26.02.2020 16:08

К столетию писателя. «Мы вышли из Абрамова»

Фёдор Абрамов на сцене драмтеатра после постановки «Дом»

Современники о значении слова писателя, призывающего жить по совести

Александр ТвардовскийАлександр Твардовский – письмо Фёдору Абрамову (о романе «Две зимы и три лета»):

– Я давно не читал такой рукописи, чтобы, человек несентиментальный, мог над нею местами растрогаться до настоящих слёз и неотрывно думать о ней при чтении и по прочтении.

Словом, Вы написали книгу, какой ещё не было в нашей литературе, обращавшейся к материалу колхозной деревни военных и послевоенных лет. Впрочем, содержание её шире этих рамок, – эти годы лишь обнажили и довели до крайности все те, скажем так, несовершенства колхозного хозяйствования, которые были в нём и до войны и по сей день не полностью изжиты.

Книга полна горчайшего недоумения, огненной боли за людей деревни и глубокой любви к ним, без которой, вообще говоря, незачем браться за перо.

Дмитрий ЛихачёвДмитрий Лихачёв, филолог, искусствовед:

– Широкие проблемы современного человечества он умел показать через судьбу северного крестьянства. И не случайно произведения его переведены на все главные языки мира.

Шамиль ГалимовШамиль Галимовлитературовед:

– Фёдор Абрамов был человеком большой культуры, высокой образованности. В нём сочетались одновременно склонности писателя и учёного, и педагога и критика, и публициста и политика.

Глеб ГорышинГлеб Горышин, писатель:

– Фёдор Абрамов своим примером природного пахаря на ниве нашей словесности, истовым служением жизненной правде, кровной ответственностью за судьбы Отечества пробудил к жизни целую плеяду писателей первой величины, одного с ним полёта, непохожих – каждый сам по себе – и словно соединённых клятвой.

Игорь ДедковИгорь Дедков, литературный критик:

– Абрамов искал пути к тому, чтобы слово вмещало жизнь, не упрощая, не лукавя, не прожектёрствуя. Его влекла литература, свидетельствующая о действительном историческом человеке, об исторической реальной действительности… Читая Фёдора Абрамова, можно неплохо понять, что такое для писателя верность жизни. Или ещё – давление жизни. Или просто – Жизнь.

Николай ЖернаковНиколай Жернаков, писатель:

– Фёдор Абрамов ни с трибуны, ни в публикациях в любви к народу не клялся. Она жила в нём и живёт во всех его книгах естественно и не крикливо, но неколебимо. Никакие конъюнктурные ветры не смогли остудить эту любовь, заставить писателя поступиться своими убеждениями.

Людмила Крутикова-Абрамова:Людмила Крутикова-Абрамова:

– Доброту, самопожертвование, самоотречение он считал высшими качествами человека. О том свидетельствуют его книги, его любимые герои – Лиза Пряслина, Милентьевна и, конечно, Махонька. Ещё летом 1978 года во время болезни он сказал мне: «Надо смирять себя… Единственное, что есть на свете, – это жить честно и помогать ближним. Выше этого ничего нет. К этому придут все мои герои». К этому хотел привести Абрамов героев «Чистой книги». В том его главный завет.

Арсений ЛарионовАрсений Ларионов, писатель:

– Все мы, пишущие о современной деревне, вышли из Абрамова, из его «Братьев и сестёр», из его «Вокруг да около».

Виталий МасловВиталий Маслов, писатель:

– Через Абрамова люди снова стали поворачиваться к настоящей литературе. Нужен был абрамовский напор, абрамовская последовательность и открытость и, я бы сказал, абрамовская фундаментальность. Перелом, наверное, наступил с появлением романа «Две зимы и три лета». Мне довелось видеть, как заходились над ним горькими и счастливыми слезами уже немолодые женщины – те, которые в войну безропотно выносили всё. «Теперь и помирать можно, – услышал я от дорогого мне человека. – Ведь всю жизнь нашу увидел и показал. Не зря прожили…» После этого романа каждое слово Абрамова стало ловиться с лёту.

Борис ПанкинБорис Панкин, публицист, литературный критик:

– «Дом» – праздник для меня. Михаил, Лиза – это и горе наше, и радость наша. Вещь безысходная. Тупик. Реквием бетховенской силы. Михаил – лишний человек из крестьян. Это впервые. И это страшно. Куда мы зашли? Имеет ли право на существование нынешний порядок вещей? Лиза – светлая, перед которой хочется встать на колени. Война как время идеальных человеческих отношений, как время, о котором тоскуют люди. Какой ужас! До чего мы дожили!

Валентин РаспутинВалентин Распутин, писатель:

– Один из очень и очень немногих (тут рядом с Абрамовым можно поставить лишь Владимира Тендрякова), он не просто задавался трудными вопросами, но всегда доискивался до ответов. Доказательство тому роман «Дом», многие статьи и выступления. Это был художник, и художник проникающего, мускулистого ума, что чувствовалось даже в разговорах. Вместе с ним говорить было трудно, он вёл мысль, как борозду, распахивая её из глубины, выворачивая из‑под слоя поверхностного и случайного, и, как всему, что достаётся в трудах, знал ей цену, умел добиться, чтобы его слушали.

Юрий ЧерниченкоЮрий Черниченко, писатель:

– Любому, кто скажет, что летописцы современности проморгали, как и когда старорусский клин попал в беду, мы ответим примером Фёдора Абрамова. Сжатый до тяжёлой материи, горьковатый на вкус очерк «Вокруг да около» стал для северянина трудным началом пути к признанию и славе, а для литературы – приступом к теме Нечерноземья.

Игорь ЗолотусскийИгорь Золотусский, писатель, критик:

– Никто, пожалуй, со времён Некрасова не писал так о русской крестьянке, как Абрамов. Никто так не понимал женского сердца, надорванного на работе, на долготерпении. Никто так не желал, чтобы страдания этого сердца были вознаграждены.

Александр МихайловАлександр Михайловлитературный критик:

– Фёдор Абрамов был азартен. Азартен в главном своём деле – в творчестве, азартен в споре, в поисках истины, в познании жизни.

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.
Подготовил Сергей ДОМОРОЩЕНОВ