27.05.2017 10:40

Архангельск глазами голландца. Что изменилось за 300 лет?

Архангельск, гравюра из книги «Путешествие через Московию в Персию и Индию»

В коллекцию Северного морского музея поступила уникальная гравюра, изображающая Архангельск начала XVIII века

На переднем плане два голландских корабля, а на заднем – город и Гостиные дворы. Гравюра эта принадлежит резцу известного голландского путешественника, писателя и художника Корнелиуса де Брюина (1652–1727). де Корнелиус де Брюин, гравюра, начало XVIII векаБрюин много путешествовал по миру, посетил Грецию, Египет, Сирию и Палестину, Оттоманскую империю. Вдохновлённый своими фантастическими путешествиями, в Амстердаме де Брюин издал описание своих путешествий, снабжённое собственными иллюстрациями. Кстати, он был профессиональным художником и учился живописи в Гааге и Риме.

На волне успеха он решил отправиться в Вест-Индию через Московию и Персию.

Из Амстердама к царю Петру

И так, 29 июля 1701 года Корнелиус де Брюин поднялся на борт корабля, идущего из Амстердама в Архангельск, единственный порт далёкой Московии…

Его планом было через Архангельск, Вологду и Ярославль на санях доехать до Москвы, а дальше отправиться в Астрахань и Персию. И надо сказать, у него это получилось. В Москве он встретился с царём Петром I, рассказал ему о своих путешествиях (особенно Петра интересовала Венеция), по заказу царя он выполнил официальные портреты русских царевен, которые были разосланы потенциальным державным женихам. Кроме того, де Брюин был первым иностранцем, получившим право зарисовать виды Москвы.

Рисую все, что вижу

Но нас с вами в данном случае интересует не Москва и её архитектура в мастерском исполнении голландца, а его описание Архангельска и, конечно, то, как он изобразил главный порт государства на гравюрах своей книги «Путешествие через Московию в Персию и Индию», изданной в 1711 году.

Гравюра с видом Архангельска, поступившая в Северный морской музей, датируется 1711–18 годами и изображает город в районе Гостиных дворов и, как уже сказано, два корабля с голландскими флагами. Вот как путешественник описывает свою гравюру: «Я снял вид этого города со стороны реки, с одного из наших кораблей, который стоял там на якоре. На нём (изображении) всё обозначено числами, по крайней мере, то, что особенно заметно, как, например: 1. Церковь Успения Богородицы; 2. Лютеранская церковь; 3. Реформатская; 4. Немецкое подворье; 5. Приказ и Арсенал великого князя; 6. Русское подворье; 7. Гостиный двор на берегу реки; 8. Собор; 9. Кремль».

Интересно, что по легенде Пётр I придумал российский триколор, вдохновившись голландским флагом. Вот как пересказывает эту легенду голландский историк, профессор Валинг Гёртер: «Пётр в Архангельске объявил, что он хочет быть сильнее, чем голландец на море, и, взяв в руки голландский флаг, оторвал красную полосу и приставил её ниже белой и синей, сказав при этом, что он перевернёт ситуацию вверх дном. То есть Россия должна занять лидирующие позиции на море и оставить Голландию позади. Этот анекдот, вероятно, очень близок к истине. По крайней мере, эмоциональная подача очень соотносится с кипучим характером Петра».

Описание Архангельска 1701 года в книге де Брюина не только очень подробно, но и восторженно. В каждом слове чувствуется удивление и любопытство, с которым он наблюдает местные нравы и городское устройство. Читать сейчас отрывок из книги вдвойне интересно, прошло 316 лет, а текст этот воспринимается как отрывок из сказок «Тысячи и одной ночи». С другой стороны, читая эти записки трёхсотлетней давности, понимаешь, что не так уж много изменилось в жизни Архангельска, особенно снег, который скрывает грязь, разруху, поломанные мостовые и пожарища по всему городу.

«Путешествие через Московию в Персию и Индию» (об Архангельске)

Вот что пишет де Брюин: «Царь имеет прекрасное место для постройки кораблей в получасе от Архангельска, на северо-запад от него; оно расположено очень приятно, вне большой дороги. Все корабли, приходящие в город и выходящие из него, проходят через него. Тут находилось много кораблей на якорях, поджидавших другие корабли, возвращавшиеся на родину. На реке у оконечности берега можно видеть корабль совершенно готовый, но палуба которого ещё не окончена. Селение в стороне называется Соломбаль.

Что до города Архангельска, то он лежит на северо-запад от Московии, на северо-восток от р. Двины, впадающей в Белое море, в шести часах от него. Город расположен вдоль берега реки на три или четыре часа ходьбы, а в ширину не свыше четверти часа. Главное здание в нем есть палата, или двор, построенный из тёсаного камня и разделяющийся на три части. Иностранные купцы помещают свои товары и сами имеют для помещения несколько комнат в первом отделении, находящемся налево от реки. Здесь же помещаются и купцы, ежегодно приезжающие сюда из Москвы и выжидающие отъезда последних кораблей, возвращающихся в своё отечество. Иностранцы, которые приезжают сюда каждый год, останавливаются там же; но спустя некоторое время после отплытия их кораблей, бывающего обыкновенно в октябре месяце, Самоедка и самоед, гравюра из книги «Путешествие через Московию в Персию и Индию»они помещаются в других местах где‑нибудь, до времени возвращения их в Москву, в ноябре и декабре месяцах, когда дороги сделаются удобными для езды по снегу на санях и лёд окрепнет до того, что можно переезжать по нем реки.

Входя в эти палаты, проходишь большими воротами в четырёхугольный двор, где по правую и левую сторону расположены магазины. Наверху длинная галерея, на которую ведут с обеих сторон лестницы; здесь по левую сторону находятся покои, о которых было говорено сейчас. Во второе отделение вход через подобные же ворота, где находится другая палата, в конце которой – дума со множеством покоев. Несколькими ступенями восходишь на длинную галерею, где на левой руке помещается приказ или суд, а внизу его дверь, выходящая на улицу. Судебные приговоры исполняются в этой же палате, за исключением приговоров над лицами, осуждёнными на смерть, исполнение коих производится в различных местах, указываемых в самих приговорах. В этом дворе хранятся вещи, принадлежащие его царскому величеству, сложенные во множестве деревянных и отчасти каменных магазинов, собственно для того и устроенных, но которыми пользуются и иностранные купцы. Третьи ворота ведут опять в особую палату, назначенную для товаров русских людей, в которой и купцы, хозяева этих товаров, также имеют помещения для себя, но не так удобные, как покои наших купцов. Улица перед палатою довольно просторная и доходит до реки. Летом, когда сюда приходят корабли, строятся два больших бревенчатых моста, продвигающихся в эту реку, для удобства переноски товаров, выгружаемых и нагружаемых во всякого рода суда. Барки, служащие для перевозки хлеба на корабли, довольно большие.

Кремль, в котором живёт правитель (воевода), содержит в себе лавки, в которых русские во время ярмарки выставляют свои товары. Кремль окружён бревенчатою стеною, простирающеюся одной частью до самой реки.

Что до зданий, все дома этого города построены из дерева, или, лучше сказать, из брёвен, необыкновенно на вид толстых, что кажется чрезвычайно странным снаружи для зрителя. Однако же есть и хорошие дома внутри, снабжённые порядочными покоями, в особенности принадлежащие иностранным купцам. Стены в этих зданиях гладкие, обшитые красиво тоненькими дощечками, и брёвна в них служат отчасти лишь поддержкою строения. Гладкая сторона всегда находится потому внутри, а неровная – вне. В каждой комнате обыкновенно одна печь, затопляемая снаружи. Печи эти большею частию очень большие и устроены таким образом, что они не только не безобразят, напротив, составляют украшение комнаты, так как они изящно сделаны. Купцы заморские, как называют обыкновенно иностранных христиан, проживающих здесь, содержат в домах своих такую чистоту и опрятность, какую находим мы у наших значительнейших людей, и комнаты их наполнены картинами и рухлядью очень хорошею.

Улицы здесь покрыты ломаными брёвнами и так опасны для проходящих по ним, что постоянно находишься в опасности упасть. Вдобавок в городе находятся беспорядочно разбросанные развалины домов и брёвна после пожара. Но снег, выпадающий зимою, уравнивает и сглаживает всё.

В этом городе есть две церкви для богослужения – одна реформатская, а другая лютеранская, в которых два раза по воскресеньям говорятся проповеди. Они отстоят недалеко друг от друга на берегу реки. Проповедник (пастор) живёт тут же, подле церкви, и кладбище, на котором хоронят покойников, так же как и у нас, расположено между жилищем и церковью. В продолжение зимы в церквах этих служение не совершается по причине весьма жестокого холода в них, а отправляют службу в одном из покоев пастора, назначенном для этого Северная Двина и поселение самоедов, гравюра из книги «Путешествие через Московию в Персию и Индию»и хорошо отапливаемом. <….>

Что до главного управления, то прежде начальник имел в этом городе во всём неограниченную власть, но в прошлом году управление здесь изменено и установлены четыре выборных бургомистра, из коих 1‑й живёт в городе, 2‑й – в Колмогорах и двое последних – в местах окрестных. Таким образом, теперь власть правителя простирается только на войско, бургомистры же ведают управление гражданскими делами. Сюда ежегодно приезжает главный таможенный смотритель ко времени прибытия товаров для охранения доходов, извлекаемых его царским величеством из торговли, а также для закупки вещей, потребных для двора его. Этот таможенный начальник имеет четырёх пособников, или помощников, отправляющих службу его в его отсутствие и называющихся «гостиные сотни», т. е. выборные, из которых избирается и самый таможенный начальник. Кроме того, из народонаселения берут несколько человек, число которых не определяется, и размещают их по городам и селениям. Люди эти обязаны трудиться в продолжение года без всякого вознаграждения и повиноваться приказаниям таможенных начальников и их помощников, по отношению ко всему тому, что касается доходов великого князя. Для этого их рассылают по всем местам и дают им войско, на случай надобности, чтобы препятствовать тайному провозу запрещённых товаров и задерживать тех, которые производят оный. По прошествии года их сменяют другими. <…>

Реки богаты рыбою. Окуней такое множество, что ими можно накормить двадцать человек за каких‑нибудь двадцать штиверов. Лучше их – караси, которые поменьше окуней, но вкусом отличные, и я не думаю, чтобы они находились в нашей стране, потому я и сохранил несколько их в спирту. Строением своим они почти такие же, как и форель – темноватые и с блестящей чешуёй. Щуки здесь весьма обыкновенны, так же как и превосходные угри – особый вид рыбы, похожий на наших вьюнов. Множество корюшки, пескарей, стерлядей, камбалы, мерлана, палтуса и ещё темноватой рыбы, которую туземцы называют хариус, вкуса удивительного и такой же почти величины, как треска. Вся эта рыба ловится в четырёх часах от города, в одном заливе, образуемом рекою, где вода спокойная, стоячая. Излишне было бы говорить о лососи, которая, как всякому известно, высылается отсюда солёная и копчёная к нам и в чужие страны. Здесь находится ещё белая лосось, которую русские называют мекльма и которую получил я сушёную. <…>

Мясо также изобильно. Лучшей говядины можно купить за один штивер фунт; ягнёнок около десяти недель стоит пятнадцать штиверов, телёнок такого же возраста – от тридцати до сорока штиверов, смотря по времени года. Здесь всякий имеет индеек в своём дворе; четыре или пять цыплят или один гусь стоят от шести до восьми штиверов. Пиво здесь очень хорошее, но продавать и даже варить его воспрещается без особого разрешения великого князя, которое даётся за известную ежегодную плату. Жители, однако ж, могут варить пиво в количестве, потребном для их только семьи, уплачивая по пятьдесят штиверов за 1? меры (бочку) солода. Есть, впрочем, довольно таких, кто изъят от такой платы.

Сюда привозят вино и водку из Франции морем, но последняя очень дорога по причине большой пошлины, которою она обложена. Но в этой стороне гонится своя водка из хлеба, которая очень хороша и цены умеренной. Иностранцы не пьют, кроме последней, никакой другой водки.<…>

Ежегодно сюда приходит от тридцати до тридцати пяти наших кораблей, но в настоящий год их сюда прибыло пятьдесят и тридцать три английских, а прибавив к ним гамбургские, датские и бременские, число всех их простирается до ста трёх купеческих кораблей. Причина этому та, что туземные купцы привозили обыкновенно в мирное время множество товаров в Ригу, Нарву, Ревель и даже в Королевець и Гданск и что большая часть торговли здесь прервана войною со Швецией, так что вся она теперь перешла в Архангельск. <…>

Из России вывозят в иностранные земли поташ, вайду, юфту, пеньку, сало, лосиную кожу и многие другие роды пушных товаров – все произведения страны. Мне сказывали также, что в реках Коле, Варзухе, Ваймуге и Солзе находятся раковины, в которых есть достаточно и жемчугу. Есть такие, которые стоят по двадцать пять гульденов жемчужина и вдвое более этого, особливо в окрестностях Омфала.

Вот всё, что я мог заметить здесь, проводя оставшееся у меня время в обществе господ Христофора Брантса и Ивана Лупа, которые находили себе удовольствие, обязывая меня. Во всё это время мы забавлялись игрой, пляской, питьём и едою, часто далеко за полночь. Г-н Брантс немало предавался этим развлечениям, будучи великим любителем музыки и превосходно играя на клавесине. В таком‑то удовольствии проводил я моё пребывание в этом городе».

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.
Ведущий рубрики – Евгений Тенетов, директор Северного морского музея