Всамделишные истории
14 мая, в день кончины Фёдора Абрамова, в Архангельском литературном музее вспоминали умершего 36 лет назад писателя
Людмила ЕгороваХозяйка музея Людмила Егорова по давно заведённой традиции угощала посетителей испечённым ею поминальным пирогом с инициалами «Ф. А.». Но не только им. На этот раз Людмила Владимировна представила гостям и свою новую книгу «Всамделишные истории», которую посвятила предстоящей 100‑летней годовщине со дня рождения Фёдора Абрамова. Предлагаем из неё некоторые фрагменты.
У Рыжего доктора
Поведаю о случае, который связан с моей первой книгой. Произошёл он где‑то в конце сентября 1996‑го или 1997‑го года. Отдохнув на Пинежье от городской суеты, в ожидании ночного поезда я и мой муж, как обычно, коротали время в карпогорской квартире Сергея Петровича Вершинина, главного районного санитарного врача и страстного книгочея. Однажды Фёдор Абрамов назвал его «Рыжим доктором», с тех пор прозвище прилепилось. Впрочем, об этом я уже рассказывала в одной из своих книг.
И вот сидим мы за накрытым столом, ужинаем, беседуем и заодно поглядываем на экран работающего телевизора, где идут вечерние новости. Тут непременно надо сказать, что к тому времени уже работало альтернативное Российское телевидение (РТВ), первым генеральным директором которого был Сергей Подгорбунский.
«Рыжий доктор» Сергей Петрович Вершинин (1995)В нашем университете (ЛГУ) Серёжа учился курсом старше моего и, как и я, тоже серьёзно занимался фотографией. Со студенческими отрядами он бывал на Целине, только работу стройотрядов освещал не в районной газете (как я), а в республиканской, которая находилась в Алма-Ате. Помню, как неожиданно Сергей нагрянул в «мою» вотчину, увидел меня и очень обрадовался родному человечку. На радостях мы даже обнялись – за тысячи километров от родного факультета каждый ощутил братское чувство.
Позднее, когда Серёжа стал у руля Российского телевидения, в июне 1995 года вместе с Олегом Попцовым (тоже одним из создателей РТВ) он по какому‑то поводу приезжал в Архангельск. Разумеется, побывали они и в нашем Литературном музее. Тогда‑то и подарила я Сергею и Олегу Попцову свои «Пинежские зарисовки», за которые меня первой в стране наградили литературной премией имени Фёдора Абрамова. И теперь, сидя перед телеэкраном в карпогорской квартире Вершининых, мы видели ту самую книгу, увезённую из Архангельска Олегом Попцовым.
Олег Максимович давал интервью в своём кабинете. За его спиной в застеклённом шкафу, корешками к нам, располагались книги. Их было много, очень много, но лишь моя стояла «лицом», и с её суперобложки на миллионы жителей России взирала Анастасия Степановна Вороницына, запечатлённая мной в самом центре Верколы в 1989 году.
Интервью продолжалось довольно долго, и всё это время на уровне лица Олега Попцова, почти рядом с ним, была на экране «ветошная голубоглазая старушонка», героиня рассказа Фёдора Абрамова «Во крестьянстве выросла» и моя героиня тоже. Для нас с мужем сразу стало ясно, что кадр был намеренно выстроен, он нёс в себе смысл обобщающий.
Все забыли о еде и сидели ошарашенные. Каждый испытывал какие‑то свои чувства, а меня, помню, в первую очередь поразил тот факт, что телепередачу я смотрела не у себя дома, в Архангельске, а на Пинежье, где ещё совсем недавно добывала сюжеты для той самой книги, которую видела на телеэкране.
По телу пробежали мурашки, и невольно (в который раз!) подумалось о Провидении. Наверняка оно «пасёт» каждого из нас и время от времени подаёт «знаки», а уловить и распознать их предоставляет нам самим.
К тому времени подобные «знаки» мне уже не раз посылались. По настоянию супруга я стала фиксировать их, то есть заносить в специальную тетрадку и разгадывать. Со временем таких разгадок набралось изрядно, некоторые из них я даже опубликовала в одной из своих книг.
Комариное «крещение»
Хорошо помню лето 1970 года, когда после окончания третьего курса факультета журналистики ЛГУ я приехала в Архангельск на практику в газету «Северный комсомолец». Первое полученное мной задание: подготовить фоторепортаж о строительстве железной дороги, которую тогда тянули из областного центра в лесную пинежскую глушь. Так впервые занесло меня в этот дремотный былинный край…
С ударной комсомольской стройки, то бишь с прокладки железной дороги Архангельск – Карпогоры, я вернулась с фоторепортажем. Совсем не случайно он был подан под броским заголовком «Атака на медвежий угол» – в таёжную глухомань железная дорога углублялась под довольно‑таки придирчивым контролем косолапых аборигенов. Без боя сдавать свои позиции они не собирались: в противовес «атаке» наносили контрудары. Их тактика основывалась на молниеносных, всегда неожиданных «диверсиях» – набегах на продовольственные склады, где вдоволь можно было полакомиться конфетами и сгущённым молоком. А уж без медвежьей «визы» не прокладывался, пожалуй, ни один очередной километр дороги. Сама видела (и даже сфотографировала) на утрамбованной недавним дождём песчаной насыпи свежий автограф таёжного хозяина. Он перешёл насыпь всего в нескольких метрах от места, где накануне оборвалась колея. Оставляя на гладкой ленте полотна свои следы, медведь как бы давал понять: «Ладно, тяните дальше! Разрешаю!»
Снимок, запечатлевший ту снисходительную «визу», был помещён в газете в качестве вещественного доказательства.
Кроме «медвежьих» впечатлений первая моя командировка запомнилась ещё и встречей с полчищами комаров. Они не щадили меня даже ночью. Защищаясь, я с головой укутывалась в простыню, но угрожающее зу-у-у-у всё равно не давало уснуть.
Так я промучилась два дня и две ночи.
В редакцию «СК» вернулась страшно покусанной и совершенно разбитой от бессонницы, но всё‑таки счастливой от того, что побывала в невиданной красоте, где ещё сохранился «русский дух, где Русью пахнет».
Только много лет спустя, анализируя всё, что со мной тогда приключилось, предположила: а ведь та, моя первая в жизни командировка, не иначе, была не только своеобразным посвящением в настоящую журналистику, но ещё и «намёком», указующим на то, в каких «палестинах» меня ждёт настоящая «добыча».
Первая книга Людмилы ЕгоровойПрошли годы, и на моё первое «боевое крещение» наслоилось немало иных журналистских поездок и впечатлений, и тут (не случайно же!) под руку вдруг попались рассказы Фёдора Абрамова. Помню, что над одним из них – «Жила-была сёмужка» – буквально обливалась слезами.
В 1980‑м привезла дочерей на Кубань к своим родителям, чтобы за лето набрались горячего солнышка и вволю полакомились южными фруктами. Смотрю – на столе лежит свежий номер «Роман-газеты», а в нём – роман Фёдора Абрамова «Дом». (Между прочим, был издан тиражом 2 миллиона 540 тысяч экземпляров.) Его я ещё не читала, а возвращаться в Архангельск следовало на следующий день. Когда все в доме уснули, на сон грядущий решила пролистнуть страницу-другую, но дремота так и не заколдовала меня – захватил не только сюжет, но и узнаваемая северная говоря. Она показалась мне до того близкой и пленительной, будто родом я из тех же краёв, откуда занесло меня на Кубань.
Когда забрезжил рассвет, с комом в горле дочитывала последние страницы…
Вернулась в Архангельск, и вскоре новая встреча с абрамовским «Домом»! Каким‑то чудом мы с супругом оказались в областном драматическом театре им. М. В. Ломоносова на премьере спектакля «Дом», и, слушая «житие Евдокии-Великомученицы», я опять не смогла сдержать слёзы.
Успех у спектакля был потрясающий. Зрители знали, что Абрамов в зале, и стали вызывать его. Опираясь на палочку, Фёдор Александрович поднялся на сцену, улыбался, что‑то взволнованно говорил, а зрительный зал рукоплескал в ответ…
Вскоре писатель умер, и вместе со всей страной мы горевали…
Александра Андреевна Клопова, прототип главной
героини рассказа Фёдора Абрамова «Самая богатая
невеста». (1988)Когда стала приближаться пятая годовщина со дня смерти Абрамова, я вызвалась подготовить фоторепортаж из его родной деревни. В редакции «Правды Севера», где тогда работала, не возражали.
Второй раз на родину Фёдора Александровича отправилась в конце апреля 1988 года, то есть через 18 лет (!) после своей первой «комариной» командировки. К тому времени железная дорога в «медвежий угол» была уже давно проложена и хорошо обкатана.
От Карпогор до Верколы добиралась, стоя в битком набитом рейсовом автобусе. Выйдя на конечной остановке, стала обходить лужи и прижиматься к обочине, где ещё лежал снег. Навстречу шла приветливая крестьянка в стёганке. Пока с улыбкой она объясняла, в каком направлении идти к могиле Абрамова, я её сфотографировала. Как потом выяснилось, то была Александра Андреевна Клопова, прототип главной героини из рассказа Фёдора Абрамова «Самая богатая невеста». По её «наводке» я запечатлела тогда и зимнюю избёнку, в которой родила Феденьку его мама Степанида Павловна, и усадьбу писателя с его знаменитой пекашинской лиственницей, и односельчан, чьи судьбы, так или иначе, вошли в когорту «прототипов» и «собирательных образов» абрамовских произведений.
Слава Богу, на этот раз Провидение послало мне не комаров-мучителей (да они к тому времени ещё и не проснулись!), а тех, кого любил, кем восхищался знаменитый писатель.
Именно в 1988 году до меня (наконец‑то!) дошло, где меня давно дожидаются россыпи «былей-небылей», из которых пригоршнями черпал Фёдор Абрамов. С тех пор в канву моих рассказов стали вплетаться те же люди, что и у Фёдора Александровича, но уже под своими собственными именами и фамилиями. И остались они у меня жить в фотопортретах и во всамделишных историях.
