Десять лет назад, 21 августа 2004 года, не стало великого русского актера Виктора Авилова. Сегодня мы впервые публикуем его интервью «Правде Севера», которое Авилов дал в июне 1988 года.
Ну, этот уж точно убьет Дракона! Такое ощущение возникло, наверное, у многих архангельских зрителей при первом же появлении Ланцелота – Виктора Авилова в спектакле «Дракон» московского театра-студии «На Юго-Западе». Мы увидели его во время фестиваля театров-студий, проходившего в Архангельске в июне 1988 года.
Тогда же в номере гостиницы «Беломорская» я встретилась с высоким, очень широкоплечим молодым мужчиной, заметным «средневековой» прической рыжеватых волос и удивительным лицом. В жизни оно выглядит вполне обычным, а на сцене, особенно на экране, может быть изменчивым до крайностей, от зловещей некрасивости до таинственной притягательности и обаяния. Держится просто, ничуть не зазнавшись от столь стремительного восхождения.
– Виктор Васильевич, каким образом Юнгвальд-Хилькевич выбрал вас на роль графа Монте-Кристо в одноименном фильме?
– Наверное, увидел меня на сцене нашего театра-студии «На Юго-Западе». Во всяком случае, Олег Тепцов – мой, так сказать, крестный отец в кинематографе – именно на сцене высмотрел меня для главной роли в своей дипломной работе «Господин оформитель» по мотивам произведений Александра Грина. В нем рассказана история, в общих чертах напоминающая «Пигмалиона» (и сам миф о древнем скульпторе, и пьесу Бернарда Шоу). Человек, почувствовав себя творцом, бросает вызов Богу, судьбе… Снимался на киностудии «Ленфильм». «Господин оформитель» – это дебют режиссера и мой, в кино, тоже. Приглашение на графа Монте-Кристо было следом.
– Интересно было жить той жизнью, которую вы, наверное, как и многие из нас, создавали в своем воображении раньше, когда читали роман?
– Признаюсь вам честно, что роман Дюма я не читал… Правда! Фильм, правда, смотрел. На озвучании. Интересно было встретиться и работать вместе со многими известными актерами, которых Хилькевич пригласил в свой фильм. С Алексеем Петренко, например, – он сыграл аббата Фариа, так что все тюремные сцены в замке Иф мы делали вместе, а в них чуткий партнер для меня был особенно важен. Мы с ним подружились во время съемок, он теперь часто приходит на спектакли нашего театра-студии. Мне очень интересен актер Алексей Жарков – и своей работой на сцене театра Ермоловой, и в кино. В «Графе Монте-Кристо» он сыграл Данглара. В роли Кадруса Всеволод Шиловский, в роли Бертуччо – Владимир Стеклов…
– Стеклова знаем, он приезжал к нам в Архангельск вместе с Московским театром имени Станиславского и просто потряс тем, как сыграл главную роль в спектакле «Порог» по пьесе Александра Дударева. Запомнился он и на экране, в фильме Сергея Соловьева «Чужая Белая и Рябой»…
– Да, там он точно схватил человеческий тип именно того, послевоенного нашего времени. Ну а в «Графе Монте-Кристо» он, по-моему, типичный итальянский бандит наполеоновских времен.
– О том, в каких местах нашей страны шли съемки фильма по роману Дюма, «Советский экран» уже писал. Ну а внешний вид тюремного замка Иф где снимали?
– На самом острове Иф, во Франции. Оказывается, это совсем крошечный островок, просто большая скала посреди моря, на которой только этот замок-тюрьма и помещается. Вот на такой подлинной натуре и снимал сцену побега, когда меня в мешке бросают в море со скалы… Съемки под водой: мешок идет ко дну, потом в кадре сверкает длинный нож – и я всплываю наверх… На экране все это очень эффектно выглядит, тем более что Хилькевичу удалось как-то добиться возможности снять фильм на цветной пленке «Кодак». В этой сцене меня в некоторых кадрах подменяет мастер подводного плавания. Я хотел все трюки сделать сам, но не разрешили, говорят, не положено.
– И на сцене, и в кино, и тем более в жизни вы производите очень мужественное впечатление. Это вас так воспитали?
– Я, в общем-то, рос без отца. Потому что тогда, в те годы, в шестидесятые, было, так сказать, модно «завербовываться на северá», для того чтобы заработать денег. И мой отец восемь лет был на Севере. Я в армию, грубо говоря, уходил без него. Мне трудно определить, но где-то лет, может быть, с двенадцати, с тринадцати я был уже без отца. Только по письмам. Ну и деньги он присылал, естественно! Я помню, он привез целый трехлитровый бидон красной икры – он иногда приезжал – и мать меня заставляла есть: «Витя, ешь икру! Это полезно! Ешь икру!» Вот с тех пор я икру есть не могу, я ее не люблю.
– До театра-студии «На Юго-Западе», насколько я знаю, вы успели поработать и в научно-исследовательском институте, и шофером…
– Да, можно так сказать! Год шофером – год в НИИ! Год шофером – год в НИИ! В общем, таких людей тогда называли «летун». Вот я был летуном. Я работал в последнее время, помню, шофером и уже параллельно в театре занимался самодеятельностью. То есть после работы шел на репетицию или во время работы играл спектакль. Подгонял свой «МАЗ» к театру. Зима, глушить двигатель нельзя – вода замерзнет. Не заведешь потом. «МАЗ» там тарахтит на улице, я играю спектакль, выхожу со спектакля и на всю ночь еду песок возить. Такое бывало.
– С кем из режиссеров вам интереснее всего работать?
– Интереснее, плодотворнее всего – с Валерием Романовичем Беляковичем, создателем и руководителем нашего театра-студии «На Юго-Западе». Понимаете, в кино, как я пока наблюдаю, все или почти все зависит от режиссера, а в театре и актер при хорошем толчке к творчеству кое-что может сделать сам. С Романычем мы все вместе начинали, когда я еще не был актером, а он – режиссером в полном смысле этого слова. Он очень талантлив, с ним невероятно интересно работать.
– Значит, вы со своим театральным коллективом единомышленников никогда ради кино не распрощаетесь?
– Ну, клятвенно обещать не стану, ведь жизнь по-всякому может повернуться. Но мой настоящий дом – все же театр.
***
А жизни той Виктору Авилову оставалось всего шестнадцать лет…
