«Вьется, вьется дальняя дороженька»

В мае мы отметим 70-летие Великой Победы. Чем дальше от нас весна 1945го, тем меньше остается тех, кто четыре долгих года приближал ее на фронте и в тылу.

В моем архиве сохранилось интервью с ветеранами Государственного академического Северного русского народного хора Надеждой Иосифовной Чурон и Александрой Ивановной Беляковой. Обе они за работу в годы войны награждены медалями «За оборону Заполярья».

Надежда Ивановна Чурон, солистка Северного хора. Примерно 1955 годВ архивной справке, что хранилась у Александры Ивановны, я прочла приказ N 164 отдела по делам искусств при Архоблисполкоме от 19. 09. 1941 года о договоре, заключенном Архангельской государственной филармонией (хор Колотиловой в те годы состоял при ней), на временную передачу хора в распоряжение политотдела и Дома ВМФ Беломорской Военной Флотилии. В ней указано: «Северный хор с концертами по обслуживанию Заполярья и Карело-Финской ССР в период с 1941 по 1945 годы провел четыре поездки, дав 237 концертов». Это только часть концертной жизни того периода, но какая! Очень верно о том времени и о людях, прошедших через него, сказал поэт-фронтовик Юрий Левитанский: Я не участвую в войне, Она участвует во мне.

В жизни артистов Северного хора война участвовала с первого и до последнего дня.

Вот каким запомнилось начало войны Надежде Иосифовне Чурон: «В июне 1941 года мне было 17 лет, мы гастролировали по Двине. Жили и концерты давали на пароходе «Пролетарий».

Там была большая сцена, занавес, все, как положено. Когда войну объявили, четверо артистов сразу отправились в военкомат.

С войны вернулся только Валя Рябцев. Нам было приказано давать концерты для мобилизованных. К «Пролетарию» приставали пароходы, на которых их везли на фронт, и мы пели.

...В августе на базе в срочном порядке стали готовить программу для обслуживания фронта. В октябре 1941 года Северный флот взял нас на довольствие и поехали мы на Йоканьгу. Всю дорогу над нами кружили немецкие самолеты. Нас бомбили, но видно, кто-то счастливый был в хоре, добрались мы до места, где стояла основная часть Беломорской флотилии, невредимыми.

Поселили нас на берегу, а выступать вывозили на корабли. Подняться по веревочной лесенке с катера на корабль – еще ладно. А вот обратно! Нас, девчонок, буквально сбрасывали. Двое с корабля бросают, двое внизу на брезент на катере ловят.Вспомнить – и то страшно».

В 1942–1943 годах хор особенно часто выступал на Северном фронте. Ездили в теплушках, впроголодь, недосыпая, то и дело спасаясь от бомбежек. Иногда давали по шесть концертов в день.Где и голоса брались.

Александра Ивановна Белякова пришла в хор в 1943 году. Она прослушивалась еще до войны и понравилась, но не было вакансий.

Когда в 43-м году пароход «Пролетарий», вновь гастролируя по области, пристал к ее родному поселку Боброво, девушку разыскали.

Саша, тогда еще Сомова, собралась за день. Артисты хора выступали по двинским колхозам. Помимо концертов, наряду с селянами они и на полях работали, и на сеноуборке. Но этот труд был несравним с фронтовыми буднями.

Александра Ивановна вспоминает: «Осенью 43-го года нас поездом отправили в РОСТу (это район особого строительства на Кольском полуострове). Впереди состав разбомбили и сзади, а мы пронеслись. Приехали, а директор наш Истомин говорит: «Сегодня, девочки, концерта не будет. Завтра я еду в Мурманск, оформлю документы, и поставят нас на довольствие». Ждите, значит, до завтрашнего вечера голодные. Вернувшись, он нас предупредил, если выступление не понравится (в зале будут все с большими рангами) – жди неприятностей. До нас приезжал ансамбль «Кантеле», и как-то они начальству не показались.

Начался концерт, а танцоры голодные, с ног валятся.

Но у нас была дисциплина на пять с плюсом! После концерта «чины» пришли за кулисы довольные, благодарили за отличное выступление и устроили нам настоящий пир с борщом и американской тушенкой».

Дальше воспоминания покатились, как снежный ком с горы: – А помнишь, Саша, как угол-то во время концерта в Мурманске оторвало, пылища, грохот!..

– Да, шел концерт. Частушки запевали Тоня Калтышева и Ася Корнилова.

И вдруг налет. У Дворца культуры, где мы выступали, взрывом вырвало угол.

А бойцы сидят себе в зале, слушают. Раз они сидят, так и мы поем. Ноги дрожат, а как я побегу, если другие не бегут... А потом это, верно, было первое отделение, нас из клуба эвакуировали.

Во время гастролей в Мурманске на концертах Северного хора бывал контр-адмирал, дважды Герой Советского Союза Иван Дмитриевич Папанин.

Надежда Иосифовна вспоминала о нем с большой теплотой: «Он ведь сохранил нам жизнь. Жили мы в вагонах, в тупике. Вокзал часто бомбили. А у Папанина было убежище: там кабинеты обкома и его жилье.

Так он одну комнату нам отдал. В ней мы вповалку и спали. На вокзал как-то утром пришли, а вагон-то наш весь простреленный.

Он очень хор любил. Если приходил на концерт, всегда поднимется на сцену, всем девочкам ручки пожмет, пожелает удачи...» Слушая рассказы певиц о фронтовых командировках, я не удержалась от вопроса о личной жизни. Война войной, а юность юностью. В 17 лет хочется любить.

– Любовь, – вздохнула Надежда Иосифовна. – Она во все времена любовь. Я, например, когда нас на Йоканьгу на тральщиках везли, познакомилась с командиром корабля, ему было 26 лет. Самолеты немецкие загудят, мы, девчонки, от страха трясемся, а он нас успокаивает. Мы потом три года переписывались. Моряки, знамо дело, ухаживали за нашими девчонками, но Колотилова была строгой и во время войны не разрешала нам замуж выходить.

– А нарядов-то как хотелось! – продолжила Александра Ивановна. – Одеты мы были плохо. Все, что получше, выменяли на продукты. Помню, в поездке Мурманск – Ваеньга хоровую группу разместили в огромном спортзале: холодно, сыро, в углу маленький камелек. Наше «богатство» все в чемоданчиках, мятое, конечно. Утюга не достать, а вечером в Доме офицеров танцы. Мы же артистки, надо быть на высоте! Я, значит, наберу в рот воды – фыр-фыр, все спрысну, разглажу и на этот камелек разложу. Молодость брала свое. И танцевать хотелось, и любить хотелось...

...Прошли годы, стерлись в памяти артисток многие лица и даты, а песни военной поры остались. Наособицу среди них – «Дороженька», которую артистки запели на голоса, будто и не было перерыва в 60 с лишним лет.

В те дни страшней бомбежки и голода были похоронки, поэтому, видно, песня с простыми искренними словами о надежде спасти любимого была так понятна женскому сердцу: Вьется, вьется дальняя дороженька, Стелется за дымкой горизонт.

Как по этой дальней по дороженьке, Вслед за милым еду я на фронт...

P.S. Время вносит в жизнь свои коррективы. Два года назад Александра Ивановна Белякова ушла в мир иной.

А Надежде Иосифовне Чурон 15 марта исполнится 91 год. Но и сейчас она не сидит без дела – опекает свою праправнучку. Мало осталось рядом подруг и ровесниц. Тем дороже в альбомах фотографии довоенной и военной поры.