Статистика – упрямая вещь. За 9 месяцев прошлого года производство мяса в области сократилось на 59,8%, производство яиц и вовсе упало на 62,4% по отношению к 2014-му.
В 2012 году был подъем, индекс сельхозпроизводства у нас был 11,7%. Начиная с 2012-го, неуклонно шаг за шагом в сельхозпроизводстве мы падаем. Сейчас в области не осталось ни одной действующей птицефабрики, нет промышленного производства свинины. А это те локомотивы, которые в основном тащили на себе объемы производства. К тому же немало рабочих мест сохранялось, и оставались надежные налогоплательщики.
Причин такого спада несколько. Первая – неверный подход к субсидированию отрасли. Начиная с 2012-го, областные субсидии были перенаправлены на товарное производство. Весь мир знает, каждый уважающий себя экономист понимает, что прямое субсидирование товарной продукции не решает главную задачу – повышение конкурентоспособности отрасли. Но мы упорно и сейчас продолжаем процентов 60-70 наших областных субсидий отдавать только на килограмм молока. Это не верно!
Такой перекос привел к тому, что остальные отрасли в объемах производства упали. Почему? Потому что себестоимость произведенной продукции выросла - оборудование же не модернизировано, оно старое и низкопроизводительное. Вторая причина в том, что с 2011–2014 года резко выросли тарифы на электроэнергию.
Мы тогда предлагали перераспределить субсидии, чтобы в период такого роста цен помочь производителям. Цена вопроса была 18 миллионов рублей – не такие большие деньги, но зато мы бы сохранили это производство. Но этого не случилось.
Третье – грабительская политика банков, которая также стала удушающим фактором. Предприятия должны были дополнительно отдавать банкам еще 5-6 процентов к уже имеющимся процентам по своим кредитам. Это стало непосильной ношей. Вместо реального анализа ситуации специалисты Минсельхоза докладывали губернатору, что эти сельхозпредприятия конкурентноспособны.
Но мы должны различать понятия: конкурентоспособность – технологическая или производственная. Например, Котласская и Вельская фабрики по выработке превышали европейские показатели: среднесуточный привес – 64-65 грамм, в Европе он до 60 еле доходит. При такой конкурентоспособности оставалось только помочь в приобретении нового оборудования, в инфраструктуре, в субсидировании.
И к чему мы пришли? Закрылась последняя работающая крупная птицефабрика – Вельская. А ведь она давала 19 тысяч тонн мяса, Няндомская - почти 10 тысяч. Все вместе взять почти 30 тысяч тонн. В 2011 году мы перешагнули 40-тысячный рубеж по мясу – я имею в виду и скота, и птицы, и свинины в том числе. А вот «Северный бекон» остановился именно в 2013 году. Почему? Потому что был создан кооператив, и налоговая инспекция посчитала, что они неправильно платили сельхозналог. Судились два года. Суд, конечно, «Бекон» выиграл, но за это время предприятие рухнуло – получило штрафные санкции с поставщиков по договорам: пришлось объявить его банкротом и закрыть предприятие. 220 человек там работало, производили 3,5 – 5 тысяч тонн свинины. Это очень важно.
Как видите, причиной стала неправильная политика в области господдержки, и, безусловно, кредитно-финансовая политика.
Проблемы и с производством лука, капусты. По сравнению с 1990 годом на 20-30% оно упало. С землей никто не работал. Ведь в сельском хозяйстве, особенно в мясном, молочном животноводстве главный ресурс это земля. Если мы никакого севооборота не соблюдаем – двухуровневого, трехуровневого, не подсеваем многолетние травы или подсеваем от случая к случаю, не вносим минеральные удобрения, не раскисляем почву, не помогаем вводить в оборот эти земли, значит и урожайность будет никакая. У нас по картофелю урожайность 147 центнеров с гектара или 15 тонн с гектара, а в Белоруссии 50 тонн с гектара, 35-40 – в нашей средней полосе. Хотя у нас нет колорадского жука, нет других болезней.
К тому же семена картофеля на 50% мы завозим из-за рубежа. И вы понимаете, что курс доллара и евро постоянно колеблются и поставки не ритмичные, это поднимает себестоимость продукции на 10%. Как и в птицеводстве: покупка племенного яйца также из-за рубежа становится дороже. В этом случае федеральному правительству необходимо вовремя подставить плечо сельхозтоваропроизводителю.
А что касается земли, то в 2011 году мы впервые ввели в оборот 7,5 тысяч гектаров земли, а по моим подсчетам надо именно 7 тысяч вводить каждый год в оборот в течение пяти лет подряд. Тогда можно было ожидать повышения урожайности на 100%. И тогда бы себестоимость падала и эти субсидии государства можно было бы направить на другие цели. А мы пока ежегодно по 300 миллионов даем на молоко. И эти средства уходят практически в никуда.
Если мы откроем глаза, то увидим: серьезных конкурентоспособных производств за исключением нескольких хозяйств Вельского и Устьянского района в области нет.
Как ни крути, во главе угла везде стоит экономика. Если мы производим продукт дорогой и некому его покупать, то он будет не востребован. В том числе и бюджетной сферой.
Что и говорить, плечо вовремя не подставили, власть неверно поняла текущую ситуацию, неправильно повела инвестиционную политику, государственную поддержку.
В результате у нас падение продолжилось и в 2016 году. За первые два месяца по мясу птицы падение почти на 91%, производство куриного яйца – на 82,9%. То есть можно говорить о том, что производство в промышленном масштабе по этим двум позициям фактически остановилось. Сохранились только личные подсобные хозяйства, кооперативы, фермерские хозяйства.
Тяжело ли будет восстановить сельское хозяйство региона на тот уровень, на каком оно находилось 20-30 лет назад? Сейчас продолжает работу областная государственная программа поддержки сельхозпредприятий, рассчитанная до 2020 года. Вроде бы выделяются немалые деньги: в 2015 году почти 880 миллионов рублей из областного бюджета. А движения вперед нет. Может быть, есть какие-то другие рычаги?
Любая программа – это живой механизм, который надо постоянно совершенствовать, учитывая текущий момент, и вовремя на него реагировать. В федеральную программу развития сельского хозяйства до 2020 года министерство сельского хозяйства России постоянно вносит коррективы. Нужно держать руку на пульсе. Можно ли у нас хотя бы остановить спад и начать подниматься? Это просто необходимо сделать. Регион по продовольственной безопасности уже на 20% не дотягивает до самообеспечения. Нехорошая тенденция.
26 июня прошлого года вышли два постановления правительства Российской Федерации. Одно регламентирует начало отбора программ для субсидирования процентных ставок по кредитам, которые регион считает экономически значимыми. И вторая программа – кооперация сельхозпроизводителей на селе, то есть создание оптово-логистических центров по закупке продукции, излишек, и реализации их в тех же регионах, где люди проживают.
Для того, чтобы войти в эти программы, области надо было сделать заявки и разработать свои нормативно-правовые документы и предоставить их в Минсельхоз. Но регион этого не сделал. А без этого, просто так, федеральное правительство денег не даст.
Нашему министерству сельского хозяйства нужно предлагать инвестпроекты, способные объединить крупные предприятия для целей воссоздания производства – Няндомская, Вельская, Котласская фабрики могли бы объединиться по большому бизнес-плану – под серьезный проект. На работу бы вернулись как минимум 1000 человек. И могли бы производить через 2,5 года, по нашим расчетам, около 20 тысяч тонн мяса в год. В годы моей работы в областном правительстве рассматривались проекты строительства свинокомплекса на базе бывшей Плесецкой фабрики с использованием имеющейся инфраструктуры - газ, энергетика и водоснабжение там есть. Есть и люди – специалисты, готовые работать.
Я бы вернулся к производству фуражного зерна. В 2011-2012 году на тех 7 тысячах гектаров, которые мы ввели в оборот, посеяли озимую и яровую пшеницу, рожь и ячмень. В итоге собрали урожай 29 центнеров с гектара. Качество и себестоимость этого зерна была на уровне Краснодара. В Краснодаре, правда, собирают 44 центнера с гектара той же пшеницы, а у нас 29. Но там и засуха, и саранча и химобработку надо делать, и поливы... У нас здесь практически ничего не надо делать.
Я думаю, что мы могли бы года через четыре фуражное зерно производить. Первоначально можно из сырья комбикорма делать, а потом постепенно восстановить собственное комбикормовое производство. Область сейчас потребляет 166 тысяч тонн кормов в год. Если пересчитать на килограммы и, скажем, с килограмма на рубль - снижается цена: уже 166 миллионов рублей. Вот эти деньги можно было бы с дотаций забрать опять на другие цели. Шаг за шагом. И такая программа была, по крайней мере, такие шаги в макропрограмме были расписаны. Ее бы надо было двигать, но, к сожалению, эту работу также свернули. Никто возделыванием земли не занимается.
Если посмотреть на Вологодскую область, которая в 4 раза по площади меньше нашей области, то мы увидим, что они нас уже обогнали в несколько десятков раз по производству сельхозпродукции. Более того, в этом году, за январь-февраль, они даже сами себя обогнали на 32% по производству курицы.
Но я убежден, что мы способны создать свои проекты и для этого надо просто много потрудиться, засучив рукава, пообивать пороги не только здесь, но и в Минсельхозе России.
В Вологодской области продвигаются крупные проекты в свиноводстве, в птицеводстве, в растениеводстве, в овощеводстве. Также и в Ярославской области выделяется адресная господдержка – федеральное правительство поддерживает эти проекты, субсидируя и сопровождая от поля до прилавков. Насколько я знаю, там сейчас рассматриваются 14 проектов на общую сумму 14,1 миллиарда рублей. И наша область тоже это может делать. Не вижу здесь больших проблем.
В Вологодской области ежегодно на 4% растет производство сельхозпродукции. Но там с 1996 года сменилось только два министра сельского хозяйства, руководителя департамента. Нет там такой кадровой чехарды как у нас.
Вологодские власти по своей областной программе не раздавали субсидии просто на литр молока. Они субсидировали именно создание скотомест, модернизацию. Мелкие хозяйства они присоединяли к крупным на основе договоров о кооперации. В результате они сейчас нас опережают по объемам производства почти в 8 раз. Совсем недавно было лишь в 3 раза. Там регион не бросил на произвол судьбы свою Шекснинскую птицефабрику, как у нас Няндомскую, которую объявили банкротом.
В Вологде правительство области часть акций этой фабрики выкупило: у них свой инвестиционный фонд заложен – на период восстановления предприятия область становится хозяином, а потом собственник выкупает эти долги на ту сумму, на которую помогает регион. И сегодня Шексна также производит мясо. А у нас все умерло.
Очень слабое у нас управленческое звено. Не понимают, как оперировать затратами, не понимают, где порог прибыли, не знают, как правильно разнести прямые или переменные затраты и как вовремя просигнализировать, что отрасли требуется какая-то помощь. Конечно, само государство не в состоянии влезть в каждое предприятие – здесь уже профильные министерства должны держать руку на пульсе.
В сельском хозяйстве региона сложилась действительно непростая обстановка. Не хотелось бы называть ее безвыходной, но очевидно, что без изменения принципиальных подходов к поддержке местных сельхозпроизводителей ситуацию изменить к лучшему не получится. Что нужно сделать?
Изменить подход к государственной поддержке отрасли на нашем областном уровне, сместив акцент с поддержки существующего производства на его модернизацию и наращивание мощностей: поголовья скота, земель сельхозназначения, семенного фонда. Так делают наши успешные соседи, например, в Вологде.
Необходимо установить и четкие правила игры для инвесторов, готовых вкладывать свои силы и средства в архангельскую землю. А это, между прочим, самый разный круг людей – от крупных федеральных компаний до небольших фермерских хозяйств.
Последним, кстати, сегодня приходится тяжелее всех – дорогие кредиты и высокая конкуренция на рынке год от года ставят их работу на грань рентабельности. Вот где нужна поддержка областной власти. Поддержка в самых разных формах – от субсидирования банковских займов до льготных условий долгосрочной аренды земли.
