У нашей коллеги, известного архангельского режиссера и журналиста Клавдии Хорошавиной случилась беда – у нее тяжелое заболевание, на лечение которого требуется большая сумма – порядка пяти миллионов рублей или больше, в зависимости от курса доллара. Мы рассказывали об этом в предыдущих номерах. Поддержали Клавдию Михайловну и наши коллеги из других изданий. На просьбу о помощи откликнулись многие наши читатели. Переводов идет много, но суммы, которые могут позволить себе перечислить друзья и почитатели таланта Клавдии Хорошавиной, относительно небольшие. И все же удалось собрать почти миллион. Очень надеемся, что найдутся люди, которые смогут оказать существенную помощь. Клавдию Хорошавину поддержали друзья из писательской организации. Владимир Личутин, известный русский писатель, лауреат Государственной премии, сегодня говорит о фильмах Клавдии Хорошавиной, о значении и значимости ее творчества.
Архангельский режиссер Клавдия Хорошавина сняла серию замечательных фильмов о Русском Севере. Даже не верится, ибо «тоскующие» московские журналисты наши души залили унынием, всю плешь проели своим скепсисом, дескать, Русь катится в тартарары, народ изредился и выродился, впал в неуемную пьянь и лень и залег с революции семнадцатого года на русскую печь, так и слезать не хочет, только переваливается с боку на бок, продирая глаза лишь для того, чтобы потянуться за бутылкой. А когда изо дня в день оглушающе воют нам в ухо толковщики-переметчики и черная немочь о бессмысленной русской жизни, то и невольно поверишь, что последние дни настали на дворе.
Но Клавдия Хорошавина с любовным сердцем поглядела в Русь и обнаружила столько прекрасных душевных людей, кто и о пользе Отечества печется, и семью свою пестует, и душу строит, и с Богом советуется, и в грядущее пытается проникнуть благочестивым взором, – и вот, всматриваясь в эти светлые лица, в этот бесконечный поток жизни на экране, невольно как бы живой водой омоешься и Русь нашу святую увидишь трезвым рачительным взглядом. Временщики их принуждают выживать, а они – живут; их гнут через коленку, а они – не ломаются; крестьянские лица полны достоинства, глаза – любви и северной строгой прямоты, как бы спрашивают с экрана: не солжешь ли, не с кривой ли душой прибыл к ним? Они деятельны, и руки их постоянно ищут заботы... Мужики затейливы во всяком ремесле, бабы – певуньи и стряпухи, уж года вроде поджимают, а глаза не обмелели... Вельск и Виледь, Каргополь и Онега, Лешуконье и Мезень. Русские коренные вотчины, где выстоялся особенный национальный характер, но вот эти-то земли и хотят запустошить, а народ согнать с исторических палестин. Но чем больше насилие от кремлевских очарователей, чем невыносимее гнетея, тем сильнее жажда сопротивления, внутреннее упорство. Пьют? – Да; но и душою-то плачут, страждут, что пьют, и болезни своей не рады. Вросли в землю кореньем, будто цепями прикованы. Один «грех» нестерпимый тешат в себе: торговать не умеют и не хотят, и этой своей национальной привычкою, «лавочной неотесанностью» особенно терпимы и невра- зумительны для устроителей земного рая для избранных.
Удивительная по силе воздействия картина. За столом крестьянин, крепкий и весь какой-то ладно скроенный, не исгорбаченный, не скособоченный, не изморщиненный, без привычных клешнятых ладоней плотника-отходника, а рядом мостятся шестеро сыновей, как на подбор, целая дружина, парни головастые, плечистые, этакие боровики-толстокореныши без единой червивинки. Тут же и мать, мудрая женщина со светлым взором, речистая. Говорит: «Надо так семью строить, чтобы дети уже до двенадцати лет наработались. Только труд воспитывает и крепит человека, без работы человек изгнивает, еще не вырастя. А другой науки не придумано. Вот внушают нам, дескать, все для детей, все для них. А я учу своих: дети – все для родителей... Дети должны быть поклончивы перед нами... Вот сыновья мне купили путевку в санаторий. Мама, поезжай, отдохни. Я говорю: спасибо, детки. И поехала. Мне хорошо было, а деткам моим и того сердечней, что мамке подноровили, добро сделали».
Порою невольно воскликнешь, глядя на разбой и разор в стране: эх, заскорбели мы умом, оплошали, помрачились, не разглядели сразу недотыкомку, близко подпустили подпазушного клеща к народному телу, захворали; но зачем же прежде времени в смертную постелю валиться? А не стоит ли, братцы, озаботиться собою и ближней роднею и, потиху устрояя, укрепляя переменчивый мир, двинуться дальше по большаку в свое будущее, уготованное Богом для каждого народа. Если впереди много исторического времени, то и не стоит торопиться, ибо всегда успеешь совершить все заповеданное; но если последний срок подошел – тем более не надо спешить, но озаботиться о своей душе. А нас торопят, подталкивают закоперщики лиха ко краю, нас улещивают сладкими словами, дескать, как мирно и ладно лежать в могилке-то; но мы не поддадимся обманчивым посулам, но растопыримся локтями и самую черную немочь, что грает над нами, сживем со свету в ямку...
Как ни грустно помыслить, но простой народ даже в Боге живет от нас, умственников, как бы осторонь, не припускает к себе близко, то ли остерегается проказы и обманки, то ли устал от переменчивой господской науки. Деревня к Богу подходит просто, без особого искуса и литературного тумана, не старается проткнуться в сердцевину книжной веры, чтобы не ошалеть, не задохнуться в ней. По их беззатейной православной вере восседает вживе в небесной горенке бородатый Дедко, сам Бог Саваоф, а возле на лавке притулились Иисус Христос со Святым Духом и дозирают с горних вершин за тобою, чтобы не сблудил ты, не оплошал. Крестьянину ведомо, что каждая из овчушек великого земного стада видна Господу и бич Пастуха, пока безмолвствуя, лежит возле локтя, поджидая судного дня... Но в этой земляной простоте таится древняя мудрость, до сей поры еще не понятая глубоко ни священством, ни просвещенным горожанином, мистически ускользающая «меж пальцей».
В картинах Хорошавиной много женщин, молодых и изжитых. Женщины-роженицы более цепко связаны чувствилищем с матерью-землею и, несмотря на внешнюю закорелость, исполнены глубинной мистики чрева. Одна из них – травница Вера Алексеевна Зашихина из Белой Слуды. Издалека к ней попадает народ, чтобы снять недуги. Еще с детства жило в Зашихиной крохотное зернышко «причуды», лежало в груди, не прорастая. Однажды, в девчонках еще, играли на лугу, подружки сплели венок и возложили Вере на голову, и она вдруг заплакала: «Ой, что же вы наделали, сорвали цветы, а они ведь живые. Цвели бы и цвели, никому не мешая!» Вера Алексеевна жила на белом свете неприметная, как все, многие годы до пенсии работала в совхозе «осеменатором», не зная о своем даре. Но постоянно переживала, осеменяя коров, что делает не Божью работу. И вот случилось – заболела так тяжело, что с кровати долго не могла подняться. Только полегчало, вышла на крыльцо, а мимо идет соседка, и Вера вдруг как бы по-особенному прозрела и увидела женщину насквозь: вот сердце бьется, вот почки, селезенка... С той поры не только открылся дар ясновидения, но стала женщина слышать голос Бога.
«Однажды лечу мужика и слышу громкий гудок, и явственно вижу, как идет по морю белый пароход. А мужик-то и не знает, что мне видение. – Зашихина рассказывает каким-то раздумчивым учительным тоном, без спотычек и бунчанья, лишь на время плотно закрывая глаза и погружаясь в себя. – И мне тут голос: «Смотри, дочь моя, вот сейчас судно может потерпеть крушенье». – «Но там так много народу, и все они погибнут». И голос мне: «Найдется среди них человек, что поднимет руки, попросит помощи у Меня ради будущей жизни, и все будут спасены». А я говорю: дескать, берег вижу недалеко... Какие-то вроде мерещат острова. А голос мне: «Какие, ты думаешь, острова?» – и сам подсказал: – «Соловки». – И после добавил: – «Когда Русскому Северу станет очень тяжело и придет беда, тогда найдется молитвенник, поднимет руки к небу, попросит Бога, и все будут спасены».
Вот такой был у меня потаенный разговор с Богом...» ...Но кто будет этим праведником? Где, в каком глухом засторонке России, в какой скрытне, в каком образе потаенно обитает молитвенник, ничем не выказывая себя и дожидаясь своего часа, – ясновидящая не сказала, умолкла на полуслове; будто знает по Божьему благословению, где он, но пока не пришла пора явить народного заступника. Значит, не так тяжко еще на Руси и терпению не наступил предел? Может, неясно, слишком робко уповают на него и худо, неочетливо верят в Бога? …Россия погрузилась в себя, выстраивая душу. И ждет русского героя.
Владимир ЛИЧУТИН.
Фото Виталия Крехалева.
Реквизиты: Хорошавина Клавдия Михайловна Реквизиты: Северный Банк Сбербанка России Отделение № 8637 Сбербанка России АО 8637/0138 Архангельского ОСБ 8637 ИНН 7707083893 КПП 290102001 БИК 041117601 Корр. счет 30101810100000000601 Лицевой счёт № 40817810604000751698 Номер карты Сбербанка: 63900204 9000923656 Как перевести деньги по телефону на карту Сбербанка: Набрать заглавными буквами слово ПЕРЕВОД пробел 9502551546 пробел сумма, которую вы хотите перевести.
