Иоанн Кронштадтский – наследники по прямой

Сура, родина святого праведного Иоанна Кронштадтского, готовится отметить 25-летие его прославления в лике святых. Событие это случится в середине июня.

Иоанн Кронштадтский – святой, но в Суре он еще и земляк. При том – очень много сделавший для своей малой родины. На деньги, которые он привозил и присылал в Суру, были построены храм, две школы, больница, кузница, магазин. Есть и улица, на которой все дома возведены на его деньги.

Сейчас она носит его имя.

Домам более ста лет, но они прочные, сделанные на городской манер. Батюшка давал на постройку 25 рублей, но при условии – ни один дом не должен быть похож на другой.

В одном из таких домов живет его самая ближайшая на земле плоть и кровь, его внучатая племянница – Любовь Алексеевна Малкина, которой пошел 95-й год.

Иногда ее называют просто – внучка Иоанна Кронштадтского.

Дом по улице Иоанна Кронштадтского, 21 не только построен на средства батюшки Иоанна – он сам принимал участие в строительстве, а также останавливался в нем. Любовь Алексеевна живет там сейчас вместе со своей дочерью, Ниной Яковлевной, которая всю жизнь проработала учительницей в Сурской школе.

В красном углу, среди икон, фотография Иоанна Кронштадтского. Ее сам отец Иоанн подарил своему племяннику Алексею, отцу Любови Алексеевны. Подарил просто как фотографию родственнику, а теперь она стала иконой и особенно дорогой.

Иван Сергиев уехал в Петербург еще совсем молодым, а впервые на свою малую родину вернулся в 1888 году, приплыв на теплоходе. С того времени он каждый год по большой воде на пароходе «Николай Чудотворец» отправлялся в Суру, останавливаясь по пути в разных городах, где его встречало огромное число верующих.

Но, конечно, главный пункт назначения – родное село. Об этих поездках написано немало, в Суре о них помнят по рассказам родных, которые были их свидетелями. Эти рассказы передаются из уст в уста и становятся преданиями.

Или, как говорит Любовь Алексеевна, бывальщинами.

Но у ее бывальщин самый короткий путь – о событиях той поры ей рассказывали отец и мать.

Отец – Алексей, младший сын сестры Иоанна Кронштадтского – Дарьи. Тот самый Алексей, которого батюшка приглядел и забрал в Петербург, чтобы сделать священником. Но очень мал был Леша, тосковал по дому, и на следующий год отец Иоанн племянника отвез обратно.

Интересна история мамы Любови Алексеевны – Павлы Григорьевны. Любовь Алексеевна рассказывает ее так: «Осталась мама от родителей молода, и ее ростил брат Василий и отдал ее в няньки. «Иди, – говорит, – в няньки, чем я тебя кормить буду? На тебя земли не наделяют». А тут приехал батюшка Иоанн в Внучатая племянница Любовь Алексеевна Малкина с дочерьюПинегу.

Как вода в Пинеге поднимется, он на своем теплоходе «Николай Чудотворец» и едет на родину. И вот приехал и стал батюшка ночевать у Маккавеева. Потом поехал в Рощу, в Роще была построена церковь.

Там жили монашки. Он поехал туда по деревням и привернул на Прилуки, мама там жила. Приехал, его благословения просят, а он денежки кидает, мама-то подняла тоже двадцать копеек и купила себе на сарафан. Сарафан-то ситцевый, метр-то пять копеек стоил. Народ-то жил бедно, жили только на своем, что насадят, да насобирают в лесу, тем и живут. И деньги кто поднимет, были то на соль, то на спички, то на мыло.

И вот он приехал второй раз на пароходе. Опять стал у того батюшки ночевать, вышел на балкон и говорит: «Построим церковь, а в ней службы долго не будет».

А народ думает – почему службы не будет? А он и говорит: «Церкви будут закрывать, священников убивать». Так и случилось через двадцать лет. А потом он приехал на третий раз, стал у того батюшки ночевать. И батюшка-то ему говорит: «У нас нету житья от крыс! А зверь на пастбище скот задирает». Батюшка Иоанн весь день и всю ночь молился...» 

Тут стоит сделать небольшое отступление. Во-первых, сказать, кто такой «батюшка Маккавеев».

Георгий Маккавеев – известный и уважаемый человек. Будучи дьяконом, по благословению отца Иоанна с 1900 года был распорядителем по строительству церковных и других зданий, о чем посылал отчет батюшке в Кронштадт. В частности, по его инициативе и под его наблюдением построены кирпичный и лесопильный заводы, а дома он строил по собственным чертежам.

Когда Иоанн Кронштадтский посещал родные места, останавливался в доме Маккавеевых. Он жил на втором этаже в комнате с видом на монастырь. В 1902 году отца Георгия рукоположили в иереи. Его очень уважали сестры монастыря. Отец Георгий был не только священником, но и просветителем. В 1920 году он был арестован и принял мученическую смерть.

Так вот, мама Любови Алексеевны в няньках была именно в доме Маккавеевых, поэтому и общалась с батюшкой Иоанном Кронштадтским. Любовь Алексеевна рассказывает известную историю о том, как Иоанн Кронштадтский отмолил Суру и ее окрестности от крыс и хищников. Но здесь есть важная деталь: совсем юная Павла тоже жила на втором этаже этого же дома Маккавеевых и видела, как день и ночь молился Иоанн Кронштадтский. Это вот такое очень близкое, поэтому очень дорогое свидетельство.

Любовь Алексеевна так продолжает свой рассказ: «И вот он молился, молился, с того времени у нас крыс нету. Всех отмолил. Он был доходчивый до Богато. Начиная от Верколы, до конца района, до Кучкаса, крыс нет. И объехал все поскотины, на тележке его повезли. С того времени, хоть и волки ходят, и медведи ходят, а скота не задевают. Вот какие те молитвы были доходчивы».

Необычная история и женитьбы родителей Любови Алексеевны. Случилось это уже после кончины отца Иоанна. У Алексея была первая жена и четверо детей.

Он ушел на войну, это была Первая мировая. Но получил известие о смерти жены, и его отпустили домой.

А дальше, со слов Любови Алексеевны, события разворачивались так: «Он приехал, стал к батюшке ходить в церковь, просить благословения и совету, как ему ростить детей. Батюшка ему и посоветовал – бери Павлу Григорьевну, она детей вырастит». Она была работница у батюшки-то, все умела, всему была научена.

Отец говорит: «Я ее имя не знаю». «Знаешь или не знаешь, а поезжай за ей».

Сел он на лошадь, поехал на Прилук к дяде Васе, который маму ростил. Тот говорит: «Павла, иди, давай жениху руку, молись Богу, пойдешь замуж». А она: «Нет, я не пойду!» «Как не пойдешь? Если ты не пойдешь замуж, ты мне не сестра, я тебе не брат. И сейчас же уходи из моего дому». Ну, она и дала жениху руку, помолилась Богу. И она вырастила четверых детей, да своих нарожала пятеро».

Но прежде было много испытаний: «И началась революция. Мама-то глядит в окно – пришли белые, англичане. Они пришли: «Запрягай, хозяин, лошадь, нам догонять красных».

Мама так: «Он никуда не поедет». А они: «Как не поедет? Мы прикажем, так поедет». «У него четверо детей, ему детей ростить надо, а меня убьют, у меня никого нету. Я сама поеду».

И поехала сама. Доехали до Сульцы. А в Сульце была-то у мамы сестра замужем.

«Анна, напой нас чаем, на улице мы не пили чаю».

Она согрела самовар, напоила их чаем и они поехали дальше». Приехали они в Нюхчу, там стали ночевать.

Их розвели по домам. А с Сульцы поехал брат зятя Николай, взрослый, но не женат. И вот он ночью их будит: «Вставайте, пойдем лошадей поить!» Здесь ничего не оставляйте, а у них ничего и не было – с хлебами только. Они запрягли лошадей и поехали обратно. А на дороге-то стоит часовой.

Часовой: «Куда поехали? Вертайтесь обратно!» А Николай достает из кармана курительную бумажку: «У нас разрешение есть». А часовой-то стоит неграмотный, бумажку ту не берет: «Ну, если вас отпустили, поезжайте быстрее, чтобы другие не волновались».

Они лошадей по хвосту, да быстро в Сульцу приехали.

А с Сульцы в Суру за тридцать километров.

А в то время уехали беляки-интервенты. Топит она печки на другой день, смотрит в окно, а идут со флагами: «Смело, товарищи, в ногу!» Опять власть переменилась: «Смело, товарищи, в ногу!//Духом окрепнув в борьбе,//В царство свободы дорогу//Грудью проложим себе...» Вот так тогда пели.

И стали жить при советской власти».

Еще история, как Любовь Алексеевну принимали в комсомол: «Прибежали девушки ко мне и говорят: «Люба, пойдем в комсомол, там хорошо, будем на воскресники ходить, со сцены выступать».

Ну, я у мамы и спрашиваю: «Мама, можно в комсомол?» «Иди, если хоч, я у тебя волю не отнимаю». Я написала заявление, подала, собрали собрание, стали меня в комсомол принимать. А на собрании от партийной организации прислали Гришу Панфилова, коммуниста, чтобы он присутствовал. Я зачитала заявление, рассказала свою автобиографию.

«Поднимайте руку, кто «за». А он сказал: «Как ее в комсомол принять – ведь она родня Кронштадтскому». А комсомольцы все подняли руку. И меня приняли в комсомол».

Пока мы разговаривали с Любовью Алексеевной, ее дочь, Нина Яковлевна, напекла блинов. Здесь к гостям привыкли и привыкли их принимать сердечно.

Любовь Алексеевна говорит, что ее мама запомнила отца Иоанна очень добрым. И это было его завещание – делать друг другу добро.

Он и сейчас самая главная поддержка семьи.

– В любой ситуации, которая бывает в жизни, когда что что-то не получается, первым делом всегда обращаемся к батюшке, – говорит Нина Яковлевна. – В Суре душой чувствуем, что он здесь, что всегда готов помочь, особенно землякам и близким.

А когда Любовь Алексеевна вместе с Ниной Яковлевной посетили Кронштадт, к ближайшей родственнице батюшки подходили прихожане храма, где он служил, за благословением.

И еще важный момент – сбылась мечта Иоанна Кронштадтского – священником стал внук Любови Алексеевны – Алексей.

– Своего сына я назвала Алексеем в честь деда Алексея. Знаем, как батюшка Иоанн хотел, чтобы тот стал священником. Но не получилось. А теперь вот Алексей служит в храме, который построил Кронштадтский.

У Алексея двое детей, род продолжается. Нам рассказывали, что молодого батюшку очень уважают в Кронштадте. И именно он служил молебен, когда в Суру привезли святые мощи с горы Афон – так было положено начало празднованию 25-летия канонизации великого русского праведника, которого родила архангельская глубинка.

И, видимо, самое важно, что у отца Иоанна есть прямые наследники – по духовной линии...

«И родня его не ропщет»

 Из книги Сергея Животовского «На Север с отцом Иоанном», 1903 год: 

«Вот это моя родная сестра, а это мой племянник, – сказал мне отец Иоанн, указывая на мою соседку и на соседа отца Георгия.

Сосед отца Георгия оказался родным сыном моей соседки.

В отдаленном углу комнаты сидело еще два племянника отца Иоанна – младшие дети его сестры, тоже одетые по-крестьянски и держащие себя в высшей степени скромно. Два старших племянника женаты и занимаются со своими семьями хлебопашеством.

Тут вот и сказалось наглядно бескорыстие отца Иоанна. Другой на его месте всех бы родственников своих озолотил, дав им возможность жить легко и богато. Но для отца Иоанна все люди одинаково близки, и он не отдает преимущества своим родственникам, которым он помогает, но не больше, чем и всем другим.

И родня его не ропщет, потому что с давних пор привыкла смотреть на него как на человека особенного, не от мира сего.

Здесь я узнал, что еще в детстве сын псаломщика Ильи Сергиева, маленький задумчивый Иванушка, пользовался среди своих односельчан особенным уважением. Пропадет ли лошадь у мужика – идут просить Иванушку помолиться, случится ли горе какое или заболеет кто-нибудь – опять идут к Иванушке.

Но вот дивный мальчик вырос, и слава его, как солнце, засияла над православной Русью. А в дикой суровой пустыне, среди дремучих лесов у сыпучих песков, где некогда, кроме десятка изб да полуразрушенной деревянной бедной церкви, ничего не было, забелели стены величественного каменного храма, засияли золотые кресты над растущей не по дням, а по часам молодой обителью.

Вся грамотная Россия знала до сих пор на Севере Холмогоры – родину великого русского ученого Ломоносова.

Теперь вся православная Россия будет знать и Суру – родину досточтимого своего пастыря. Всего четыре года тому назад отец Иоанн положил начало Сурской обители. И вот теперь в Суре уже 120 сестер, большая часть которых приехала сюда в суровую дикую местность из самых далеких концов России. Только самый незначительный процент монахинь составляют уроженки Архангельской губернии».