Если ребенок стал жертвой преступления
или сам несовершеннолетний преступил
закон, за дело берутся сотрудники
следственного управления СКР. Но они
его не просто расследуют. Они выясняют,
почему такое вообще стало возможным,
а потом размышляют над тем, как
предотвратить новые трагедии.
В прошлом
году при региональном СУ СКР был создан
консультативный совет по оказанию
помощи детям-сиротам и детям, оставшимся
без попечения родителей. В него вошли
представители многих служб, которые
занимаются проблемами семьи и детства.
Почему следственный орган, который
призван заниматься только тем, что уже
случилось, взял на себя роль координатора
всей профилактической работы? О детях,
попавших в беду, – наш разговор с
заместителем руководителя следственного
управления СКР по Архангельской области
и НАО Анатолием Ситниковым.
Кто лучше
накажет
– Преступность несовершеннолетних
и преступность в отношении детей – две
грани одной проблемы, – начал Анатолий
Викторович. – Когда ребенок становится
жертвой, это трагедия. Но и ребенок,
который сам совершает преступление,
тоже находится в беде.
С 2011 года к
компетенции следственных органов СК
России отнесены тяжкие и особо тяжкие
преступления несовершеннолетних. В
последние годы отмечался рост подростковой
преступности, и сегодня Архангельская
область занимает одно из первых мест
в России по этому показателю.
Получив
этот вал, мы стали его анализировать и
пришли к выводу, что ребенок, к сожалению,
оказывается за бортом нашей обширной
системы профилактики. Вся она нацелена
на одно – наказать: либо ребенка, либо
родителей, либо учителей, либо всех
вместе. Различные ведомства словно
соревнуются между собой, кто лучше
накажет.
Административные производства,
изъятие из семьи – наверное, эти меры
тоже нужны. Но проблему они не решают.
Наоборот, ребенок в итоге сам вовлекается
в карательную систему. Общество вступает
с ним в войну и получает ответную реакцию
рассерженного ежика. Подросток начинает
совершать правонарушения – его
стремятся изолировать в центр временного
содержания, убрать с глаз долой. В итоге
к 18 годам он превращается в уже сложившегося
преступника.
– Так что же делать?
– Я
сам всегда говорю: критикуешь –
предлагай. Но у меня тоже нет готовых
рецептов. Безусловно, причина беды
почти всегда кроется в семье. И родителей
надо стимулировать заниматься детьми.
Но мы видим семьи, в которых так все
запущено, что уже никто не поможет.
Зачастую ситуацию усугубляет социальное
неблагополучие. Закрываются заводы,
люди остаются без работы, начинают
пить... До детей ли тут? Не так давно в
Вилегодском районе произошел вопиющий
случай. По местным меркам, вроде бы не
самая плохая семья – предприниматели,
есть свой магазин. Воспитывают двоих
детей, у одного из которых порок сердца.
Но в праздничные дни родители уходят
в запой. И не выходят из него, даже когда
больной мальчик умирает. Они кладут
тело сына в холодильник, где оно находится
до прихода дедушки, а сами продолжают
пить...
– Эти родители будут наказаны?
– Вопрос еще решается. Экспертиза
показала, что причина смерти –
физиологическая. Мальчик был накормлен,
за ним ухаживали, следов побоев нет. То
есть, на первый взгляд, ребенок не был
брошен. Но ситуация – жуткая. Чего тогда
ждать от людей, которые постоянно
злоупотребляют алкоголем? Я веду к
тому, что когда повлиять на семью уже
невозможно, кто-то должен заняться
именно ребенком. В некоторых европейских
странах работают так называемые
портфельные офицеры, которые не относятся
к какой-либо службе и решают все вопросы
несовершеннолетнего. Они представляют
его интересы в полиции, социальных
службах, образовательных учреждениях
и так далее. Эти люди как бы поворачивают
государственную систему лицом к ребенку.
– Если честно, перенимать европейский
опыт как-то боязно. Там же чуть что –
государство забирает ребенка из семьи,
не дав родителям даже оправдаться...
–
Все верно, но я имею в виду другое: наше
государство в работе с несовершеннолетними
сейчас выступает в виде россыпи
ответственных людей. Каждый из них
делает свою часть работы и с чистой
совестью отправляется домой. А что будет
с ребенком, изменится ли его жизнь к
лучшему после этого – уже неважно. В
результате у семи нянек дитя остается
без глазу.
– То есть ему нужен персональный
защитник, этакий ангел-хранитель?
–
Должен быть конкретный человек,
ответственный за маленького человека.
А неравнодушных людей у нас много и в
системе образования, и в соцзащите. Но
сейчас им не хватает полномочий, времени
или они попросту не ориентированы на
это.
За рамки профессии
– Казалось
бы, у следственных органов должна быть
одна забота – расследовать. Почему они
берут на себя вроде бы не свойственные
им функции – создают советы по оказанию
помощи детям, приглашают в них педагогов,
психологов? – Это политика руководства
Следственного комитета РФ, его председателя
Александра Ивановича Бастрыкина. Он
считает, что следователи, будучи членами
общества, не должны ограничиваться
лишь профессиональными функциями, когда
дело касается детей.
– Хорошо бы и представителям других
профессий применить такой принцип...
– Да, но следователям еще и
Уголовно-процессуальный кодекс
предписывает этим заниматься. Ведь
качественное следствие по делам о
несовершеннолетних подразумевает
выяснение условий жизни и воспитания
детей. Создавая совет, мы стремились
преодолеть недопонимание между
представителями разных профессий. Не
секрет, что каждая система говорит на
своем языке. Следователь не всегда
понимает инспектора по делам
несовершеннолетних, социальный педагог
нам обоим кажется неким инопланетянином...
На заседаниях совета мы стали слышать
друг друга и вместе искать решение
проблем. А проблемы разные, но корень
у них общий. К примеру, мы рассматривали детские суициды.
По каждому из них возбуждается уголовное
дело и выясняется роль органов системы
профилактики. Работали ли они с ребенком,
семьей? Чаще всего приходим к выводу,
что работали, и хорошо, все должностные
инструкции соблюдены. А ребенка-то
нет... Был случай – девочка-подросток
запуталась, совершала правонарушения,
в семье было тяжко... И снова сработала
накатанная схема: «административка» в
отношении родителей, вторая, мама
продолжает пить, девочку изымают из
семьи, помещают в детский дом. Там
возникает конфликт даже не со сверстниками
– со средой, и ребенок не находит из
него другого выхода, кроме как покончить
с собой. Формально никто не виноват,
все принимали меры. Но не хватило
настоящей заинтересованности в судьбе
этой девочки. Как правило, посмертные
психолого-психиатрические экспертизы
показывают наличие отклонений, связанных
с расстройством личности, адаптации,
с каким-либо конфликтом. Все это можно
вовремя выявить, если просто повнимательнее
присмотреться. Но зачастую рядом не
оказывается такого внимательного
старшего товарища.
Лучше перебдеть
–
Защита детей от преступных посягательств
остается темой номер один в работе всех
звеньев правоохранительной системы.
Меняются законы, ужесточается наказание...
Влияет ли это на ситуацию? – Ситуация
не усугубляется, но на протяжении
последних лет число преступлений в
отношении детей остается высоким. Еще
десять лет назад их было гораздо меньше.
Возможно, раньше преступления попросту
не выявлялись или вовсе не считались
таковыми. К примеру, многие родители
считали не зазорным прибегнуть к
физическому наказанию детей.
Сейчас за преступления в отношении
несовершеннолетних закон наказывает
очень жестко, но их число не снижается.
Есть и такая сторона проблемы. В этом
году 95 детей и подростков стали жертвами
преступлений против половой
неприкосновенности. В отношении
тринадцати из них в ходе расследования
проведены психолого-психиатрические
экспертизы. У семерых диагностировано
психическое расстройство, вызванное
совершением в отношении них преступления.
Я считаю, что все дети, подвергшиеся
насилию, нуждаются в квалифицированной
помощи и реабилитации их психического
здоровья, но практически никто ее не
получает. Дети остаются наедине со своей
бедой, переживаниями, а система помощи
им отсутствует. Сложившуюся ситуацию
надо менять.
– В социальных сетях периодически
появляется информация о педофилах,
вышедших на свободу и взявшихся за
старое, называются места, приметы, порой
даже фамилии. Эта информация помогает
в задержании преступников или же
оборачивается лишь паникой среди
родителей?
– Порой в этом есть определенный
элемент истерии. Например, история о
якобы педофиле, который освободился
из колонии и был замечен у одной из
варавинской школ, оказалась абсолютно
пустой. Но я могу привести и другой
пример, когда неравнодушные архангелогородцы
помогли задержать педофила, который
приставал к детям на детской площаке
в привокзальном микрорайоне. Впоследствии
он был осужден. В таких ситуациях лучше
перебдеть. Кажется вам чтото подозрительным
– позвоните в правоохранительные
органы. Лучше отработать информацию,
которая не подтвердится, чем оставить
преступление безнаказанным. Это
касается любых мотивов, которые могут
привести к преступлению, – личностных,
корыстных. Прошли те времена, когда
жаловаться считалось зазорным и родители
учили ребенка: ты должен уметь за себя
постоять. Если у него есть проблемы –
угрожают насилием, бьют, вымогают
деньги, – не нужно их замалчивать. Да,
система у нас жесткая, но пусть лучше
она сработает. Снова приведу пример: в
школе произошла банальная драка, один
подросток ударил другого по голове, и
тот скончался. Стали разбираться –
оказалось, ударивший всегда был
хулиганистым мальчишкой, всех задирал.
Но никто не поинтересовался: почему он
такой? А если бы подняли шум, взбудоражили
всех, поработали с парнем – может, и не
случилось бы то, что случилось.
