Я хотел бы откликнуться на колонку «Плачь, ангел, плачь»

Да, как‑то буднично и просто снесли часовенку на Чумбаровке. Это событие практически не вызвало никакого особого отклика в обществе. Более того, знаю, что многие считали это правильным. Но у меня оставались те же вопросы, что и у вас – ведь изначально было разрешение на строительство, благословение владыки и освящение этого храма. Прошло время, а это двадцать лет, и они утратили значение, коль суд выдал предписание о её сносе.

Мы знаем, как сносить дома, даже только что построенные, или терминалы. Но, правда, как сносить храмы с куполами? Даже те люди, которые не были против сноса этой часовни, признавались, что испытали сложные чувства, увидев купола с крестами на асфальте. Мой знакомый так и сказал – «сложные чувства». Он не мог их выразить словами, сказал, что было неприятно и почему‑то тревожно. Наверное, потому, что в последнее время разрушение храмов, которое случилось после революции, подавалось как святотатство, что‑то страшное, что повлекло тяжёлые последствия для людей и страны. Как часто бывает, казалось больше никогда такое с нами не случится. А случилось. Снесли, как сарай.

Случилось – не вернуть. Но я вот о чём думаю. В последнее время мы что‑то много рушим того, что было построено предшественниками. Яркий пример – терминал на Морском-речном вокзале, хотя, если честно, я бы и второй снёс – столь он уродлив и портит вид площади. Дома на Доковской – это уж совсем беспредельный случай. Правда, прочитал в вашей газете, что администрация города подала гражданский иск к застройщику, чтобы вернуть деньги. Тут всё нормально, молодцы, а то для уголовной ответственности срок давности ушёл, кто‑то получил амнистию, а дома стоят незаселённые. Получается, что деньги было не вернуть. Хочется, чтобы это дело довели до конца.

Но понимаете, какой парадокс? Один из самых одиозных мэров Архангельска Александр Донской, который сейчас стал известным фриком, уже вошёл в историю как градоначальник, вернувший городу Чумбаровку. Как бы так не получилось, что нынешнее руководство города останется в памяти тем, что не боялось сносить и разрушать. Да, на основе решений суда. И всё же. Непременно спросят: «А при ком это часовенку снесли?» Правда, при всех нас её снесли тоже. У меня нет ответа, как надо было поступить правильно в этой ситуации. Но есть смятение – те же самые сложные чувства. И почему‑то – чувство собственной вины…

Виктор МОРДВИНОВ, г. Архангельск