На днях мне понадобилось повести «группу товарищей» в музей Степана Писахова, который возрождался целых десять лет и, наконец, открылся
Хотела заказать экскурсию, да не тут‑то было – на три недели вперёд всё расписано. Вспомнила, как говорили в советские времена, когда видели огромные очереди в книжные магазины: «Это единственная очередь, которая радует». Ещё бы – очередь за культурой. Это тот случай.
Говорят, что труд сделал человека человеком. Думаю, что это глубокое заблуждение. Потому что сам по себе труд ничего не значит. Есть труд напрасный, например, Сизифов. Есть, вообще, тот, который приносит вред и разрушение. Только культура даёт осознание того, каким должен быть труд созидательный.
Или патриотизм. Его воспитывает только культура. Дайте автомат здоровому жизнерадостному дебилу, и он покажет, что такое подлинный вандализм.
Почему сейчас говорим об этом? Да потому, что пандемия дала возможность переоценить наши ценности. И были сомнения, вернётся ли зритель в театры, читатель – в библиотеки, посетители – в музеи и так далее? Возвращаются. Наверное, действует инстинкт самосохранения и опаска оказаться в какой‑нибудь Кин-дза-дзе, где технологии высочайшего уровня, а все моральные ценности сводятся к тому, как добыть малиновые штаны, и кто кому, а главное, сколько должен делать «ку»?
Про политиков. Хочу вспомнить один эпизод из эпохи губернаторства Павла Николаевича Балакшина. Это были времена, когда учителя и врачи буквально не уходили с улиц – митинги, шествия, демонстрации – зарплату‑то не платили. А ещё мы отслеживали каждый день – на сколько часов осталось на ТЭЦ мазута. И случилось так, что топливо подходило к концу, а взять больше было негде. Павел Николаевич рассказал, как он всех обзвонил, обратился в министерства-ведомства в Москве – безрезультатно.
Решил лететь в столицу. В аэропорту случайно встретил губернатора соседнего региона, который уже возвращался домой. «Ты чего такой печальный?» – спросил тот. «А как мне не печалиться, – ответил Павел Николаевич, – если Архангельск на грани разморожения». И тогда сосед сказал, что у него целый состав с мазутом в пути, он, возможно, успеет его развернуть на Архангельск.
Дальше Павел Николаевич рассказывал, как он безрезультатно ходил по столичным кабинетам – обещали подсобить дня через три, а до этого держитесь. Как? И вот он вспоминает, как возвращается в Архангельск, а свет белый ему не мил… И вдруг в иллюминатор самолёта видит, что трубы ТЭЦ дымят! «Это было такое счастье, что описать невозможно, – рассказывает он. – Значит, успел сосед развернуть состав на Архангельск, спас наш город». Ну, это как на фронте – в данном случае – нам подмогу прислали!
Я сейчас о чём? Это было время колоссальной борьбы за выживание в прямом смысле слова. Но кто помнит об этом?
А с чем войдёт в историю Павел Николаевич прежде всего? Тем, что он «прислонился» не к «трубе», а именно к культуре – в Архангельске, в Кирхе установил орган – один из лучших в Европе… Так что не сомневайтесь, прислоняйтесь к культуре – не прогадаете.
