнение наказания, но и вернуть человека в общество неозлобленным. Что для этого делается? Появляются ли какие‑то новые способы ресоциализации?
– Разумеется, наша система не стоит на месте. Ситуация постоянно анализируется, проводятся эксперименты, реализуются пилотные проекты. Сейчас у нас в пятой колонии проходит эксперимент по сепарации осуждённых: их разделяют на три группы в зависимости от желания исправляться. Первая группа – так называемые профессиональные преступники, которые сознательно выбирают такой путь и не хотят ничего менять.
– Это люди одного типа? Рецидивисты?
– Необязательно. Это очень разные люди – и по возрасту, и по психологическому состоянию. Один нахватался воровской романтики, другой вырос в неблагополучной среде… Они отрицают правила общежития, не соблюдают внутренний распорядок, стремятся выделиться и самоутвердиться. Такие люди помещаются в отдельный сектор, и самые опытные сотрудники проводят с ними активную воспитательную работу.
Во вторую – самую большую – группу входят те, кто встал на путь исправления, работает, не нарушает режим. Таких мы спокойно, без форсирования, готовим к ресоциализации.
И третья категория – это люди, практически готовые к выходу на свободу, претендующие на УДО, а также инвалиды и осуждённые старше 60 лет. Они находятся в облегчённых условиях, встречаются с родными, когда проводятся дни открытых дверей.
– В обществе, куда предстоит вернуться осуждённым, порой задаются вопросом: а зачем им вообще комфортные условия? Это же наказание, жизнь в колонии не должна быть лёгкой.
– Отмечу, что роскошные условия никто создавать не собирается. Речь идёт о нормальных условиях. У человека и в колонии должна быть возможность принять душ, покушать за чистым столом и так далее. Не будет этих элементарных вещей – будет больше поводов ненавидеть тот мир, который лишил всего этого.
– Но когда человек возвращается из колонии, на воле ему порой ещё сложнее найти эти простые вещи.
– Что нужно любому человеку для нормальной жизни? Жильё и работа. В наших учреждениях открыты девять профессиональных училищ, которые ежегодно дают образование 2500 осуждённым по 44 специальностям. При этом мы изучаем рынок труда, чтобы они получили востребованные профессии и смогли найти работу на свободе. Например, оператор ЭВМ, автослесарь, повар и многие другие.
– Работодатели по‑прежнему опасаются брать людей с судимостью?
– Психологические барьеры сложно сломать. Но работодателей можно было бы заинтересовать в приёме бывших осуждённых какими‑то преференциями. С этой целью в некоторых регионах России приняты специальные программы, в которых за трудоустройство бывших осуждённых предусмотрены льготы. Мы тоже могли бы пойти по этому пути.
ФАПы и беседка Грина
– Известно, что в учреждениях УФСИН бурно развивается производство, постоянно выпускается что‑то новое. На недавней выставке «Строй-ЭКСПО» в Архангельске у стенда службы чего только не было – баня, колодец, столы-скамейки, мангалы… И всё – сделано в колонии.
– Я всегда говорю, что наша служба может существовать автономно, потому что у нас есть практически всё. Ежегодно выпускаем порядка 600 наименований различных изделий. В прошлом году на 781 миллион рублей товаров произвели, освоили 45 новых видов продукции и благодаря этому трудоустроили ещё 400 осуждённых. А труд – это неотъемлемая часть воспитательной работы. Когда у человека мозоли величиной с орех, ему не до преступных мыслей. Он может помогать семье, выплачивать алименты, компенсации по судебным искам.
– Какая продукция пользуется наибольшим спросом?
– Самая разная. Пиломатериалы раскупают ещё до выхода с пилорамы. На продукты питания всегда большой спрос. К примеру, в фойе нашего управления по пятницам идёт торговля выпечкой и мясными изделиями – так за ними очередь выстраивается. Недавно в колониях освоили выпуск майонеза, кетчупа, сливочного масла и маргарина. Причём всё это натуральное, без «химии».
А особенно приятно нам делать дома. Сейчас планируем строить фельдшерско-акушерские пункты в районах области. Такой опыт уже есть: на острове Бревенник в Архангельске работает ФАП, нами построенный.
– А есть ещё примеры такой общественно значимой продукции?
– Для органов местного самоуправления мы работаем по семнадцати программам. Строим детские городки, делаем автобусные остановки, скамейки для парков, тротуарную плитку, урны и другие элементы благоустройства. Недавно заключили договор с администрацией Архангельска – будем делать беседку писателя Александра Грина.
Взаимодействуем с шестью областными министерствами. Причём во всех конкурсах участвуем на общих основаниях, хотя находимся в неравных условиях с обычными производителями. Крупное предприятие может набирать специалистов с высшим образованием и ставить их за станки. А к нам привезут того, кто ничего в руках не держал, кроме рюмки, – и мы должны сделать из него специалиста. При этом налоги платим одинаковые.
Туберкулёз почти победили. Телефоны – пока нет
– Правда, что ситуация с заболеваемостью туберкулёзом в колониях лучше, чем на воле?
– Это действительно так. Смертность от туберкулёза в наших учреждениях давно уже нулевая. Не скажу, что мы его окончательно победили, но показатели у нас лучше, чем у гражданской медицины. Впрочем, мы в этом плане находимся в более выигрышных условиях. На воле больной человек может подолгу не являться к врачу. В колониях – обязательное обследование два раза в год и при необходимости подконтрольное лечение.
Успешно идёт работа и с наркозависимыми. В отделении реабилитации областной больницы УФСИН ими занимается психолог-психиатр Елена Боярская, настоящий энтузиаст своего дела. Её наработки мы решили применить в коряжемской колонии, где сорок процентов контингента отбывает наказание за наркопреступления.
– А удалось ли взять под контроль такую проблему, как телефоны в колониях?
– Изменения к лучшему есть. Если три года назад мы изымали в колониях около пяти тысяч телефонов, то в прошлом году – 1200. И это не потому, что стали хуже работать и меньше находить. Мы сделали акцент на профилактику. Тем, кто занимается доставкой телефонов в колонии, платят пять тысяч рублей за десять штук. И вот они изощряются: выдалбливают бревно и кладут туда телефоны, перебрасывают их с помощью арбалетов и квадрокоптеров, присылают в посылках… Более 120 человек в прошлом году задержали за попытки доставить запрещённые предметы.
Но проблема в том, что за это предусмотрено лишь административное наказание – три тысячи рублей штрафа. Считаю, что за повторные нарушения надо привлекать уже к уголовной ответственности.
К сожалению, «телефонная» проблема пока остаётся. Но работа в этом направлении ведётся даже не ежедневно – ежечасно.
