06.06.2018 13:46

Вечорошнее молоко, или от чего я отвадила своего умного зятя

Фото pixabay.com.

День 6 июня у нас, в России, празднуется вдвойне торжественно. Мы отмечаем День рождения Александра Сергеевича Пушкина и государственный праздник День русского языка. 

На этот раз помимо традиционного пирога (на правах хозяйки его всегда пеку к праздничному чаепитию в Архангельском литературном музее) я решила 

Людмила Егорова, автор книги «Пушкин в Архангельске», за которую награждена Ломоносовской премией и золотой Пушкинской медалью, учреждённой в честь 200-летия со дня рождения А.С. Пушкина.попотчевать гостей и небольшим рассказом. Надеюсь, и читатели «Правды Севера» отнесутся к нему с пониманием.

Но прежде – необходимое предисловие. Когда в 1948 году родился мой младший брат, меня, двухгодовалую, родители стали подбрасывать к бабушке Тане, которая, хозяйничая по дому, растила сына Василия и двух младших дочерей Тасю и Розу. Дедушка Ваня был чуть постарше бабушки, на недавней войне он на полуторке подвозил снаряды на передовую, был тяжело ранен, выжил и в наступившее мирное время продолжал крутить баранку.

В основном нянчились со мной мамины сёстры, которые были старше меня одна на семь, другая – на пять лет. Своих нянек-тётушек я называла по именам, а когда они пошли учиться, то и я невольно приобщалась к тому, что называлось «домашним заданием». Девочки выполняли его вечерами при зажжённой керосиновой лампе – электричества в доме не было. От моих юных тётушек, разучивавших наизусть басни Крылова, стихи Пушкина, Лермонтова, Тютчева, я тоже понемногу набиралась уму-разуму. Ещё до поступления в первый класс сносно могла продекламировать: «Зима…! Крестьянин торжествуя…», «У лукоморья дуб зелёный…», «Вороне где-то бог послал…» и др.

А ещё можно сказать, что стихи классиков русской литературы я впитала с молоком нашей кормилицы  Бурёнки. О ней и не только о ней мой рассказ. 

Кто из нас с детства не знает поэтический шедевр Пушкина, начинающийся строчкой «Мороз и солнце; день чудесный!»? Когда перечитываю «Зимнее утро» или слышу его в чьём-то исполнении, перед глазами сразу же возникают зримые картины. А ещё вспоминаются бабушка Таня и дедушка Ваня. Это потому, что в пушкинских строках присутствует слово «вечор»: «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась…».

К сожалению, нынче этим словом в обиходе мы уже не пользуемся, а я, можно сказать, с пелёнок слышала его каждый день. И не только «вечор», но и производное от него «вечорошнее». Так бабушка Таня называла молоко, которое надаивала от нашей Бурёнки накануне вечером. 

Сколько раз наблюдала, с каким достоинством возвращалась корова домой с луга, где паслась весь день. Первым делом подходила к бочке с водой, слегка окунала в неё губы и с удовольствием пила. При этом дышать не забывала, и выдыхаемая коровьими ноздрями воздушная струя отгоняла к краям бочки соринки или нечаянно залетевший листик. 

Отведя Бурёнку в хлев, баба Таня надевала чистый передник, брала марлю, подойник, ветхую тряпицу, ведёрко с водой и шла к нашей кормилице. Сначала она мыла Бурёнкино вымя и вытирала его ветошью, затем ставила под вымя подойник, садилась рядом на низенькую скамеечку и принималась за работу. 

Первые струйки молока ударяли о стенки пустого подойника очень звонко, а когда он постепенно наполнялся, то и звуки, соответственно, меняли свой тембр. Выдоив всё до капли, баба Таня произносила короткую молитву, осеняла корову крестным знамением, накидывала на подойник марлю, поднималась и шла на кухню, где уже стояли заранее приготовленные кринки. Прежде чем разлить в них молоко, отверстие каждой стеклянной посудины прикрывала марлей. Она нужна была, чтобы и процедить и уберечь молоко от любопытных мух. Но и на этом ежедневный ритуал не заканчивался. Горловину каждой кринки бабушка накрывала чистой тряпицей и сверху перевязывала бечёвкой – полиэтиленовых крышек тогда ещё не изобрели.

Бабушка с дедушкой продукты хранили в погребе. Он находился под ногами, в той же летней кухне, и сверху был накрыт толстенными досками, в которых была вырезана откидная крышка. Открывался погреб очень просто – стоило потянуть на себя утопленную в отверстия крышки верёвку. Она легко вынималась, превращаясь в ручку, подобную той, что у авоськи. 

Погреб глубокий. Чтобы в него попасть, требовалась лестница. Она висела на толстом гвозде, что торчал снаружи кухни у дверного проёма. Бабушка снимала лестницу и опускала её в прохладную глубину с тем расчётом, чтобы верхние жердины опирались на доски кухонного пола.

Подавать наполненные парным молоком двухлитровые кринки мне не доверяли – была ещё мала. Если поблизости никого из взрослых не оказывалось, баба Таня перед тем, как лезть в погреб, опускала кринки на пол и, уже стоя на лестничной ступеньке, поочерёдно брала каждую и на какое-то мгновение исчезала с ней в полумраке. Когда кринок больше не оставалось, вылезала наружу, вынимала лестницу, вешала её на прежнее место и закрывала погреб. Пропитанную молоком марлю и ту самую ветхую тряпицу, которой недавно вытирала Бурёнкино вымя, стирала в жестяном тазике, затем всё развешивала на бельевой верёвке, чтобы утром вновь использовать по той же надобности.

От вечерней дойки часть не поместившегося в посудины молока обязательно оставалась, и хотя бабушка знала о моей прихоти, всё равно каждый раз спрашивала, не налить ли мне парного молочка. Но я всегда от него отказывалась, знала: только что спрятанное в погребе молоко завтра утром станет вечорошним. Его-то я и предпочитала. 

Вечорошнее молоко я любила за его прохладность и полосатость. Переночевав в подземелье, оно отстаивалось, и к утру верхнюю часть кринки уже занимали сливки, по цвету отличавшиеся от остального содержимого. Бабушка слегка размешивала их деревянной ложкой (наверное, для того, чтобы от жирности у меня не склеилось в одном месте) и только потом слегка запотевшую кринку наклоняла над миской, где в ожидании вечорошнего молока уже лежала рассыпчатая гречневая каша. Уплетать эту фантастически вкусную еду было ни с чем несравнимое удовольствие!

Слово «ужинать» от своего дедушки Вани слышать не доводилось. Когда время приближалось к вечерней трапезе, он обычно спрашивал бабу Таню: «Ну, что, мать, скоро ль вечерять будем?». Слова «намедни», «надысь», «вечор», «давешний» были в повседневном обиходе. 

Жаль, что сегодня в большом почёте иные слова: вместо русского «управляющий» говорят «менеджер», торгового посредника называют «дистрибьютером»... Современный (особенно молодой) человек до того сроднился с иноземными пришельцами, что уже перестал воспринимать смысл и природную красоту родного языка. Увы, многие из нас заразились речевым мусором, стали говорить, используя словесные штампы, о смысле которых даже не задумываются: «Я как бы родила», «Он как бы умер»… 

Почти ежедневно из радиоприёмников и с телеэкрана мы слышим такие, к примеру, перлы: «Хотел бы поздравить вас…», «Хотел бы пожелать вам…», «Хотел бы поблагодарить вас…», «Хотел бы пригласить вас…» и прочее в том же ключе. Равняясь на подобные словесные «построения», слушатели и телезрители  бессознательно следуют примеру, и таким образом абсурдный словесный штамп быстро распространяется по всей стране. 

В этой связи как не вспомнить то время, когда накануне праздников мы отсылали в разные концы нашей родины поздравительные открытки родителям, друзьям, любимым. В них каждый из нас, что называется, слёту начинал свое поздравление идущими от сердца искренними словами: «Здравствуй, дорогая мамочка! Поздравляю тебя с юбилеем, желаю здоровья…» Никому и в голову тогда не могли прийти использовать в поздравительных речах или в письмах нелепицу вроде «хотел бы».

С подобным обращением к себе мне тоже довелось сталкиваться. Это стало регулярно происходить после того, как одна из моих дочерей вышла замуж. Первые годы дочернего замужества я ещё терпеливо сдерживалась, слыша в телефонной трубке приятный баритон зятя с его традиционным поздравительным прологом: «Людмила Владимировна, я хотел бы поздравить вас…». Но однажды, когда в очередной раз услышала подобное, всё-таки не выдержала и резко перебила: «Так поздравляй!» 

Молчаливая пауза в том разговоре продолжалась недолго. Мой зять человек эрудированный, с высшим гуманитарным образованием, поэтому быстро понял всю нелепость произнесённых им слов и тут же нашёл им достойную замену. С той поры, поздравляя меня, он уже никогда не произносил прежнюю словесную несуразность. 

От души поздравляю читателей «Правды Севера» с днём рождения Александра Сергеевича Пушкина и с международным праздником Днём Русского языка! Желаю всем здоровья и бережного отношения к родному языку.

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.