Николай Ауров из «Правды Севера»

Николай Петрович Ауров родился в 1907 году  в селе Малошуйке Онежского уезда. Учился  в Архангельском педагогическом техникуме,  несколько лет учительствовал на Кольском  полуострове и в селе Патракеевке Приморского  района. 

В августе 1933 года Николай Ауров  становится сотрудником газеты «Правда Севера».  Его зарисовки и очерки регулярно замелькали на  газетных полосах.

Николай АуровНо ровно через год журналистская карьера Аурова  оборвалась. Он оказался  жертвой чистки. В этот  трудный период Николай  Петрович написал роман  «Под полуночным солнцем», который вышел в  свет в 1936 году. В жанре  острого детектива Ауров  изобразил жизнь поморов  Кольского полуострова.  Материалом для книги  послужили впечатления,  полученные автором во  время работы в Мурманской губернии. Перу начинающего писателя принадлежат также повесть  «Японский кавалер», ряд  рассказов, которые публиковались в краевых газетах и московском журнале  «Колхозник». Ауров стал  заметным северным писателем, его имя называлось  первым во всех обзорах  северной литературы того  времени. Писательские  успехи Аурова были столь  очевидны, что его снова  пригласили в «Правду Севера». 

Сотрудничество и на этот  раз оказалось коротким:  оно длилось всего лишь  около трех месяцев. Журналист по доносу был обвинен в контрреволюционной  деятельности. Так Николай  Петрович одним из первых журналистов «Правды  Севера» в мае 1937 года  оказался в следственном  изоляторе НКВД. Расследование «преступной» деятельности журналиста  прошло стремительно. В  обвинительном заключении говорилось о том, что  в управление НКВД поступили сведения о распространении литсотрудником  «Правды Севера», сыном  бывшего кулака-торговца  Н.П. Ауровым «циничных контрреволюционных  измышлений по адресу  вождя партии», которые  обвиняемый выдавал за  «быль». 

Решение Особого  совещания при наркоме  внутренних дел СССР гласило: «За распространение контрреволюционного клеветнического слуха  заключить Н.П. Аурова  в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять  лет... Направить с первым  отходящим этапом во Владивосток в распоряжение  начальника перпункта Севвостлага НКВД для последующего направления на  Колыму». Короткая жизнь  журналиста и писателя  оборвалась в 1941 году.

Более подробно познакомиться с биографией и произведениями Н.П. Аурова  можно, посетив его страницу на сайте «Литературный Север» 

Николай Ауров. Как делают «пшик»?

Заказчик принес кузнецу  кусок стали и попросил сковать лемех.

– Скую вам чудо-лемех, –  обрадовался кузнец. – Такая  сталь!

Но лемех не вышел. Кузнец был мечтатель, восторженный человек, но плохой  мастер – трепло, как говорят  пионеры.

Тогда купец решил сковать  топор – исключительный, доселе невиданный инструмент.  Но и топор не вышел. Кузнец не унывал и стал ковать  шило. Но и тут испортил.

– Хорошо, я вам сделаю  «пшик», – сказал кузнец  огорченному заказчику. Заказчик не знал, что такое  «пшик», и согласился. «В  хорошем хозяйстве и «пшик»  пригодится», – подумал заказчик.

Кузнец накалил докрасна  злосчастный кусок стали и  сунул в бадью с водой.

И заказчик услышал явственное: «Пш-и-ик»!

Много организаций заботится о культурно-бытовом  обслуживании трудящихся.  Много мечтательных чиновников, поэтов в душе, в тиши  и полумраке канцелярий  занимаются сочинением разнообразных проектов на заданную тему – как нужно  трудящемуся жить, чтобы  здоровым и веселым быть.  Проекты сочиняются пачками. О них говорят, за них  дерутся, а когда все получено  – и средства, и люди – молодой пыл мечтателей охладевает. Порох задора сгорает,  и только тихий, хватающий  за душу «пшик» слышат  огорченные трудящиеся. И  оказывается, был не порох,  а подделка – смесь канцелярской пыли с чернильным  порошком, и не пыл, а одурь,  бормотанье во сне.

Когда река покрылась  льдом, когда первые лыжники вышли на улицу и первые  конькобежцы зашныряли  по тротуарам, неизвестного  мечтателя из крайсовпрофа  осенила блестящая идея.

– Черт возьми! До каких  пор члены профсоюзов будут  только читать о громадных  стадионах, усовершенствованных катках и лыжных  станциях. Немедленно приобщить всех к физкультуре.  В здоровом теле – здоровый  дух!..

В кабинете было тихо и  тепло, никто не беспокоил, и  все располагало к мечтанию.  В голове у великого профкомбинатора вспыхивали мысли  одна другой ярче. Заблестели  глаза, забегало по бумаге  перо, и к вечеру проект был  готов.

Двина расчищается oт снега – от Поморской до Вологодской улицы, и превращается  в колоссальный, самый большой в СССР, каток. Каток  обносится снежным валом,  а вал утыкается молодыми  елками. На елках должны  гореть тысячесвечные полу-

 ваттные лампы и китайские  фонарики. Тут же должны  быть построены ледяные карусели и, конечно, американская горка. И не просто  американская, буржуазная,  а особая, с профсоюзным  уклоном. Такая, чтобы до  Кегострова носило. Комбинат должен быть залит электричеством. Для удобства  посетителей сооружаются  раздевалки и одевалки, буфеты с горячими и холодными  закусками, в кустах рассаживаются музыканты.

– От посетителей, конечно,  отбою не будет, – мечтал,  преисполняясь уважением  к своей выдумке, товарищ.  Например, в выходной день  приходит в физкульткомбинат рабочий. Безусловно,  со всей семьей. Детишки,  взвизгивая от восторга, катаются с американской горки.  Жена кушает горячие закуски. Теща крутится на карусели. Старуха-мать сидит под  елками и слушает музыку. А  сам он скользит на коньках  по зеркальному льду и поет  частушки, восхваляющие  строителей физкульткомбината. Ослепительный свет  лампионов, тысячные толпы  людей, веселые, раскрасневшиеся лица, музыка, говор,  смех...

– Сделаем! – сказали в  крайсовпрофе. – Мы памятник воздвигнем себе нерукотворный, как говорили классики. Доставим удовольствие  массам.

И начали делать. Собственно, не сами стали делать, а  подрядили стройтрест.

– Идеи и деньги наши, а  работа ваша…

А в тресте идеей людей не  прошибешь. Там привыкли  строить вдумчиво, с выдержкой. То не было досок, то  гвозди подводили, то рабочей  силы не хватало – глядишь,  время подошло к марту.

И вот вечерком творцы проекта пришли на набережную.  Возможно, это были товарищи из культсектора. Музыки  было что-то не слышно. Снег  на Двине лежал нетронутый,  сугробами. Где же каток? Не  было катка. Вместо карусели  в средине самого глубокого  сугроба стоял столбик, а в  средину столбика был вбит  гвоздь. Поодаль торчали криво воткнутые в снег четыре  молодые сосенки. И все. Весь  комбинат. У перил набережной стояла рабочая семья.  Но рабочий не скользил по  льду. Теща не крутилась,  и жена не кушала горячих  закусок. Только где-то в сугробах ревели и всхлипывали  ребятишки.

– Куда подевались двадцать пять тысяч и почему  плачут дети? – вскричали  встревоженные профсоюзники. Вскричали, посмотрели  в сторону и замерли. На  горе возвышалось какое-то  невиданное сооружение из  бревен и досок, напоминающее скелет исполинского

 ихтиозавра. Оно начиналось  башней и крутыми уклонами  спускалось под гору. Какойто неизвестный смельчак  лег на фанерный щит и покатился по узкой и шероховатой дорожке. Смельчака  закрутило, ударило раза два  физиономией о стенку и подкинуло в воздух. С жалобным криком человек перелетел барьер, перекувыркнулся  в воздухе и шлепнулся в  сугроб.

– Сегодня шестой, – сказали в толпе. – За каретой  посылать или сам до дому  дойдет?

 – Теперь я понимаю, почему плачут дети, – грустно  сказал автор проекта. – Опыт  не удался.

И, говорят, автор проекта  заплакал, даже не скатившись с горы.

Вскоре горку начали разбирать. Напрасно, конечно,  – ее можно было бы оставить  как памятник, приспособить  тачки и свергать время от  времени в холодные волны  Двины угоревших бюрократов и мечтателей.

Мы не сомневаемся, что  некоторые организации заинтересуются рассказанным  выше и напишут первую главу истории физкульткомбината с упоминанием заслуг  проектировщиков и строителей. Но, пользуясь случаем,  мы заглядываем и дальше:  приближается лето. Скоро у  трудящихся возникнет надобность в купальнях и площадках для загорания. Довольно  ерзать по камням и возвращаться домой в сумерках,  оплакивая украденный костюм и подвязав по бедрам  полотенце.

Но (ходят слухи) в каких-то канцеляриях опять сидят  мечтатели и вынашивают  новые проекты. Зреет план  невиданного в мире бассейна,  оборудованного автоматическими сбрасывателями в  воду, намечается открытие  при новом комбинате холодной прачечной и ларька  Швейпрома.

Мы протестуем! Не надо  сногсшибательных планов.  Из них ежегодно рождается  «пшик» – жалкая, грязная  клеть наподобие курятника.  В ней – полуметровые щели,  гвозди торчат из пола и на  каждого купальщика – по три  вора. Постройте настоящую  купальню, с раздевалками, с  солярием, покрасьте ее и подберите хороших сторожей,  тогда не будет надобности ни  в ларьке, ни в прачечной. Кто  там вынашивает весенние  проекты, сознайтесь. Слово о  купальнях предоставляется…  Кому же, товарищи, предоставляется слово?

Текст печатается по книге Н. Аурова «Избранное», которую Архангельская областная научная  библиотека им. Н.А. Добролюбова подготовила к печати  в 2014 году по проекту «Северная библиотека».