А по виду – деньги…

Как‑то с подругой вспоминали ваучеры (кто помнит – что это такое?). Ну не знаю, с чего такое затмение нашло

Наши родители вложили их в активы своих организаций, которые вскоре приказали долго жить. Причём вложили не только свои ваучеры, но и бабушкины, и наши – мы к тому времени были «молодыми специалистами» после института. Умнее поступили те сограждане, кто продали свои ваучеры за продуктовый набор с килограммом сахарного песка и пару банок чего‑то там.

И тут я вспомнила, что ваучеры – это не первая «разводка» нашего многострадального народа. Поскольку ещё раньше были облигации государственного займа.

Помните Маньку Облигацию из фильма «Место встречи изменить нельзя»? Наверное, кличку свою она получила за то, что – «пустая девчонка», от такой ни проку, ни толку.

А познакомилась я с этим явлением – облигациями – ещё в детстве так: мама попросила достать из маленькой сумочки, схороненной в бельевом шкафу, «заначку», когда решила купить мне сапожки в обувном магазине, там у нас была знакомая продавщица.

Кроме обычных 25 рублей с Лениным, я наткнулась на бумажки, которые по виду напоминали деньги: сто рублей, пятьдесят рублей. Их было много. Так чего ж моя мама экономит каждую копейку своей зарплаты? – возмутилась я. У нас вместо нормальных занавесок на окнах марля висит! Стыдоба перед подружками…

Но мама сказала, что это не деньги – это облигации, просто бумажки, которые покупала моя бабушка. Бабушка покупала? Не верю – она ж мне сама рассказывала – как трудно жила, голодала, чтобы детей накормить и так жили абсолютно все в нашем посёлке бывших спецпереселенцев, «вербованных» и местных жителей-трудяг. Но мама сказала, что дело это было принудительное – как зарплата, так и «подписка» на облигации.

Потом слышала, что облигациями туалеты обклеивали, печи растапливали, давали детям играть «в магазин», а во время приезда в Архангельск Никиты Хрущёва в него бросали этими бумажками. Вот в последнее я не верю: год 1962, уже случились события в Новочеркасске (сарафанное радио донесло, рассказывала бабушка, в газетах того не печатали).

Зато знаю сказку Бориса Шергина «Золочёные лбы», которую очень люблю, где упомянута облигация. У меня дома есть два издания. В одной – 1970 года издания, напечатано, что Капитонко царёвой семье «стару квитанцию показывает, они неграмотны, думают – деплом», а в издании 1977 года – «облигацию». Первоначально, говорят, так и было – «облигацию».

Надо отдать должное эпохе застоя и лично дорогому Леониду Ильичу Брежневу: оставшиеся у населения облигации поэтапно поменяли‑таки на деньги, но без всякой индексации, ровно. Только «полегчали» они за двадцать-тридцать лет значительно. Мама, когда стала получать деньги за облигации, положила их в сберкассу на моё имя (те, что не проели), мол, будет у тебя, дочка, когда станешь взрослой, целых 300 рублей, сразу не снимай, побереги.

Лет восемь они у меня пролежали. А дальше настали 90‑е… Ну а остальное вы сами знаете.