Там британец узнал, что поморская шапка-оплеуха – самая теплая, ледовая карусель – самая экстремальная, а козули – самые хрустящие.
– Ну что – помор? – спрашивает Джон Уоррен у всех присутствующих, облачаясь в традиционный северный промысловый костюм.
– Как будто здесь и жили все время, – заверяем мы путешественника.
В довершение – теплые рукавицы, чтобы запланированное посвящение «пришельца» в поморы прошло без обморожений.
– Я знаю, что это, – оживился Джон, – это вафельки? – Ва-реж-ки, – поправляем мы.
Когда ведущий к съемкам готов, одет и обут, мы – журналисты, сотрудники музея и члены съемочной группы – направляемся к дому Пухова.
Большинство сцен собираются снимать там.
На месте нас встречает делегация – женки в традиционных сарафанах, повойниках и бурнусах из архангельского фольклорно-этнографического театра «Новиця» и мужик в поморской одежде с чем-то вроде традиционного северного багра, или хвостяги – палки с железным наконечником, наперевес.
Джон хлопает в ладоши: камера, мотор! Съемки и посвящение начинаются.
– Заходите-ка, гости, к нам в наш край поморской, – начинает церемонию помор и вдруг запинается: – Слова забыл.
– Ничего, не прямой эфир! – успокаивают его операторы.
– Позвольте приветить вас у нас на Севере, – массовик-затейник продолжает читать заданный текст.
Предводительница северных красавиц – художественный руководитель театра Людмила Суранова, – преподносит Джону традиционные кушанья – пирог с треской да кувшин холодного квасу.
– Отламывайте-то рыбничек с головы, с головы, – приговаривает она, пока гурман принимается с аппетитом уписывать лакомство.
Но треска – треской, а служба – службой. Процедура посвящения в поморы продолжается.
– Готов ли ты, Джон, идти на промысел? – строго спрашивает его посвящающий.
Готов, мол, подтверждает испытуемый: кладет правую руку на сердце, становится коленом на бревно. Помор касается наконечником палки его левого плеча.
– Принимаем тебя в поморскую артель! – возвестил ведущий церемонии. – Теперь ты всамделишний мурманщик помор. В промысел будь честным да удачливым! – Я теперь заморский помор, – шутит Джон.
– У вас двойное гражданство, – прыснули женки.
Когда звучит команда: «Снято!», Уоррен спешит доесть рыбник.
– У американских индейцев тоже есть национальное рыбное блюдо – треска в кляре, – рассказывает он в промежутке между лакомыми кусочками.
Женщины запели: «За Вагой, за рекой, лодочка стоя-а-ла...»
– Что же вы поете, – всполошилась съемочная группа, – ведь мы еще не снимаем!
– Так он же кушает, – удивляется Людмила Суранова, – мы ему и поем.
Вдоволь наводившись хороводов и попев песен, вся братия во главе с мистером Уорреном направляется к следующему пункту культурной программы – ледовой карусели.
– Это старинная деревенская забава, – объясняют парни-вожатые. – Нужно очень крепко держаться.
– А давайте Джон в сугроб свалится! – предложили затейники из съемочной группы.
Уоррен располагается в хлипкой на вид тележке, а ему на колени предприимчивые телевизионщики усаживают самую смелую девушку из фольклорного ансамбля – Елену. Под аплодисменты, свист и улюлюканье рисковую пару прокатывают несколько кругов.
Вдруг на резком повороте экипаж карусели друг за другом вылетает в снег. В итоге все остались живы и довольны. Побарахтавшись в снегу, мистер Уоррен игриво заявил:
– Теперь я понял назначение этой карусели! На каких американских горках я ни был, эта штука – круче всего! Когда все окончательно замерзли, съемки переместились в дом Пухова. Там Джон под чутким руководством мастерицы Наталии Кузьминой собрался лепить козули.
Зайдя внутрь и оценив обстановку, мы нашли самое теплое место – рядом с печкой. Немногим позже к нам присоединился мистер Уоррен.
Завороженно глядя на огонь и блаженно щурясь, он довольно протягивает: – Я готов туда залезть...
– За чем же дело стало? – шутит заведующая печью.
– Садись на лопату, я тебя туда заброшу.
– Я уже однажды залезал в печь, но в холодную, – поведал путешественник, – это в Фурманове было...
– Мы с вами будем лепить древние козули двенадцатого века, – инструктирует его мастерица Наталья Васильевна, когда они приступают к работе. – Это обрядовое печенье, оно из соленого теста.
Такие козули – коричневые рогатые фигурки – не похожи на привычные расписные пряники, которые мы дарим и поедаем на Новый год. Они старше.
В размеренный съемочный процесс вдруг вторгается звук громкого топота множества ног, что слышится с верхнего этажа.
– У меня такое впечатление, будто над нами только что пронеслось стадо маленьких козуль, – задумчиво проговорил Джон.
Пока один из операторов утихомиривает расшумевшихся школьников, пришедших в музей на экскурсию, Джон и Наталья Васильевна лепят свои фигурки.
У мастерицы, как и положено, получается какая-то рогатая скотинка, а у мистера Уоррена – не совсем.
– У меня кот какой-то получился или зайчик.
– Ничего страшного, – утешила его специалист. – На Севере зайчиков дарят на свадьбу.
Когда с делом покончено, Наталья Васильевна разрешает ведущему попробовать уже готовые пряники. Он с воодушевлением принимается грызть фигурку в виде белька.
– О, они как сухарики, такие хрустящие! – восхищается Джон. – Это самое хрустящее, что я когда-либо пробовал! – Такое печенье раньше дети очень любили, – заметила мастерица.
– Так ведь я и есть большой дите, – улыбается Джон Уоррен и благодарит умелицу за мастер-класс. – Да уж, не соскучишься в Поморье!