Главный режиссёр драмтеатра Андрей Тимошенко объяснил осеннюю хандру нового сезона.
– Андрей Николаевич, уже третья премьера сезона прошла, и снова – об одиночестве. Да и дальше чего‑то оптимистичного, судя по афише, предвидится мало, ну, может, «Слон». Насколько сознательно вы определили это направление сезона?
– Ну как же, «Гроза» – очень оптимистическая пьеса, на мой взгляд (смеётся). Понимаете, в чём дело, человек интересен театру как предмет исследования. Об этом ещё Станиславский говорил. Нам интересны эмоции человека, его поступки, их мотивы. А человек, если говорить философски, он всегда один, даже в шумной компании. На жизненном пути он всегда один, как бы там ни было. Мы сегодня репетировали «Грозу»: вот Кабанова – она одна! Хотя всем городом управляет, хотя все её любят и боятся. Катерина – одна. Каждый герой, как каждый человек, один. Мы рождаемся и умираем в одиночку. Плохо, весело – всё равно одни. Человек сам выбирает свою судьбу, сам решает за себя.
Поэтому это не направление об одиночестве в репертуарной политике, а просто наше исследование того, как человек с этим справляется. Потому что, мне кажется, это бич нашего времени. Мы очень сильно разобщены: из‑за того что люди вынуждены уезжать на заработки, рушатся семьи, дети остаются одни… Это колоссальная проблема. Мы этой драматургией призываем зрителя к размышлению. Вместе со зрителем мы пытаемся размышлять и в меньшей, наверное, степени развлекать. Поэтому такой сезон. В пьесе «Слон», несмотря на то что она достаточно весёлая, тоже есть о чём подумать, и об одиночестве тоже, но в другом ключе. Жанр – это угол зрения автора. Можно и «Грозу» поставить как комедию.
– Ну, да, речь ведь не о том, что комедия не может поднимать философские вопросы… Все греческие комики сейчас бы дружно оскорбились!
– Конечно, конечно. Здесь просто у нас получилось такое начало сезона – более философское, немного экспериментальное. Для того чтобы делать яркие, красочные спектакли, нужны определённые финансовые вложения. В этом сезоне у нас будут разные спектакли: и яркие, и более лаконичные. Мы – центральный областной театр, мы не можем быть авторским театром и прикармливать определённую публику. Мне кажется, что у нас публика разная: на «Пелагею и Альку» ходит одна публика, на «Примадонн» – другая, на «Русскую народную почту» – третья. Разные слои населения, социальные и возрастные категории, – мы для всех работаем. В начале сезона мы дали старт экспериментальным работам: они варились, варились в мастерских и просто созрели.
– И закончится всё «Братьями Карамазовыми». Кстати, когда планируется начать работу над ними?
– Сейчас мы определяем точные даты. У нас ведь ещё «Мамаша Кураж» и «Две дамочки в сторону Севера» – комедия, но серьёзная. Пьеса очень интересная. Сейчас её репетируют замечательные артистки – Людмила Советова и Галина Морозова. Точную дату «Братьев Карамазовых» пока не могу сказать: это тоже связано с нашими внутренними планами.
– Всё‑таки репертуар сезона на сто процентов зависит от вас?
– Да, это прерогатива главного режиссёра. Самое главное, что должно происходить в любых условиях, даже в условиях войны, – театр должен работать.
Предыдущее руководство говорило: «Дайте два спектакля и не парьтесь больше!» А как, как театру существовать с двумя премьерами в год? А в остальное время что делать? Артисты от безделья начинают заниматься непонятно чем, тоскуют. Потому что актёрское мастерство уходит из рук, если не работать. Невозможно сидеть и ждать, выпускать по одному, но дорогому спектаклю в сезон. Мы так не можем, у нас нет такого богатства, потому что главное богатство – это время. У нас его нет. Поэтому работаем. И в этом сезоне мы так объективно распланировали, чтобы всех загрузить работой.
– А чтобы всё‑таки вы ответили зрителям, которые жалуются на то, что их, так сказать, психологически «загрузили» в начале сезона?
– Смотрите, сейчас же очень много всего происходит по телевидению, в клубах, в кафе, на улицах, – развлекательная программа очень широка. У театра ещё осталась эта роскошь: мы должны забрасывать зрителю в сердце эмоциональное послание, втыкать занозу, чтобы он уходил, а сердечко болело. Но, самое главное, чтобы не было безысходности: должен быть выход, должен быть просвет.
– В той же «Победительнице» он есть…
– Да, там остаётся надежда. Понятно, что героиня прожила жизнь жёстко, предавая и идя по головам. Мы таких людей встречаем на каждом шагу, и иногда нам даже выдают это за правильную модель поведения: надо выживать – это такая американская система. Нет, я за то, чтобы всего добиться самому, только чтоб по головам не ходить! Цель не оправдывает средств. И человек всё равно хоть к концу жизни, но понимает, что был не прав. И если героиня «Победительницы» обогреет хотя бы одну эту девочку, сделает хоть один хороший поступок, её жизнь уже пройдёт не зря.
А поскольку публика разная, то и жанры разные… Поэтому мы экспериментируем, пробуем. Театр жив только тогда, когда происходят эксперименты. Они могут быть провальными, но их не надо бояться.
