Кукольник – загадочная профессия. О секретах мастерства, возможностях театра в обновлённых стенах и о том, есть ли у куклы душа, беседуем с актёрами Архангельского театра кукол Еленой Антушевой и Алексеем Бурмагиным.
Елена:
– Многие аллегории литературных произведений может воплотить только кукла, например, рассыпание на части. Весь абсурд жизни может показать только кукла. Поэтому сейчас даже хотят переименовать само направление в искусстве с «театра кукол» на «театр фактур».
– А как строится ваш рабочий день?
Елена:
– У нас нет в расписании обязательного «с восьми до пяти». Бывают моменты, когда формально актёры ничем не заняты. А потом – вечерний спектакль, в котором нужно передать дикие страсти. И необходима неделя, чтобы войти в это состояние…
– Что запрещено кукольнику?
Елена:
– Кукольнику нужны «чистые» руки без «мирских» предметов – колец, браслетов, чтобы маленький зритель не отвлекался.
– В художественных произведениях кукольники часто представлены чревовещателями. А вас этому искусству учат?
Алексей:
– Учат пользоваться пищиком – специальным устройством, которое изменяет голос на высокий, как у Петрушки. Но актёры не очень любят пользоваться пищиком – можно задохнуться. Приветствуется собственная игра с голосом. А все эти приёмы чревовещания – для цирка. У нас же – нормальный пример театральной условности, когда рот у куклы недвижим, а голос слышим.
– Нужно ли готовить ребёнка к представлению?
Елена:
– Есть определённая культура театрального поведения, с которой, случается, незнакомы и взрослые. В театр принято приходить со сменной обувью. Есть, громко разговаривать, пользоваться телефоном нельзя. Важно понимать: перед тобой – живые люди и живое действие, а не экран, которому всё равно.
Понятно, что воспитание ребёнка зависит от воспитания взрослого. Если родитель готовится к походу в театр, выбирает, в чём ему пойти, может быть, перечитывает автора пьесы, ребёнок тоже будет относиться к этому серьёзно. Не существует театра чисто для детей или только для взрослых. Хороший детский спектакль должен быть интересен людям всех возрастов. В нём обязателен взрослый подтекст. Ведь даже «простой» спектакль о трёх поросятах – он о людях, решающих нешуточные вопросы, оставить друга одного или взять с собой, помочь ему или нет. Важно, чтобы после спектакля ребёнок поделился впечатлениями с родителями, а те выслушали его и обсудили волнующие сына или дочь вопросы.
– Площадь отреставрированного театра увеличилась втрое. Что это даст зрителям и актёрам?
Елена:
– Дерево – символ театра – увы, не пережило нашего переезда. Не знаю, восстановят ли его, но декор на первом этаже напомнит о нём. Верхнее фойе – в «золотой чешуе». Театр внутри теперь просторный и светлый: благодаря стеклянному фасаду открывается огромное пространство в золотых и белых тонах.
В новой пристройке появится зал на 300 мест. Старый зал станет «средним». Предполагается, что одновременно спектакли будут идти в двух залах, что решит проблему нехватки билетов, как это было раньше. Ещё одно новшество – удобные кресла с регулировкой сидений.
Алексей:
– В старом здании театра у нас были студии для сказочников, маленьких кукольников. На временных площадках этого нет. Нам пообещали, что в новом театре всё обязательно восстановится. Важно будет вернуть и привычную атмосферу уюта и «домашности».
– Сейчас уже можно предположить, что репертуар театра существенно изменится?
Елена:
– В первую очередь, вернутся спектакли, которые мы не могли ставить три года, пока шла реконструкция. В основном постановки для взрослых – «Петербургские сновидения», «Любовь к золотому апельсину» – всем известные «Три поросёнка». Даже те спектакли, что оставались в репертуаре («Хамлет», «Вертеп»), и нам было работать не очень удобно, и зритель видел не совсем ту «картинку», что была на родной сцене.
Алексей:
– Спектакль «Любовь к золотому апельсину» – под вопросом, потому что конструкция была создана под прежнюю площадку.
– Вам удалось сохранить своего зрителя?
Елена:
– Сейчас мы работаем в центре «Патриот» и в Доме коммерческого собрания. Бывает, приходится выступать в полупустом зале, случаются и аншлаги. Возможно, нет на этих площадках атмосферы настоящего театра. К тому же многие зрители, прознав о скором открытии нового здания, рассуждают: «лучше подожду и посмотрю этот спектакль в театре». А некоторые, как выяснилось, вообще думали, что мы закрылись совсем. А ведь те представления, что идут сейчас, это и есть театр кукол.
– «Домашние театры» – тоже часть театра кукол?
Елена:
– «Домашние театрики» всегда существовали параллельно с основным театром. У актёров есть творческие идеи, и в малом зале, человек на 30, они могли показывать свои небольшие спектакли. Так решался вопрос восприятия театра самыми маленькими зрителями. Понятно, что посадить малыша двух-трёх лет в большой зал, где погас свет, и появилось большое чудище, – стресс для ребёнка. А в маленькой гостиной шли лёгкие и понятные представления всего на 20–30 минут: «Репка», «Теремок», «Колобок».
У наших актёров из таких спектаклей вырос свой театр «Понарошку». А когда мы потеряли основную площадку театра, такие постановки решили вопрос дополнительного трудоустройства актёров и привлечения публики: «домашние театрики» удобны для выезда.
– Вам, наверное, часто задают этот вопрос – есть ли у куклы душа?
Алексей:
– Есть. Один из мэтров театра рассказывал: он подходил к кукле и понимал – «да-а, сегодня она играть не будет».
Елена:
– Скажем так: характер у куклы точно есть. Например, гапитная кукла, на тростях, не поддаётся давлению. Марионетка – наоборот – очень зыбкая. В оживлении неживого всегда есть что‑то необычное.