Задача – «реконструкция людей»

85 лет назад в Архангельске состоялся писательский съезд, от которого ведёт свою историю региональная организация Союза писателей России

51 ударник слова

10 июня 1935 года «Правда Севера» сообщила своим читателям: «Сегодня открывается первый съезд советских писателей Северного края». Далее в заметке без подписи говорится: «Героика социалистической стройки выдвигает из гущи строителей ударников особого рода. Это – ударники слова».

Работали на съезде, проходившем в радиотеатре (ул. Попова, 2), «свыше 60 писателей и актива литкружков» из Архангельска, области Коми, Вологодчины до 15 июня включительно. Те июньские дни и стали временем рождения областной писательской организации, которая ныне называется Архангельским региональным отделением Общероссийской общественной организации «Союз писателей России».

По информации мандатной комиссии, опубликованной той же «Правдой Севера» в номере за 16 июня, работал на съезде 51 делегат, из них восемь членов Союза писателей и десять кандидатов в члены Союза.

Сначала, как водится на таких сборах, приветственное слово от власти произнёс представитель Севкрайкома Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Это был Т. Д. Хорошко. (Вскоре завотделом пропаганды и агитации крайкома будет репрессирован.) Более важным был, разумеется, доклад председателя Северного оргкомитета Союза советских писателей Н. Д. Попова. Он сказал, что «до революции Север не имел своей литературы. Лишь в 1923 году начинаются зарождение и организация литературных сил Севера под РАППовскими знамёнами».

Почему‑то Попов, он же редактор литературно-художественного журнала «Звезда Севера», умолчал о работе местного Пролеткульта, который возглавлял поэт Ф. С. Чумбаров-Лучинский. А Пролеткульт – по‑своему очень интересная страница в истории культуры России и Севера. 22 апреля 1920 года в архангельских «Известиях», будущей «Правде Севера», Фёдор Степанович выступил с большим обзором стихов северных авторов. «Пролетарская поэзия, – написал автор публикации, – это дыхание коллектива, это вздох многотрудной груди, это арфа, отражающая каждое настроение рабочих масс».

Этого человека, совсем молодым погибшего в 1921 году на кронштадтском льду во время подавления известного восстания, называли «коммунистическим святым» – в частности, потому, что он пытался бороться с привилегиями номенклатурных начальников.

У него есть такие строки:

Мы на битву идём

За свободу людей,

И сольём, и сомкнём

Силу наших идей,

И возьмём города,

И воздвигнем дворец

Красоты и труда…

Чумбаров-Лучинский был искренним и деятельным коммунистом, считал, что мир надо перевернуть, о чём и писал в своих неуклюжих пафосных стихах.

Ну а уже после Пролеткульта – РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). Она, заработавшая репутацию литературных громил, ничтоже сумняшеся назвала многих талантливых художников буржуазными, «чуждыми народу», отстаивала лозунги «Догнать и перегнать классиков буржуазной литературы», «Ударник производства – центральная фигура пролетарского литературного движения». Жизнь не могла не показать, что рапповский массовый призыв писателей в литературу – иллюзия.

Не только РАПП действовала на просторах страны. Политическому руководству СССР – в первую очередь Сталину – надоели «разброд и шатания» среди непризнанных гениев (одни говорят: нужна сатира, другие не согласны; одни говорят: долой романтизм, другие – против), надоели жалобы их на «верх», – и 24 апреля 1932 года «Правда», главная газета Советского Союза, опубликовала постановление ЦК ВКП (б) «О перестройке литературно-художественных организаций». Для выполнения этого постановления был создан Всесоюзный оргкомитет Союза писателей, почётным председателем которого избрали Максима Горького. Оргкомитет занялся подготовкой Всесоюзного съезда писателей без всяких РАППов, МАППов, РАМПов и так далее – их прикрыли. Тех, кто недовольничал, арестовали и расстреляли. (Учли политические взгляды, политическое прошлое.)

Всесоюзный съезд состоялся в августе 1934 года. В двухнедельной работе съезда участвовал 591 делегат. Север представляли В. Жилкин, П. Калашников, Н. Попов (все с правом решающего голоса) и А. Яшин (с правом совещательного голоса).

Архангельская делегация сидела в одном из первых рядов Колонного зала Дома Союзов. Калашников, не только рабочий поэт, но и самодеятельный художник, нарисовал карандашом, слушая доклад Максима Горького, его портрет. Увы, портрет, как и весь архив нашего земляка, сгорел в 1942 году во время бомбёжки Архангельска.

Если партия скажет…

Александр ЯшинПредставлю читателям Яшина, Жилкина и Калашникова с помощью мэтра того времени поэта Ивана Молчанова (его книги выходили уже с середины двадцатых годов; в своё время была очень популярна песня на его стихи «Прокати нас, Петруша, на тракторе»). Молчанов – шенкурянин по рождению, ещё в 1924 году уехал в Москву. Учился в государственном институте журналистики, в столице и остался, с Севером связи не терял.

17 февраля 1934 года в «Правде Севера» опубликована статья Молчанова «Поэты Северного края». Вот что в ней о двадцатилетнем Александре Яшине, с начала 1933 года жившем в Архангельске, работавшем в Северном отделении Союза писателей (до переезда в 1935 году в Москву): «Он полон бодрости, присущей поэтам комсомольского крыла советской поэзии.

Партия скажет: бери винтовку,

Я её крепко возьму.

Партия скажет: иди на пашни, –

Не откажусь никогда.

Чтоб крепли совхозы, колхозы наши,

Закладывались города.

Так заявляет Яшин устами своего героя из большой своей поэмы о Вологодском паровозоремонтном заводе… Патетика мешает Яшину показывать мир во всех его сложнейших противоречиях. В поэме эти противоречия показаны сыро, схематично, недоработанно. Есть грубейшие идеологические срывы, особенно в стихах «О реконструкции людей». Но ряд стихов, в особенности о людях комсомола, выросших за пятнадцать лет, дает право думать, что из Яшина, при условии упорной работы над собой, может вырасти хороший поэт».

Как известно, из Александра Яковлевича Яшина вырос не только замечательный поэт, но и честный прозаик, автор «Рычагов» и «Вологодской свадьбы», избавившийся от излишней патетики, за что его насмерть били власть и официозная критика.

А что за «идеологический срыв» в стихотворении «О реконструкции людей»? Смотрю яшинский сборник «Песни Северу» (Архангельск. Секрайгиз. 1934). Не вижу такого. Содержание этого стихотворения: мать приехала к сыну в Архангельск, полагая, как и другие вологжане-колхозники, что в порту «прорыв» и надо помочь местным работникам, а то лес в море уплывёт. Но сын говорит, что всё в порядке, лес вологжан будет отгружен на лесовозы (на Запад) в срок, мать, успокоенная, уезжает в деревню, даже в театр с сыном не пошла, ей некогда, надо трудиться в коллективном хозяйстве, где весело и дружно, не было в деревне «радостней поры». Поэт понял, что:

С реконструкцией лесного края 

Шла и реконструкция людей.

Вероятно, в глаголе «шла» и заключается этот «срыв»: «реконструкция»-то продолжалась, не закончилась же. Но сборник стихов подписан к печати 20 мая 1934 года, то есть через три месяца после молчановской критики. Почему‑то Яшин не прислушался к ней, не исправил концовку стихотворения.

По мнению Ивана Молчанова, Владимир Жилкин – к слову, участник Первой мировой и Гражданской войны на стороне красных – в начале двадцатых годов вплёл «свой густой лирический голос в общий хор советской поэзии». Он «выгодно отличался от других поэтов Севера (Калашникова, Циновского, Ершова), воспевавших революцию с космических высот (влияние «Кузницы»)». «Кузница» – московская литературная группа двадцатых – начала тридцатых годов, существовала до упомянутого постановления ЦК ВКП (б).

Однако Жилкину, подчеркнул москвич, «надо приблизиться к социалистическому строительству края, теряющему понятие «провинция», расширить свой политический кругозор, ознакомиться с учением Маркса-Ленина-Сталина, выйти из романтического тупика, куда завела его, Жилкина, механическая учёба у больших поэтов романтической школы».

В. И. Жилкин занимает особое место в истории областной писательской организации: личность с особыми мнениями; чуткий к фальши в стихах; беспартийный; заступник верующих, страдавших от того, что церкви закрывали и при Н. С. Хрущёве. В 1961 году Владимир Иванович за своё заступничество будет исключён из Союза писателей, в 1969 году, незадолго до смерти, при главе отделения Дмитрии Ушакове, – восстановлен.

У Петра Калашникова, «одного из стариков северной поэзии», Иван Молчанов отметил «бодрую радость» в творчестве. В качестве примера привёл строки из стихотворения «Песенка швеи»:

Живей стучи, моя машинка,

Не знай ни отдыха, ни сна,

Чтоб не случилась вдруг заминка

Для мирового полотна.

«Искры Затона» – название второго и последнего сборника стихов Калашникова, изданного в 1935 году. В Затоне работал поэт и во время Великой Отечественной войны. Ходил туда пешком, а это неблизко от центра города, где жил Пётр Иванович. В мае 1942 года в возрасте 64 лет он умрёт в пути, по дороге домой. Сказалось голодное время…

Николай Дмитриевич Попов родился в 1904 году. Уже в мае 1921 года в Яренске принят в ВКП (б). В начале тридцатых годов в Архангельске стал ответственным секретарём журнала «Большевистская мысль». С мая 1931 года в Архангельске выходил ежемесячный литературно-художественный журнал «Социалистический Север». Через год он получил новое название – «Звезда Севера». Его редактором – при освобождении от должности в «Большевистской мысли» – работал Н. Д. Попов. Он же возглавил, по решению бюро Севкрайкома, и оргкомитет по подготовке съезда писателей.

Уже в первом номере «Звезды Севера» за 1934 год Попов в статье «Преодолеть отставание на литературном фронте» напомнил пишущим людям: «Марксизм-ленинизм учит, что строительство социализма не может быть осуществлено без массовой переделки людей, без их социалистического перевоспитания»; марксизм-ленинизм «выделяет роль науки, искусства, художественной литературы в переделке людей».

В связи с положениями своей статьи автор особо остановился на творчестве Пэли Пунуха (Тимофей Петрович Синицын): он – «бесспорно один из лучших и один из культурных писателей в Северном крае… Его правдивые и сочные произведения о тундре первых лет революции справедливо нашли у А. М. Горького одобрительный отзыв. Но это означает прежде всего то, что Пунух прекрасно изучил и хорошо знает жизнь тундры этого периода». А вот жизнь колхозов и заводов знает много хуже. Поэтому «должен из этого сделать для себя решительный вывод».

Все советские годы власть будет поучать писателей: обращайтесь к тематике коллективизации, индустриализации, научно-технической революции и т. д. – и не будете отставать от «темпов жизни».

В заключение немаленькой статьи Н. Д. Попов сказал, что «мы решительно отвергаем совет, который давала молодым писателям прежняя буржуазная критика: «Если вы не можете писать хорошо, – не пишите вовсе». В наше время этот совет может повторить только «тот человек, которому совершенно чужды, – как писал М. Горький, – революционный смысл и культурная цель пролетарской литературы».

Характерная публикация Попова – о книге сказок, выпущенной в 1934 году Севкрайгизом. (К их обработке приложил руку Пунух.) Из заметки Попова в десятом номере «Звезды Севера» за 1934 год: «…в общем удовлетворительно сделан подбор сказок, отражающих чаяния подлинно трудовых масс крестьянства. Хотя можно пожалеть, что не включены такие сказки, бытующие на Севере, как о богатом и бедном братьях (отражающие классовую дифференциацию деревни), о поповых работниках, о воровке-покойнице и др.».

«Расширьте тематику…»

Пётр Калашников, Владимир Жилкин, Николай Попов в июне 1934 года были приняты в члены Союза писателей; Александр Яшин, Николай Ауров, Георгий Шелест – в кандидаты. В билетах – факсимильная подпись Максима Горького.

Делясь с читателями своими впечатлениями от съезда писателей СССР, Попов сказал в «Звезде Севера» (1934 год, № 9):

«Критерием для оценки художественных произведений мы берём сейчас уже мировые масштабы. Мы должны – как правильно заметил Н. И. Бухарин – догнать и перегнать Европу и Америку по мастерству». В той же статье Н. Д. Попов написал: «После съезда наша литература должна быть и будет новой литературой по своему качеству. Оно быстро двинется вперёд для ликвидации своего отставания от великой эпохи».

На съезд северных писателей пришли, как написала «Правда Севера», «рабочие и колхозники, моряки и артисты, художники и общественные работники». Они, отметив «рост литературы нашего края», заявили, что «не все произведения безупречно хороши: во многих есть срывы, недоделки… Немало и слабых вещей». Тов. Попов на приветствия и критику ответил так:

«Мы не чванливы, мы учимся, боремся за высокое качество нашего творчества. Мы стремимся выполнить указание любимого вождя партии и рабочего класса тов. Сталина – стать «инженерами человеческих душ».

Как о подрастающей смене говорилось в докладе о Евгении Коковине и Владимире Мусикове. К слову, они сочинили эпиграмму на Георгия Шелеста:

В новеллах кровь, бряцанье сабель,

В новеллах смертный бой кипит.

И если б не родился Бабель,

То Шелест был бы знаменит.

Надо думать, два друга читали новеллу Шелеста «Закон», опубликованную в журнале «Звезда Севера». Среди прочего в ней: «Полковника Мыльникова взводный командир Егорка Шевров догнал у околицы, распластав надвое клинком. После этого ворвался в село, отбил пулемёт и свинцовой стёжкой прошивал бежавших по тракту белых». Шеврова партизаны решат расстрелять, так как в селе он украл курицу:

«– Мы чё же – чехи али семёновцы?

– Али японцы?»

Дескать, если все по курице таскать будут, то крестьяне разорятся.

И бесстрашного партизана пустили в расход.

Эту и другие эпиграммы (среди их авторов и Александр Яшин), сопровождённые дружескими шаржами художников «Правды Севера», можно было прочитать на небольших стендах, установленных в фойе радиотеатра.

На съезде взял слово и второй секретарь Севкрайкома Д. А. Конторин: «Писатели часто забывают о бдительности. А ведь немало врагов всячески пытаются пролезть на идеологический фронт, пролезть в писатели… Вот об этом нельзя забывать ни на секунду».

Надо думать, Дмитрий Алексеевич Конторин и сам не забывал о «бдительности». Но уже через два с половиной года попал – как «английский шпион» – под жернова политических репрессий, вскоре был расстрелян. Как и глава края В. И. Иванов – в том же 1938 году…

В одном из докладов, сделанных на съезде, говорилось «о таком отрицательном явлении, как стремление только что начавшего писать товарища сразу же после первого напечатанного произведения скорее оторваться от производства и перейти исключительно на литературную работу».

Съезд принял резолюцию с таким, в частности, пассажем: «Съезд призывает писателей и литкружковцев к повышению пролетарской бдительности на литературном фронте, где классовая борьба происходит в особо тонких и завуалированных формах, к решительной борьбе с великодержавным шовинизмом в русской литературе, местным национализмом в коми и ненецкой литературе».

15 июня Иванов принял писательскую делегацию. (В первый день работы съезд послал приветственные телеграммы Сталину, Горькому и ему, Иванову.) По информации «Правды Севера» за 17 июня, встреча продолжалась около двух часов. Писатели рассказали о своих творческих планах. Александр Миронов, который пошёл в 1933 году на Дальний Восток Северным морским путём на ледокольном пароходе «Челюскин» матросом первого класса и спецкором «Правды Севера» и зимовал на льдине после гибели судна, передал Владимиру Иванову свою книгу «Поход «Челюскина» и сказал, что продолжит писать об Арктике. «После того как закончу «Чукотские новеллы», примусь за серьёзную книгу об освоении Арктики и напишу книжку об Арктике для детей».

«Чукотские новеллы» вскоре были закончены, изданы книгами в Архангельске и Москве. Документальная повесть для детей «Ледовая Одиссея» получится очень нескоро, через много лет после Великой Отечественной войны.

– Партизанская тема в моих произведениях преобладает, – сказал Владимиру Иванову Георгий Шелест. – Теперь я работаю над книгой «Павлин Виноградов». В ней хочу показать одного из виднейших командиров гражданской войны на Севере.

До приезда в 1933 году в Архангельск Шелест работал в забайкальских газетах, публиковался в них под псевдонимом Бродяга, выбранным удачно – где только не побывал за свою жизнь этот писатель, во многом – не по своей воле.

Скорее всего, Г. И. Шелест не дописал книгу о Павлине Виноградове, имя которого долго носил главный проспект Архангельска. В том же 1935 году Бродяга уехал в Заполярье, в Кандалакшу, работал в газете «Кандалакшский коммунист». В этом городе и был арестован по подозрению в «пропаганде террора (ещё в Архангельске. – СД) по отношению к руководителям партии и Советской власти»; много лет провёл в ГУЛАГе – в 1937–1945, а потом в 1948–1954 годах. Писал рассказы о пережитом, об узнанном. В 1958 году принят в Союз писателей. Один из рассказов – «Самородок» – получил в своё время широкую известность. Во-первых, потому что был опубликован в 1962 году в газете «Известия» даже раньше солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича». Во-вторых, сюжет «Самородка» использован в фильме Юрия Егорова и Эмиля Брагинского «Если ты прав…».

Рассказ резко отрицательно оценил – в письме Солженицыну в 1964 году – многолетний лагерник Варлам Шаламов: «В лагерных условиях люди никогда не остаются людьми, лагеря не для этого и созданы». Шаламов поразился «наглости и беззастенчивости именно с фактической его («Самородка». – СД) стороны. Ведь за хранение самородков расстреливали на Колыме, называя это «хищением металла», и вопрос о том, сдавать самородок или не сдавать – раз его нашли и увидели четыре человека… не мог задать никто, кроме стукача. Все эти авторы – Дьяков, Шелест и Алдан Семёнов (все трое писали о гулаговской жизни; Шелест, к слову, на Колыме не был. – СД) – бездарные люди. Их произведения бездарны, а значит, антихудожественны».

Участвовал во встрече с первым лицом края и Николай Ауров. О нём в «Правде Севера» написано, что в работе над третьей частью повести «Японский кавалер» автор «развёртывает картину превращения рыбацкой деревни в рыбацкий колхоз. Это превращение происходит вместе с реконструкцией, механизацией рыбных промыслов, начавшейся в первой пятилетке. Кроме того, Ауров собирается написать детский приключенческий роман».

Талантливый писатель Николай Петрович Ауров мог бы осуществить много своих планов, но в мае 1937 года был арестован, отправлен на Колыму, где и умер через четыре с небольшим года. В год смерти ему было только 34 года.

В. И. Иванов на встрече с писателями, разумеется, не отмолчался: «Ваши книги должны воспитывать храбрых, бесстрашных, культурных сынов социалистической родины. Не рисуйте «людей в футлярах». Кожаных (так в тексте. – СД) нет на свете. Все мы умеем горячо любить, ревновать, веселиться, плясать, петь. Берите человека во всём его сложном многообразии. Расширьте тематику, пишите о любви, о материнстве, о девушках, о жизни нашей радостной, счастливой».

Встреча закончилась аплодисментами писателей.