«Деревенщик»
– Пускай прозвучит нескромно, но моя книга – уникальная в своём роде. У нас в музее издавались разные труды, над которыми работало много людей – в основном это были путеводители и каталоги. Но моя работа издавалась как монография – то есть писала я её сама, хотя в исследованиях мне помогали коллеги из других регионов. А потом получила за неё несколько премий, в том числе премию губернатора и премию Патриарха Кирилла, – рассказала Наталья Ильбрусовна.
О своём необычном отчестве она шутит – в университете её называли «Эльбрусовной», а она и не обижалась. В музее у неё тоже есть прозвище – «деревенщик», то есть специалист по деревням Каргопольского района. Остальных музейщиков называют «фондовиками» (те, кто работает в фондах) и «горожанками» (специалистов по истории самого Каргополя).
Коллеги Наталью считают лучшим специалистом по местным деревням, при этом сама она далеко не местная – до приезда в Каргополь в 1994 году она жила и получала историческое образование в Санкт-Петербурге. Себя она называет исследователем неизведанных далей:
– Меня всю жизнь привлекали тайны – то, о чём не знает никто. Приехала сюда к подружке, которая предложила посмотреть на деревню, где когда‑то жили её родные. И мы поехали смотреть на то, что от деревни осталось. Меня тогда так поразило, что я об этих местах и их истории совсем ничего не знаю… Так всё это и началось.
Неизведанные дали
Свою научную работу Наталья начала с самообразования – изучала территориальное устройство района и постепенно перешла на изучение деревень. Узнав про РФФИ – Российский фонд фундаментальных исследований, – она написала туда письмо и в итоге стала первым гуманитарием из Архангельской области, кто получил их грант. Тот проект был рассчитан на два года – первый ушёл на изучение архивов и был самым сложным.
– Каргополь относился к разным территориям в разное время – к Новгородской губернии, к Олонецкой губернии (современная Карелия) и к Вологодской. А к Архангельской области его причислили только с 1937 года. То есть, архивы рассредоточены по разным городам. Пришлось очень много поездить, – пояснила исследователь.
Второй год был полностью посвящён экспедициям по деревням Каргопольского и Няндомского районов. Получив следующий грант от РФФИ, Наталья начала работать в команде со специалистами московского института геоэкологии РАН. На второй этап экспедиций по деревням ушло ещё три года. И ещё несколько лет – на написание самой книги – и пока Наталья Ильбрусовна её писала, она сделала несколько интересных открытий. Например, узнала, что Каргополье – самый северный в Европе агроландшафт:
– Агроландшафт – это территория, где выращиваются зерновые не только для собственных нужд, но и на продажу. Вам могут сказать – так и в Кеми и Карелии зерно сеют. А я отвечу – там и раньше до Нового года зерна еле хватало, и до сих пор только для себя выращивают. А встарь закупались именно здесь – на каргопольских ярмарках.
Кроме того, десятилетнее исследование показало, что в Каргополье сформировался уникальный тип расселения. Если в соседней Карелии люди селились вокруг озёр, восточнее – в долинах рек, то здесь была так называемая «Каргопольская сушь». Рассматривая снимки этой местности со спутника, даже сейчас можно увидеть, что столпом всех местных деревень всегда являлся храмовый погост, а от него лучами расходились поселения. А кроме того, с XVII века в Каргополье не появилось ни одной новой деревни.
– Я работала с документами, которые относились к временному промежутку с XVI века до 2008 года, – рассказывает Наталья Ильбрусовна. – По ним получается, что с конца XVII века у нас ни одной новой деревни не появилось. Хотя в других районах совсем по‑другому. Почему? Старики в этих местах говорили, что селились так, как земля позволяла. А земля позволяла многое – плотность населения была большая, несмотря на то что водоёмов здесь практически не было, кроме реки Онеги.
Из Америки в Каргополье – повидать родину
За десять лет набралось немало научных открытий и занимательных историй. Например, о бабушке, которая приехала повидать малую родину аж из США.
– У нас есть несколько волостей, которые вообще исчезли. Так я свою книгу и назвала «Каргополье. История исчезнувших волостей». На одну из таких пустых деревень приехала посмотреть бабушка из Америки. Ей тогда было уже за 70, а путь непростой – сначала сюда, в Каргополь добраться, потом десять километров ехать на автобусе, семь – по реке и пять пешком по болоту. Но всё‑таки они с семьёй попали в ту деревню, от которой и осталась‑то одна церковь. Бабушка приехала сама посмотреть и родственникам показать, где она родилась, где провела детство и откуда ещё девушкой уехала на заработки. Судьба так у неё сложилась, что потом переехала жить за границу. А как вернулась сюда, плакала – так была рада родные места увидеть.
Некоторые жители Каргопольского района передают в музей целые семейные собрания. Недавно Галина Сергеевна Чертова отдала более двухсот вещей – посуду, сундуки, домашнюю утварь и мебель – и рассказала, что всё добро досталось ей от свекрови: «Мы даже и не знали, что у нас в семье такие сокровища есть. Хоть и жалко было, но мы с мужем подумали – о них лучше позаботятся люди в музее. А если когда‑нибудь наши вещи на выставку попадут, так только гордиться будем».
По словам Натальи Ильбрусовны, большая часть музейной коллекции в Каргополе – это как раз предметы из деревень. И порой даже сами фондовики не знают, где деревня находилась, и кто в ней жил. Музейщики говорят, что когда книга Натальи Тормосовой вышла в свет, к ним стали обращаться люди, которые хотели узнать о родной деревне и о том, что от неё осталось. И это отличный пример того, что музей – это не только архивы и выставки, а ещё и история мест и людей, которые там живут.
Материал подготовлен при поддержке съёмочной группы фильма «Три столетия музеев», который создаётся на средства гранта от минитерства культуры Архангельской области.
