И сердце мое пронзено
Вот и увидел я на экране почтальона Алексея Тряпицына, интервью у которого брал в деревне Вершинино в Кенозерском парке Плесецкого района накануне Венецианского кинофестиваля.
Александр Логинов на реке ОнегеНекоторые мои друзья после просмотра телевизионной версии в своих резюме были довольно кратки и даже немного озадачены: «Фильм хороший, но чего-то не хватает. Иные говорят, что позитива». Так хороший ли фильм? — спрашиваю снова. Хороший. И Кончаловский другой в этом своем фильме. И задумываются. Наверное, потому что этот фильм-созерцание каждому внимательному и чувственному зрителю открывает необыкновенный простор для мысли, для вопросов, которые он мог бы задать в первую очередь самому себе.
А в Венеции Андрей Кончаловский получил Серебряного льва. Я не кинокритик, и мне трудно судить, по каким критериям жюри кинофестиваля оценивало фильм и почему посчитало возможным вручить столь достойную награду «Белым ночам почтальона Алексея Тряпицына». И я не думаю, что здесь определяющую роль сыграло кинематографическое имя режиссера. Скорее, наоборот. Перед зрителями (а члены жюри — тоже зрители) Кончаловский предстал в ином виде. Другим, что ли, нежели в предыдущей его работе о деревне девяностых — «Курочка Ряба». Один из критиков тех лет писал: «В России картину не приняли. Упрекали Кончаловского в том, что он снял антирусский фильм (ирония судьбы: когда-то «Историю Аси...» упрекали в том, что это фильм «антисоветский»!). Премьера фильма прошла на телевидении с обсуждением в прямом эфире. Зрители тогда говорили, что Кончаловский показал только отрицательные стороны жизни. Упрекали Кончаловского в пессимизме. Но за словом «пессимизм» стоит неверие в человека. А Кончаловский часто подчеркивает: он в человека верит. И человеческий оптимизм — это не когда веришь, что все обстоит хорошо и дальше будет еще лучше. Оптимизм по Кончаловскому — это когда хорошо не будет никогда, но надо жить в этом и с этим. Нести свой крест. Найти в себе силы жить, зная, как мы далеки от совершенства.
А вот что однажды когда-то сказал сам Андрей Кончаловский: «Мне казалось, что картина будет смешной. Ведь это комедия ситуаций, хоть комедия и драматическая. Я понял, что мое восприятие картины отличается от всех остальных, когда увидел лица людей, выходивших после показа в Каннах. Была овация, но выходившие из зала люди говорили: „Боже мой! Как грустно! Какая страшная картина!“ До сих пор не понимаю, почему она страшная. Может быть, я уже привык к тому, что в моей стране происходит?»
Прошло двадцать лет, и уже нет того выпуклого режущего глаз и слух безжалостного реализма действительности. Ушел гротеск, на первый план выходит не желание вскрыть язвы, болячки и гнойники русской открытой всем людским чувствам души. От загула бескрайнего до бунта беспощадного. Иногда бессмысленного. Но вся его жесткость, некая кажущаяся нам безжалостность по отношению полуумирающей деревне ушли, истаяли, и обнажилась, снова явила свое истинное лицо природа — наша людская колыбель. И Кончаловский начинает видеть и чувствовать теплой и нежной половиной сердца этих людей, в чем-то бесхитростных и простых, пораженных каким-то душевным недугом.
Словно бы жизнь была несправедлива к ним, исковеркала душу. И теперь она — душа — болит. А когда она болит — и речь человеческая прерывиста. И мысли его калейдоскопичны. Сменяют одна другую. В чем-то это сказывается и на моих не вполне плавных записях...
И меня почему-то сразу потянуло к финалу: а выпьешь — и легче, говорит один из героев фильма на берегу Кенозера Лехе Тряпицыну. Вроде и пенсия есть, и в магазинах на полках не пусто. А что-то не так. И обоюдное молчание. И меня, зрителя, по сути, их земляка, начинает источать изнутри некий червячок.
Почему же в этом столь благодатном краю мы столь же небогаты и не вольны? И на эти вопросы нет прямых ответов. Однако есть в фильме Кончаловского два эпизода вполне реалистичных. Жизненных, как любят у нас говорить. Они, может быть, вырываются из общей философский каймы. Один из них — конфискация рыбацкого улова у местного жителя, которого и браконьером-то назвать трудно. Если по совести. Я уже не говорю о том, что в этой живой сцене задействованы и наш почтальон, и его, пусть и не явно, любимая женщина. Тот самый безжалостный рыбинспектор, для которого покрыть «преступление» — значит потерять свою работу. А особой работы-то, приносящей прибыль, в этих местах, ни в Вершинино, ни в Косицыно, ни в других деревнях, и нет. И понятно состояние нашего Лехи, провожающего потерянным взглядом катер, увозящий «добычу». Куда? Ведь еще совсем недавно люди в полувоенной камуфляжной форме погрузили в вертолет рыбацкие объемные ящики с точно таким же «уловом». Поблагодарили его. Один из них хлопнул рюмаху и обронил, как само собой разумеющееся: «Прибери тут». И взмыли в воздух. И стоял он в потоке пыли и вихря, и опрокинулась недопитая бутылка, и вместе с оставшейся снедью и сопутствующим мусором слетела на землю, что кормит, поит и дает жизнь каждому из нас... А может быть, их охватывает изнутри непонятная горечь размышления: а их ли эта земля, с этими озерами-блюдами, наполненными живительной влагой, с этими речками, плутающими меж лесистых берегов, скрывающими в своих затонах, потаенных темных омутах кикимор или других лесных духов? Или Алексей вспоминает Тимурку, сына уже почти своей женщины, его испуганные глаза и дрожащее, еще не окрепшее тельце, прильнувшее к нему и невольно ищущее защиты от темного и непонятного, но манящего своей неизвестностью мира. Доведется ли ему еще раз проплыть вместе с ним по той самой речушке, где кикимора давала знаки дитю, а может быть, и ему. Да так и не показалась...
Мне кажется, эти потаенные мысли-раздумья посещают каждого из персонажей фильма. Может быть, и не так часто, и даже редко. И живые своей истинностью натуры, не экранные, они наблюдают себя со стороны, как бы смотрят видео о себе. И не могут понять — почему это их почтальон Леха, Леша, Алексей на протяжении всей картины с неким однообразием засыпает в одиноком доме. Закидывает скрещенные руки за голову и смотрит ввысь и вдаль. Сквозь потолок и стены. А все очень просто. Ибо есть еще одно, незримое действующее лицо фильма — наша северная белая ночь. Она заглядывает сквозь полуприкрытые занавески к главному герою, не дает ему спать, словно зовет куда-то, в те края и дали, недоступные даже ракете, в конце фильма рвущейся сквозь голубое небо в космос.
И когда все наши герои на пароме, рядышком, прощенные друг другом, уплывают на другой неведомый мне и им новый берег, я ловлю себя на мысли: а ведь все они, живущие в этом фильме, с их загулами, житейскими грехами, бытовыми разборками и печалями, с матерными словцами, отлетающими от губ, свободны от пошлости и грязи. Они близки и понятны мне. И в памяти крупным планом является мне лицо одинокого Человека, которого за его неказистый вид зовут Колобком. Я снова вижу его глаза, и наворачивающиеся слезы на них, когда он один в темноте смотрит телевизионную передачу с говорящим названием «Жди меня». И сердце мое пронзено.
Возможно, для кого-то из моих героев (а они стали моими) «Белые ночи...» останутся лишь эпизодом в их жизни. Но так хочется, чтоб этот фильм, где впервые они увидели себя со стороны — как в видео, — стал попыткой поворота их собственной судьбы и в чувствах, и в мыслях. И что достоинство человеческое осталось неизменным. И Кенозеро было бы тихим и спокойным. Потому что Леше Тряпицыну еще доставлять им почту и пенсию, конечно. Потому что на сегодня это его привычное дело, как сказал когда-то русский писатель Василий Белов.
Александр ЛОГИНОВ. Член Союза писателей России. Фото Павла Кононова.
А Кончаловский пришел и сказал — философ!
Премьера фильма Андрея Кончаловского «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» на фестивале в Венеции состоялась еще в сентябре. Картина получила множество премий и отзывов именитых критиков. А на днях увидеть кино смогли все желающие — фильм показали на Первом канале. Снимали фильм в августе 2013 года в деревне Вершинино — на территории Кенозерского национального парка, в городе Мирном и на космодроме Плесецк. В картине играют непрофессиональные актеры, не считая Ирины Ермоловой. Главную роль исполнил почтальон Алексей Тряпицын.
Андрей Кончаловский в интервью федеральным СМИ признался, что «просто наблюдал за жизнью и людьми», а сценарий фильма о жизни реального деревенского почтальона сложился при монтаже отснятого материала. Он заявил о своих героях: «Это замечательные, сказочные люди, только живут, конечно, в другом веке». Мнения зрителей разделились: кому-то он показался неправдоподобным, а кто-то с восторгом оценил документальность картины и задумку режиссера. Например, критик Артемий Троицкий назвал фильм не депрессивным, а объективным и отстраненным, но при этом «псевдодокументальным». И на просторах Интернета пользователи активно оставляют свои отзывы. Бывший работник Кенозерского национального парка
Алексей Шептунов высказался на своей страничке в одной из соцсетей так: — Сбылись самые худшие ожидания. Тот случай, когда натурализм выступает против реализма. Режиссер «слабал» чернушку с роскошными пейзажами для «просвещенной» Европы про спившуюся Россию. Я не видел на Кенозере таких алкашей, как в фильме. Местные мужики так не ругаются матом. Кончаловский же не постеснялся додумать. Почтальон играет самозабвенно, но играет шута. Все разговоры о духовности ушли в песок. С ним во многом согласилась известный телережиссер Клавдия Хорошавина: — Нам тоже не все нравится в нашей жизни, но мы критикуем с болью, любя. Только за чернуху и дают таким режиссерам призы.
Подписчики «Правды Севера» в социальных сетях тоже отозвались о премьере. Владимир Ермолин из Архангельска заметил: — Естественности в фильме порой не хватает, но это смело можно списать на то, что местные не привыкли к камерам и гуляющему по их деревне Кончаловскому. Для меня фильм на «тройку», ничего нового, а в гламурных городах должен зайти на «ура» — экзотика.
Геннадию Дерягину из Онеги кино понравилось: — Очень реалистично. Вымирающая деревня и ее жители, их «маленькие» проблемы, с которыми им никогда не справиться. По всей реке Онеге так. Я под впечатлением. Настоящее европейское кино!
Пользователь Полина Муромцева оставила такой отзыв: — Считаю, что это настоящий, глубокий фильм, по которому стоит оценивать весь уровень русского кино — новая кинематографическая революция!
Но, пожалуй, с особой болью отозвалась о картине Елена Шатковская, директор Кенозерского национального парка:
— Думаю, мне надо пересмотреть фильм. Пока у меня сложилось отрицательное впечатление. Во-первых, это не документальный и даже не полудокументальный фильм, как было заявлено. Это художественное кино, снятое великим режиссером Кончаловским, где показана исключительно его правда. Правда, которая не соприкоснулась с правдой жителей Кенозерья. Многие из них были возмущены тем, как показана русская деревня: беспробудное пьянство, сплошной мат, отсутствие у людей чувства собственного достоинства. Зачем включили сцену с генералом, когда почтальону передают несколько мятых купюр? Почему выбрали семью из Горбачихи и персонажа по кличке Колобок, но не показали других жителей деревень, работающих и сохраняющих традиции Кенозерья? Почему показали застолье, но не показали праздник — Успенскую ярмарку, которая проходила у нас в дни съемок? Возможно, какой-то зарубежный критик, посмотрев картину, подумал, что в этом кино вся правда жизни русской деревни. И останется он со своим возмущением и непониманием «как так можно жить». Но мы с ним не согласимся. Да и философии особой в фильме не видно. Зато прекрасно показана природа Кенозерья. И главный герой Алексей Тряпицын хорошо сыграл, его персонаж — это человек, проживающий в гармонии с природой. Но ведь в Кенозерье он не один такой! Хотелось бы отметить, что сотрудники парка, понимающие и сохраняющие самобытность этого края, помогали при съемках фильма, создали все условия, чтобы не мешать созданию шедевра. Но что получилось на выходе... Жизнь Кенозерья сложнее и многообразнее. Есть у простых людей трудности с работой, есть среди них и пьющие. Но в этом фильме показан не собирательный образ русской деревни. Это деревня глазами Кончаловского. И, к сожалению, подобной деревне не хочется поклониться, ее не хочется сохранять и развивать! Поэтому размышления режиссера по поводу судьбы глубинки непонятны. Как сказала в личном разговоре одна из жительниц Кенозерья: «Если и будет когда-то вымирать русская деревня, то умрет она достойно, не разлагаясь».
Удалось нам связаться и с главным героем Алексеем Тряпицыным. Он к идее фильма отнесся оптимистично:
— Это не документальный фильм, а художественный. Но в нем показано, как мы живем: работаем, собираемся на застолья да иногда ругаемся. Правда жизни, ничего страшного в ней не вижу. Вот даже взять Витьку Колобка. До выхода фильма над ним все смеялись, мол, пьет и не много ему надо, чтоб напиться. А Кончаловский пришел и сказал — философ! И теперь к Вите по-другому стали относиться, увидели, что он хороший человек, поможет, если попросить. То, что пьют люди и устраивают «день дурака», это они сами виноваты, а не режиссер, он показал все как было. А пессимизма я в картине не увидел. Как жили, так и будем жить, даже если хуже будет.
Отметим для тех, кто не посмотрел «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына», что премьерный показ фильма в областном центре состоится 24 октября в кинокомплексе «Русь», куда приедет режиссер картины Андрей Кончаловский. Он представит зрителям свой труд вместе с исполнителями ролей в ленте.
Татьяна ВЕРШИНИНА.
