В Архангельске вышла книга детского врача и переводчика Марии Пиккель «Судьба на фоне ХХ века»

Издал её Архангельский Литературный музей. И это сотое издание, которое увидело свет, благодаря Литературному музею. Книга объёмная – в ней 304 страницы и, что тоже ценно – 175 иллюстраций.

Воспоминания Мария Владимировна писала для своей семьи. Она вырастила и воспитала шестерых детей своей умершей сестры Надежды. Все они получили высшее образование и состоялись в профессии и жизни. И Мария Владимировна хотела, чтобы они и их дети знали историю своей семьи с очень глубокими корнями, и написала о её судьбе на фоне драматичных событий, которые разворачивались в ХХ веке.

В предисловии к книге говорится: «У вас в руках мемуары человека мудрого и светлого, обладавшего даром врачевания, невероятно тонко чувствовавшего Слово. Будучи дочерью полкового врача Царской Армии, крестницей императрицы Марии Фёдоровны Романовой, а с приходом Советской власти «лишенкой», Мария Пиккель, несмотря на превратности жизни, сумела достичь высоты профессионального мастерства (доктор медицинских наук), внесла в медицину бесценный вклад, востребованный и по сей день.

Прожив 97 лет, Мария Пиккель неизменно излучала нескончаемую доброту и, по мнению соотечественников, являла собой идеальный образ врача. В книге немало размышлений об уникальных, сопутствовавших ей по жизни личностях, так или иначе связанных с врачеванием. Среди них сосланный в Архангельск легендарный хирург Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (святой Лука) и Фёдор Дмитриевич Никитин – личный врач семьи Льва Толстого и Максима Горького.

Под занавес жизни Мария Владимировна с вдохновением переводила на русский язык произведения классиков мировой литературы: Рильке, Байрона, Рембо, Верлена…»

– Воспоминания Марии Владимировны – это целая энциклопедия, – прокомментировал издание Борис Михайлович Егоров, – Здесь представлены все врачи, а это гордость архангельской медицины, которые общались с Марией Владимировной, их краткие биографии, фотографии.

Сегодня мы публикуем небольшой отрывок из книги Марии Пиккель «Судьба на фоне ХХ века».

«Я видела во сне только больных»

«И вот в 1949 году мы получили разрешение открыть в детской больнице специальное отделение на 10 коек, чтобы лечить больных туберкулёзным менингитом из всех районов области и Архангельска. Надо ли говорить, с каким энтузиазмом принялась я за работу. Она стала внутренним увлечением, главным делом моей жизни в течение восьми последующих лет

Дети к нам поступали большей частью с последней стадией заболевания, когда даже стрептомицин не помогал. В провинциальных центрах лечения собрали уникальный и очень разный собственный опыт, а делиться им было не с кем. Для меня самым трудным стал сам метод лечения, и проводила его не лечащий врач, а только я сама. По рекомендации Штерн следовало вводить стрептомицин в спинной мозг между верхними позвонками, рядом с жизненно важными центрами спинного и головного мозга. Трудно представить себе, как я всё перенесла. Страх за ребёнка, что он может умереть на операционном столе, не давал покоя. Каждую ночь я видела во сне только своих несчастных больных.

Койки заполнялись довольно быстро, но так же быстро и освобождались: дети умирали. Из поступивших в 1949 году ни один ребёнок не выжил. И стрептомицин не помогал. В 1950 году мне удалось получить командировку в клинику Футера, где смертность была небольшой, и всё шло нормально. Когда я приехала туда, то поняла причину такого результата: больных в тяжёлом и безнадёжном состоянии в клинику не брали.

А мы брали всех, никому не отказывали. Самое главное, что выявилось при поступлении подобных больных, – огромное количество заболеваний туберкулёзом в области. Был, например, случай, когда больная туберкулёзом (никем не выявленным) поступила в родильное отделение и кормила грудью не только своего ребёнка, но и ребёнка соседки, у которой отсутствовало молоко. Оба ребёнка заболели и поступили к нам. Ребёнок больной женщины умер, а у здоровой матери выжил, несмотря на ранний возраст (три месяца), выздоровел без остаточных явлений и развивался соответственно возрасту. У меня даже сохранилась фотография той девочки трёхлетнего возраста.

При повторном посещении клиники профессора Футера я была встречена очень тепло, и меня уже не спрашивали, как в первый приезд: «Кто вы, невропатолог или педиатр?» Уже тогда Давид Соломонович Футер направил меня не только на лечение больных, но и своевременно помог включиться в научную работу в этой области.

И я собрала необходимый материал, подкреплённый длительными наблюдениями и патологоанатомическими исследованиями. Главные выводы и собранные материалы для моей докторской диссертации были готовы к 1956 году. К этому времени от начала работы прошло семь лет.

Настоящее облегчение пришло уже в 60‑е годы прошлого, XX века (как это странно звучит теперь – «прошлый век»). Вспоминается один случай, когда я уже давно отошла от туберкулёзного менингита (к тому времени он уже был практически побеждён). Во время одной консультации в спецбольнице Александр Григорьевич, осматривая двенадцатилетнюю девочку, встретился с неясным диагнозом. Заподозрив у неё туберкулёзный менингит, он проконсультировался со мной, и я с ним вполне согласилась. У меня уже имелся большой опыт лечения больных фтивазидом. Я была уверена, что можно сократить срок пребывания этой девочки в больнице, и взяла её под своё наблюдение. Она очень ко мне привязалась. Я решила, что буду лечить её дома, обеспечив консультацию фтизиатра (нужны были, главным образом, рентгенограммы). Приходила к ней домой сначала каждый день, потом через день, потом один раз в неделю – и так целый год. Девочка выздоровела. Я не теряла её из вида, даже когда она поступила в пединститут. Потом она вышла замуж, а её дочь, Варя, кажется, уже окончила школу.

Считается, что эта болезнь ликвидирована, но встречаются отдельные случаи и сейчас. Больные погибают при полной возможности излечиться.

В течение жизни у меня всегда наступает такое переживание, которое я называю поворотом судьбы. Оно длится определённое время моей увлечённости, горячей и глубокой. Иногда её можно даже не замечать, а вспоминается только теперь, в моём солидном возрасте, когда смотришь на себя уже по прошествии времени и не ищешь какого‑то отдалённого смысла тогда происходившего.

Начало вышеизложенного «поворота судьбы» – условно с 1949 года (с открытия специального отделения для лечения больных туберкулёзным менингитом), а полное его завершение – в 1956 году, когда мне казалось, что моя жизнь только начинается».

Издатели благодарят за поддержку главу Архангельска Игоря Годзиша, заместителя председателя комитета Архангельского областного Собрания депутатов по здравоохранению и социальной политике Михаила Авалиани, директора Северодвинской типографии Елену Буянову.