Ко Дню памяти и скорби: Арктический Александр Матросов

«Адмирал Шеер» ушёл в шхеры

Во вступительной статье к «Сказанию о «Сибирякове», книге журналистов газеты «Советская Россия» Л. Новикова и А. Тараданкина, изданной в Москве в 1961 году, командующий Северным флотом времени Великой Отечественной войны Арсений Григорьевич Головко сказал: «Нельзя даже говорить всерьёз о бое или поединке. Более уместно сравнить действия сибиря­ковцев с подвигом Александра Матросова. Только это был коллективный подвиг, и тем он особенно дорог. На Северном флоте, как и на других, было совершено немало героических дел. Но почти во всех случаях имелся хотя бы маленький шанс на счастливый исход. Сибиряковцам не на что было рассчитывать. И тем ярче становится героизм людей, принёсших себя в жертву во имя победы над врагом».

Анатолий Алексеевич Качарава. Фото Юрия Комболина

В целом невозможно не согласиться с уважаемым адмиралом. Однако командир «Сибирякова» Анатолий Качарава, понимая, на что идёт, отдал приказ открыть огонь по тяжёлому ракетному крейсеру «Адмирал Шеер», одному из самых мощных кораблей Германии. Разве он не бой начал? И разве Александр Матросов не в бою погиб?

Сравнивают «Сибирякова» и с «Варягом». Это большая честь для ледокольного парохода, но у него было‑то четыре пушчонки калибра 76 и 45 миллиметров, а у «Шера» только орудий вспомогательного калибра, 150‑миллиметровых, – восемь. А ещё главный калибр – шесть пушек. Да восемь торпедных аппаратов, да два самолёта. Экипаж – 926 человек. Немало транспортов Британии и Канады ушло на дно после того, как попались на глаза «карманному линкору».

«Варяг» у Чемульпо потопил японский миноносец, нанёс тяжёлые повреждения двум крейсерам и некоторым другим кораблям. А «Сибиряков» был по сути безоружен. Но когда заговорила его артиллерия, то зрителей на палубе рейдера, предназначенного уничтожать суда и корабли противника в одиночку, не стало – они остереглись глазеть, как будет сдаваться русский «пароходишко».

Подвиг «А. Сибирякова», а затем отпор «Шееру» защитников Диксона сорвали секретную немецкую операцию «Вундерланд» («Страна чудес»). Арктические конвои получили предупреждение об опасности. А предупреждён – значит, вооружён.

Крейсер не был замечен вплоть до столкновения с «Сибиряковым».

«Адмирал Шеер» ушёл в норвежские шхеры.

«Всем наверх!»

До войны ледокольный пароход постройки 1909 года прославился тем, что в 1932 году впервые в многолетней истории мореплавания прошёл Северным морским путём от Архангельска в Тихий океан за одну навигацию.

«Сибиряков» во главе с начальником экспедиции О. Ю. Шмидтом и капитаном В. И. Ворониным был награждён орденом Красного Знамени.

Пароход хорошо знали в наших портах, на полярных станциях и зимовках. Звали его моряки и полярники по‑дружески – «Сашей». Вскоре после 22 июня 1941 года «Сашу» вооружили, он вошёл в ледокольный отряд Беломорской военной флотилии. 33 года трудился «А. Сибиряков». Возраст Христа.

25 августа наш корабль шёл к мысу Арктический Северной Земли для открытия полярной станции. Поэтому на его борту находились полярники, плотники, а также ящики с оборудованием и аппаратурой.

…На пароходе прозвучали колокола громкого боя – «Тревога!».

С крейсера сигналили: остановить машину, прекратить работу радиостанции, сообщить ледовую обстановку в проливе Вилькицкого. В общем, «рус, сдавайся!». Однако «Сибиряков» поставил дымовую завесу и начал стрельбу. Недолёт… «Шеер» дал залп, второй. Пароход вздрогнул от страшного удара. Корма резко осела. В кормовой части возник пожар. Артиллерии на корме больше не существовало. Потеряна связь с Диксоном – перебита антенна. Но главстаршина, радист и секретарь партийной организации Михаил Сараев вскарабкался по мачте и натянул провод. Радиостанция снова заработала.

Затем запылал пожар на носу парохода, пострашнее кормового. Стена пламени отрезала носовых артиллеристов, которые продолжали вести огонь. Но тут стали рваться бочки с бензином…

«Вдобавок начали рваться свои же снаряды. Поставленные вертикально, они летели вверх, прочерчивая в небе разноцветные трассы. Это погибающий корабль отдавал последний салют своему героическому экипажу, – написал С. Задубровский в брошюре «Один на скале» (Архангельск. 1961 год).

После того как очередной снаряд попал в машинное отделение, командир корабля старший лейтенант Анатолий Качарава услышал по переговорной трубке: «Вода хлынула… заливает…» Это был голос старшего механика Николая Бочурко. «Открой, Николай, кингстоны!» – крикнул Качарава. – Всем наверх!»

Николай Григорьевич Бочурко погиб.

По приказу № 103

В 12 часов 56 минут 25 августа 1942 года радиоцентр Диксона принял первое сообщение Качаравы. Через час и девять минут – после радио «Горим. Прощайте» – связь с пароходом пропала окончательно.

Молодого капитана (31 год) тяжело ранило, он потерял сознание. О том, что было дальше, узнал по рассказам своих моряков. В шлюпку его спустили первым. Половину оставшихся в живых спускали на носилках.

В плен попало 18 человек (в рейс ушло около ста). Командира никто не выдал. «Командир погиб», – сказали моряки. Сотрудничать с немцами не стал ни один из них. Медицинская помощь сибиряковцам была оказана. Но Сараеву в Норвегии убрали осколок без наркоза.

Уроженец мезенского села Койда матрос Иван Григорьевич Малыгин находился в аварийно-спасательной команде. Тушил пожар, заделывал пробоины. Попал в плен сильно обожжённым. Скончался в норвежском Нарвике.

По приказу № 255 от 30 декабря 1942 года начальника Архангельского морского арктического пароходства Н. Бондаренко родственники погибших получили «похоронку», которой их известили, что данный документ необходим «для возбуждения ходатайства на установление пенсии».

В концлагерях Норвегии, Польши и Германии герои продолжали вести себя геройски.

Кочегар, а по боевому расписанию старшина артиллерийского погреба Павел Вавилов добрался до скалистого острова Белуха. Прожил там 34 дня. Питался варевом из галет и отрубей, доставшихся ему с его родного парохода. Гидросамолёт Ивана Черевичного, несмотря на крутую волну, приводнился и снял «робинзона» с острова.

После войны побывавших в плену не жаловали, но Качараву, который продолжал работать на Севере, ценили и уважали – и в 1952 году приняли в компартию.

В свой срок оставшиеся в живых – «закоренелый помор», как он себя называл, боцман Андрей Тихонович Павловский, радист Михаил Фёдорович Сараев и другие – награждены орденом Красной Звезды, а сын сухумского купца капитан Анатолий Алексеевич Качарава – орденом Красного Знамени.

По легенде, сочинённой родственниками Качаравы, Сталин вызвал капитана в Кремль и самолично вручил ему орден.

Моряки продолжали ходить в моря. Павел Иванович Вавилов получил звание Героя Социалистического Труда. А. А. Качарава возглавлял Грузинское морское пароходство. В состав этого пароходства вошёл в своё время танкер «Капитан А. Качарава». Ходил по морям, до списания и утилизации, и теплоход «Павел Вавилов».

В нашем Северном морском музее есть макет ледокольного парохода «А. Сибиряков». Свой макет выставлен в экспозиции Санкт-Петербургского музея Арктики и Антарктики. Там же – картина художника М. Успенского «Бой л/п „Сибиряков” с немецким крейсером „Адмирал Шеер”», фотопортреты А. А. Качаравы, М. Ф. Сараева, А. Т. Поплавского, машиниста И. М. Копытова, командира артиллеристов С. Ф. Никифоренко и других сибиряковцев.

28 апреля 1965 года командующий Северным фотом издал приказ № 103, по которому кораблям, проходящим в пятимильной зоне от места гибели «Сибирякова», надлежит приспустить флаг и произвести звуковой сигнал – тем самым почтить память парохода-героя, его экипаж и пассажиров.

Фото П. И. Вавилова, М. Ф. Сараева, И. Г. Тарбаева, А. Т. Павловского из книги «Сказание о „Сибирякове“»