Рассказать сказку про бабку-пучеглазку?

Гости фестиваля Arctic open 7 декабря в Северном морском музее увидят фильм «Сказки о маме»

Увидят фантастические красоты Кенозерья – осенний лес, переливающийся оранжевым, багровым и алым, небо, упавшее в озеро, и озеро, плывущее в небе. Лодки, коней, калину красную, клюкву, русалок, дым костра, грибные поляны. Деревянные церкви и заброшенные избы. Тёмную-тёмную ночь и сверкающее звёздное небо.

Создатели фильма – Софья Горленко и Глеб Кузнецов – говорят, что это документальная сказка. Главный герой - житель Лёкшмозера Василий Александрович Попов – что жанр непонятный, но увлекательный.

По городам и весям

За кадром: «У нас к лешему не посылают никогда – уведёт. Ну а если уж увёл, надо рубашку на левую сторону вывернуть, сапоги левый с правым переменить и тогда выведет».

– Я родился здесь, в Лёкшмозере в 1952 году, окончил восемь классов, поскольку только восемь и было. Уехал в Архангельск, отучился в техникуме связи. Пошёл в армию, а потом меня носило по разным городам и весям. В Мурманске работал, в Мончегорске, в Костроме, в Питере окончил Бонч-Бруевича, так в связистах в Подмосковье дожил до пенсии. А поскольку пятнадцать лет отработал в Заполярье, на пенсию меня отправили в пятьдесят пять. Сын и дочь живут в Костроме, а меня со страшной силой потянуло в родную деревню! Получил земельный участок, сестра помогла оформить документы и начал я строить себе домишко. Половина дела уже сделана.

В артисты вышел

За кадром: «Давай сети‑то выбирай, не болтай. Да как не болтать‑то? Святое дело поболтать, когда выбираешь»!

– Я немножко балуюсь видеосъёмкой, сделал несколько домашних документальных видео. Поэтому процесс мне интересен – посмотреть настоящую камеру, как это всё работает. В общем‑то, я там положительный герой. Но в страшном сне не привиделось бы даже, что в кино попаду. Я всю жизнь был – как у Пушкина: «лицом чист, бороду бреет». А сестра моя в фольклорном коллективе «Любо-дорого», и надо было играть сценку, снимали свадебный обряд. Сначала я отпустил щетину, потом стала расти борода, думаю, надо посмотреть, что из этого выйдет. Потом эта борода попала в интернет, и я стал…ну, заложником образа. Как у нас в деревне говорят – в артисты вышел. Приехали режиссёр и сценарист фильма, мы встретились, всё, говорят, будем снимать! А родные… не сказать, чтобы с восторгом или осуждением. Спокойно. Мы устраивали домашний просмотр. Сказали: «Ты там хороший».

На лодке в звёздное небоО старой жизни

За кадром: «К мужику каждую ночь в избу повадился змей ходить и в икону краденые деньги складывать. Мужик был ловкой, дверь в избу оставлял открытой, а в эту комнату никого не пускал. А однажды гости ночью в эту комнату зашли, змей испугался, шибанул их крыльями – и с иконой в окно. Мужики гнались за ним до лесу, и даже до озера. Змей стал нести икону, да в озеро и выронил. Так, сказывают, она и плавает».

– Там сюжет такой. Я начинаю идти от тех мест, где родился, вернее, где родина моей мамы – хутор в пяти километрах отсюда – Наглимозеро. И путешествую по Кенозерскому национальному парку, иду пешком, плыву на лодках, по болоту, по лесу и прихожу в Вершинино. Там есть дом старинный, я к нему и стремлюсь и по дороге собираю сказки о старой жизни. В пути встречаюсь с людьми, одна бабушка мне говорит, что «очень‑то долго жить тоже плохо, надо в меру жить». У второй есть кот-баюн, и она спрашивает: «Рассказать вам сказку про бабку-пучеглазку?» В лесу лешие, русалки, всякая нечистая сила, но до поры до времени я её не вижу. Ведёт меня плавающая икона, но я иду за ней, сам того не осознавая. Потом понимаю, что сказки в нашей жизни забыты, запираю ящик, бросаю ключ в воду. Сказок больше нет. Вот такой финал, печальный. Но с другой стороны, я в конце фильма плыву на лодке в звёздное небо. И я в это вкладываю такой смысл, что всё‑таки должна быть надежда на лучшую жизнь.

Здесь, а не в мегаполисах

За кадром: «Старый мир рос из земли, дома были деревянные, церкви были деревянные, посуда была из дерева. Колодцы, плуги, бороны, дороги, кресты на могилах. Идёшь по лесу и не догадываешься, что здесь были пашни, пожни, деревни, погосты. Была жизнь. В этом есть свой закон. Лес дал жизнь старому миру и лес же забрал его себе».

– Я думаю, что новая жизнь зародится здесь, а не в мегаполисах. Надеюсь, и новая сельская культура возродится. На это есть предпосылки, с развитием техники и технологий. У нас сейчас в деревне можно сделать все бытовые удобства. У меня вот две ванны, горячая вода есть, холодная, канализация. Пока отопление печное, но я над этим вопросом ещё думаю. Интернет тоже, конечно, есть. Общение есть. Если надо встретиться с кем‑то, взял да поехал – транспорт тоже развивается. Если помечтать, а это я люблю: сел на автомобиль с автопилотом, он отвезёт тебя в районный центр, сел на скоростную дорогу, вот ты и в Архангельске. Надо тебе в Москву, через час ты уже и там можешь быть. Нет никакой необходимости жить в мегаполисе.

Меня часто спрашивают: «Почему тебе в городе не нравится, там же так хорошо?» Я начинаю в шутку отвечать: «Да хорошо, сижу-дрожу: сверху меня затопят, снизу меня могут газом взорвать, за одной стенкой дети плачут, за другой семейная ссора. Утром сплю, во дворе начинают прогревать машины, хлопать дверцами. Вечером пьяная компания… И вы говорите, это нормальная жизнь?»

Осталось две проблемы – образование и работа. В нашей деревне, конечно, хорошо – есть Парк, а вообще, с работой сложно, если сам не предприниматель. Фермеры могут работать. И другие направления надо развивать. Мелкие предприятия, консервный завод, сырный завод. Сейчас же есть автоматизированные заводы, почему их не разместить в сельской местности? Прекрасно можно сделать, тем более сырьё рядом.

И глубокие смыслы

За кадром: «И была тёмная-тёмная ночь. И тогда Бог заплакал над человеком и зажёг над ним звёзды».

– Фильм показывали уже в Москве – в конце мая была премьера. И потом он шёл в некоторых кинотеатрах по России. Но далеко не все прокатчики его берут. Для зарубежных фестивалей это слишком хорошо – негатива нет, а нашим не подходит, потому что ура-патриотизм отсутствует. А вот на Arctic Open мы попали в номинацию «Твои люди, Север». Как сестра пошутила, так как я – представитель местной фауны.

В основном весь сюжет придумали Глеб с Софьей, но корректировки были, конечно. Где‑то я сидел на кладбище, часа по три несколько раз – просто записывали на диктофон. Ещё был монолог в формате «Кенозерской были». Так что я внёс свой маленький вклад.

А отзывы были разные. Некоторые ждали проблемы, а получили сказку. И виды понравились людям, и природа, и глубокие смыслы они увидели в фильме.