Что гложет тружеников села?

Во второе воскресенье октября отмечается День работника сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности. Этот праздник установлен указом президента 31 мая 1999 года. О сельском хозяйстве мы разговариваем с министром АПК и торговли Архангельской области Дмитрием Карельским.

Дмитрий Карельский

– Дмитрий Леонидович, сколько получают работники сельского хозяйства в Архангельской области, можно ли там заработать много денег? 

– Ответ, по-моему, очевиден: не так много, как хотелось бы. Средняя зарплата в сельском хозяйстве 23 тысячи рублей (в то время как средняя зарплата в Архангельской области 35 тысяч рублей). Конечно, есть отрасли, более привлекательные по размеру зарплаты, чем сельское хозяйство: это лесная отрасль, та же бюджетная сфера.

Но если на селе есть сельхозпредприятие – тогда и село живет. Сельское хозяйство – один из немногих работодателей вдали от городов. Сельхозотрасль стремится достойно оплачивать труд. Если не хочешь работать на собственника, можешь открыть свой бизнес – крестьянское хозяйство, зарабатывать деньги сам и получать совсем другой доход.

Успешные предприятия имеют возможность платить работникам достойную зарплату. Эти предприятия заботятся о подготовке кадров, посылают своих людей на целевое обучение.

– Существует ли дефицит специалистов в сельском хозяйстве? 

– Те предприятия, которые эффективны, а таких, слава Богу, становится у нас все больше, не испытывают острого дефицита кадров. Они привлекают специалистов через программы поддержки, через программу устойчивого развития сельских территорий, строя жилье, выплачивая достойную заработную плату.

Но они стараются брать на работу готовых профессионалов. Это бизнес. Привлечь хорошего специалиста – более простой путь. Вместо выпускника сельхозтехникума они отдадут предпочтение человеку с опытом. Базовые знания, например, у выпускников-механизаторов нормальные, но их все равно надо переобучать на технике, которая есть на конкретном предприятии, а у нас очень разношерстный парк сельскохозяйственных машин.

У нас пока нет возможности создать ресурсный центр, как у предприятий лесной отрасли, чтобы студенты проходили обучение на современной сельскохозяйственной технике или на тренажерах. Дело в том, что если бизнесу это нужно, он построит ресурсный центр на свои деньги. Но в отличие от лесопромышленников, которые помогли построить ресурсный центр в поселке Октябрьском, сельхозбизнесу это сейчас не то чтобы не нужно – он не имеет такой возможности. Ему пока дешевле и эффективнее привлечь готовых специалистов со стороны.

– Много людей открывают сейчас фермерские хозяйства? 

– В последнее время малый сельхозбизнес в области развивается достаточно активно. Министерство в этом году провело не один, а два конкурса на гранты начинающим фермерам и впервые провело конкурс на гранты среди семейных животноводческих хозяйств. По «начинающим фермерам» гранты получили 25 человек, всего 31 миллион рублей. Пять проектов семейных животноводческих хозяйств получили 37 миллионов рублей.

В 1990-е годы людям говорили: «Становитесь фермерами, все будет прекрасно!» Сегодня мы говорим: а) найдите рынок сбыта, б) просчитайте свой проект, в) найдите ресурсы, возможно государственные, и только тогда приступайте к работе. Поэтому основная беда начинающих фермеров 90-х, которые не смогли приспособиться к реалиям рынка, которые спрашивали: «Куда нам сдать тысячу тонн капусты или картофеля?», она проходит.

Люди понимают, для чего они становятся фермерами, куда будут сбывать продукцию. Они знают, что в России действует техрегламент Таможенного союза, что правила ужесточаются.

Малые формы хозяйствования – не столько промышленное производство, сколько самозанятость и социальная стабильность. Экономист Джон Кейнс считал, что роль государства в экономике должна быть достаточно значительной, потому что когда наступает кризис, теряется фундамент экономики. Инвесторы теряют веру. Экономика перестает быть саморегулирующейся системой, и если нет какого-то штыря в лице государства, то ее невозможно стабилизировать. Он предполагал, что экономику из кризиса вытащат инвестиции, потребление и занятость. Одной из основных целей создания крестьянско-фермерских хозяйств (КФХ) является как раз рост занятости на селе.

В то же время производство товарного картофеля силами КФХ уже перерастает в чисто промышленное производство, и я думаю, что крестьянско-фермерские хозяйства займут значительную долю на рынке производства этого продукта. Ежегодно увеличивается объем производства картофеля, и в первую очередь за счет КФХ. Кто-то из них, может быть, трансформируется в другие более крупные формы хозяйства, но начинают многие с КФХ.

Рентабельность производства картофеля у сельхозтоваропроизводителей достаточно высокая. Всего в этом году в Архангельской области урожай его в коллективном секторе составит около 24 тысяч тонн.

– А за что вообще берутся фермерские хозяйства? 

– Очень много овощеводства, в частности – картофелеводства, также достаточно популярно производство молока. Фермеры исходят из требований локального рынка. Это, как правило, молоко и картофель. Есть и своеобразные проекты: и индюшатина, и крольчатина. Есть аквакультура – выращивание рыбы.

– Какие итоги года в сельском хозяйстве можно подвести? 

– Невзирая на дождливое лето, в этом году мы заготовили 107 процентов кормов по сравнению с прошлым годом. Все лето «эксперты» беспокоились, что кормозаготовительная кампания будет провалена, но сельхозтоваропроизводители области заготовили 27,4 центнера кормовых единиц на одну условную голову. Они вовремя переориентировались с сена на сочные корма – сенаж и силос.

С 2012 года надой молока на голову увеличивается. В 2012-м мы доили 5050 килограммов молока на одну условную голову. В 2015-м достигнем показателя 6500– 6600 килограммов молока в год на одну условную голову.

В 2014–2015 годах мы увеличивали объемы производства молока в сельхозорганизациях, прирастая по шесть процентов в год.

В этом году планируем остановить снижение поголовья коров в сельхозорганизациях. Этап выбраковки, который начали в 2012 году, проходит. Тогда мы сняли ограничения на субсидирование – условие неснижения поголовья. Таким образом потеряли «бумажных» и низкопродуктивных коров, достигли нормального уровня по надою на голову. Это экономически целесо образнее, чем держать низкопродуктивный скот.

Перечислю часть объектов, которые мы запустили и еще запустим в этом году. В Вельском районе это ООО «Пежма» – ферма на 300 голов, ферма на 200 коров в «Важском», телятник в агрофирме «Вельской», в Шенкурском районе ввели в эксплуатацию роботизированную ферму на 150 голов в КФХ «Наводово», в Холмогорском районе, в СПК «Холмогорское», – реконструкция фермы на 200 голов, ООО «Родина» (Устьянский район) – реконструкция телятника на 240 голов, ООО «СПК Племзавод Кехта» (Холмогорский район) – реконструкция телятника на 230 голов, ООО «Ростово» (Устьянский район) – строительство фермы на 200 голов.

Агрофирма «Вельская» приняла к себе госконюшню «Архангельскую» и за один год получила статус племзавода по орловской рысистой породе. За один год!

Из минусов. Сгорела Вельская птицефабрика. Она давала 90 процентов мяса птицы в области. Есть план восстановить ее в 2017 году. 

Котласская птицефабрика дала нам значительный прирост по яйцу в 2014 году – и остановилась. Сейчас, по нашей информации, процедура реализации предприятия закончилась, и мы надеемся, что новый собственник ее запустит. Няндомская птицефабрика планирует начать производство инкубационного яйца.

Помимо субъективных причин неудач нашего птицеводства – пожары и прочее – есть и объективные причины. Мы еще не успели пережить зерновой кризис 2012 года, а курс евро стремительно вырос. Зерно является биржевым и экспортируемым товаром, значит, и на внутреннем рынке цена на него значительно увеличилась. 60 процентов стоимости в птицеводстве – это корма. В лучшем экономическом положении оказались предприятия, которые либо владеют своими зерносеющими хозяйствами, либо находятся рядом с ними. Ни того, ни другого мы обеспечить не можем. То же, кстати, касается и свиноводства.

– А что у нас со свиноводством?

– Пока у нас там ничего не происходит, кроме борьбы с африканской чумой свиней. Не скажу, что у нас есть серьезные планы по свиноводству. Фермеры занимаются этим. Например, в Заостровье есть ферма. Малый бизнес подтягивается в свиноводство, а крупный пока не готов инвестировать в него в регионе.

– Можно ли сказать, что агропромышленный комплекс Архангельской области адаптировался к современной экономической ситуации? 

– Когда мы планировали свою работу в 2015 году, не могли прогнозировать последствия санкций и всех произошедших системных изменений. Мы находились в состоянии неопределенности. В 2014 году сельскохозяйственная отрасль показывала устойчивый рост, а в начале 2015-го настроение было достаточно пессимистичное. Банки по факту почти перестали кредитовать отрасль. В этом году региональное министерство начало выдавать субсидии уже в январе, а не в апреле, авансировало выплату субсидий и фактически вместо банков профинансировало посевную кампанию.

К середине года наступил переломный момент. Появились признаки стабилизации экономики – и появилась внутренняя уверенность. Сельхозтоваропроизводители смогли адекватно закончить уборочную кампанию, обеспечить прирост производства. На девять процентов упала торговля, объем реализации молочной продукции в этом году снизится, я думаю, процентов на пять. И несмотря на это, в области упорно растут показатели по производству сырья.

Единственное, что гложет тружеников села, это чтобы федеральное правительство не меняло правила игры, порядок государственной поддержки. В остальном мы настроены достаточно оптимистично. Кто хочет работать – тот будет работать и зарабатывать.