01.08.2020 13:13

Круги Анатолия Лёвушкина

Анатолий Лёвушкин. Портрет работы Александра Тярина

В 1964 году поэт Анатолий Лёвушкин переехал в Архангельск: ему хотелось поплавать по морям, по волнам, намерение это осуществил. В Архангельске и остался

«Памятник» подвёл…

Упрямый был человек Анатолий Ильич Лёвушкин (1922–2001). Из-за упрямства и пострадал в 1972 году – обком КПСС отменил намеченное широкое чествование его в связи с юбилеем…

История эта началась ещё в 1965 году, 13 марта, когда «Северный комсомолец» опубликовал стихотворение Лёвушкина «Памятник», которому автор предпослал эпиграф из Владимира Маяковского: «Мне наплевать на бронзы многопудье…» А далее (цитирую полностью):

Приснилось мне, я памятником стал.

Стою – эффектный, гордый, благородный.

Прилип к ногам гранитный пьедестал

И вкруг меня шумит поток народный.

У ног – цветы и прочая мура…

Но холодеть все ночи до утра –

Довольно незавидное занятье.

А днём жара – и скрыться в тень нельзя,

И пот со лба не обмахнуть рукою.

Идут распить бутылочку друзья,

А ты им вслед глядишь с немой тоскою.

Настанет вечер – в лунной тишине

Влюблённых вздохи то и дело слышны.

И даже как‑то неудобно мне,

У них любовь, а здесь я третий лишний.

И я решил, коль отдавать концы –

Прописываться лучше на погосте.

Там, говорят, ночами мертвецы

Играть садятся в собственные кости.

Вдрызг проигравшись, на заре заснёшь, –

И снова звон разбудит погребальный.

А теснота,

а споры,

а галдёж!..

Как будто снова на земле живёшь,

В своей среде, в квартире коммунальной.

Сложно сказать, что именно не понравилось в этом шутливом стихотворении «старшим товарищам» (то ли про бутылочку – пить нельзя, ни-ни, то ли про «квартирный вопрос», который не только москвичей испортил), но редактор «Северного комсомольца» Владимир Добкин получил строгий выговор по партийной линии с занесением в учётную карточку.

25–26 июля 1972 года теплоход «А. Кучин» шёл в Белом море к острову Сосновец, к месту гибели одного из 33 судов Северного морского пароходства, не вернувшихся к родным причалам во время Великой Отечественной войны, – чтобы положить на воду гирлянду из живых цветов… В этом рейсе участвовал и Анатолий Лёвушкин. Под хмельком (это мягко сказано) он пришёл на открытое комсомольское собрание, куда зван не был, заявил: «Я вас всех лишаю слова!» и, несмотря на протесты ветеранов войны, стал читать свои стихи, в том числе «Памятник». В общем, картина маслом была, опять же мягко выражаясь, некрасивая.

Об этом инциденте стало известно в областном комитете компартии. Руководителю писательской организации Дмитрию Ушакову пришлось писать объяснительную записку секретарю обкома. Анатолий Лёвушкин 13 августа отмечал своё пятидесятилетие только дома.

Через много лет, говоря в своих мемуарах о Ф. А. Абрамове, Лёвушкин не без удовольствия подчеркнул, что из услышанных в Пицунде, в Доме творчества, лёвушкинских стихов Фёдор Александрович «особенно отметил «Хорошие люди собаки…» и «Памятник». («Круги». Альманах «Красная пристань». 1999 год. № 2).

Ещё раз «Памятник» увидел свет только в 1991 году, через 26 лет, – в лёвушкинском сборнике «Глагол», вышедшем в Архангельске.

«У меня две родины – Рязань и Север», – говорил Анатолий Ильич. После Литературного института он исколесил, будучи журналистом областной партийной газеты, всю Рязанскую область. А потом, когда в 1957 году стал членом Союза писателей, решил повидать страну. Такие возможности были – во время писательских совещаний и творческих командировок.

Познакомился и с Мурманском. Город у моря – это ему очень понравилось. «Но без коренного населения, поэтому без своего языка, обычаев, традиций. Архангельск – другое дело. И я остался здесь», – рассказывал Лёвушкин.

«И юность вернулась годам вопреки»

Из лёвушкинской «Баллады о сломанной мачте»:

Средь вольных полей,

среди ласковых рек,

не юноша –

взрослый уже человек

стал бредить вдруг

морем

и ветром солёным.

И юность

вернулась годам вопреки.

И с отческим кровом

простясь не без грусти,

ушёл человек

от излучин Оки

на север,

к Двинскому холодному устью.

В 1997 году, перед своим 75‑летием, Анатолий Ильич говорил: «На юбилей я могу купить разве что бутылочку коньяка. Мы с женой (Вера Константиновна Лиханова, в своё время – главный редактор Северо-Западного книжного издательства. – СД) ничего не нажили, кроме книг. Но я ей говорю, что мы самые богатые люди. Мы с 74‑го по 87‑й годы побывали в Италии, Франции, Испании, Греции и на Кипре. Ездили не за шмотками, а знакомиться с музеями, памятниками искусства. И появлялись стихи… Вот у меня статуэтка Дон Кихота, сделанная из дерева. На те деньги, что я потратил на неё в Испании, можно было купить две пары бархатных штанов и ботинки. Но Дон Кихот мне дороже».

Зарубежную жизнь видел Лёвушкин в составе и писательских, и обычных туристических групп. В Милане его поразило, что подъезды домов наглухо закрыты, что так просто в гости не придёшь. Он и подумать не мог, что у нас скоро будет то же самое.

Анатолий Ильич радовался удачам своих собратьев. В 1999 году литературный консультант областного отделения Союза писателей России Лёвушкин написал о книге Александра Роскова «Опознавательные знаки» внутреннюю рецензию: его стихи понравятся и «любителю поэзии интеллектуалу, и рабочему, и крестьянину… Многие сейчас увлекаются религиозными мотивами. Написал и Александр Росков цикл стихов «Над Новым заветом». Мне нравится, что Иисус Христос Роскова – это по‑настоящему и сын человеческий, и сын Божий… В своё время наш великий земляк Михайло Ломоносов, основоположник русской поэзии, боролся за чистоту и ясность российского стиха. Александр Росков является его далёким, но прилежным учеником».

О графоманах Лёвушкин говорил как о графоманах. Он был изумлён строчками банкира, «самодовольно вынесенными автором на открытие сборника», выпущенного в 1996 году:

…славен тот, кто мудро и спокойно

Из года в год без лишней суеты

Ведёт учёт и счёт деньгам достойно,

Лелея их как дивные цветы.

Время было уже не лёвушкинское.

Другая цитата, из дела Государственного архива Архангельской области – в декабре 1997 года московский критик Святослав Педенко написал представление к награждению Анатолия Лёвушкина областной премией имени Николая Рубцова, отрывок: «В своё время он первым одобрил рукопись стихов тогда ещё никому не известного автора Николая Рубцова и был редактором его первого поэтического сборника «Лирика», изданного вне плана в 1965 году в Северо-Западном книжном издательстве».

К слову сказать, первая книга прекрасного прозаика Юрия Казакова – «Манька» – тоже издана в Архангельске в 1958 году. Вошло в неё 11 рассказов – «Поморка», «Арктур, гончий пёс», «Некрасивая» и другие.

Сердце поэта Лёвушкина отозвалось на такие, например, рубцовские строки:

Как много жёлтых

Снимков на Руси!

Их вид порой грустнее эпитафий.

Как больно снова

Душу поразил

Сиротский смысл семейных фотографий!

Огнём, враждой

Земля полным-полна, –

И близких всех

Душа не позабудет!..

– Скажи, родимый,

Будет ли война?

И я сказал:

– Наверное, не будет.

Редактор Лёвушкин поверил Рубцову, написавшему:

С каждой избою и тучею,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

Книжка небольшого формата, 38 страниц. Цена – пять копеек. Тираж – три тысячи экземпляров.

Рубцовскую премию А. И. Лёвушкин получил за сборник «Снежная исповедь».

Жил Анатолий Ильич Лёвушкин в Архангельске 37 лет, до кончины. Похоронен – по завещанию – в Рязани.

«Изначальная и сохранённая поэтом до конца жизни сердечная привязанность к родным краям и нашедшая его уже в зрелые годы любовь к Северу соединялись в его душе с любовью ко всей России – её истории и современности. Об этой любви он говорил редко, но когда говорил, то найденные им слова звучали по‑особому проникновенно и лирично», – написала критик Елена Галимова.

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.
Сергей ДОМОРОЩЕНОВ