На своём родном языке, согласно исследованиям Ассоциации ненецкого народа «Ясавэй», разговаривает всё меньше ненцев, и язык уходит из семейного, бытового общения
Издание карело-финского эпоса «Калевала» на трёх языках – финском, русском и ненецком – хороший повод поговорить о ненецком языке, его возможностях, сегодняшней востребованности и его будущем.
Об этом необычном издании мы уже рассказывали. Подготовил его Борис Михайлович Егоров, директор Архангельского Литературного музея. Кстати, на днях он стал лауреатом главной областной общественной награды «Достояние Севера». Перевод эпоса сделал в своё время ненецкий поэт Василий Ледков. Он при жизни пытался издать свою рукопись, но ни одно издание за неё не взялось. Тогда он передал рукопись Борису Егорову, который в тот момент возглавлял Северо-Западное книжное издательство. Но, в целом, путь к изданию занял целых двадцать лет.
И сейчас при его подготовке трудностей было немало. Главная – надо было сделать набор на ненецком языке, но за это дело Борис Михайлович взялся сам. А ещё был нужен редактор и корректор, глубоко владеющие ненецким языком. Борис Егоров обратился к Розе Ивановне Канюковой, с которой он уже работал при издании сборника стихотворения Александра Пушкина «Я помню чудное мгновенье» на 210 языках мира.
Роза Ивановна Канюкова – методист преподавания ненецкого языка, она преподавала родной язык в школе, также заведовала лабораторией Российской академии наук по изучению ненецкого языка. Соавтор ненецкого букваря, с помощью которого современные дети учат язык своих предков.
– Роза Ивановна, начнём с издания «Калевалы», оно хоть и вышло на трёх языках, но издавалось ради ненецкого перевода. Как бы вы оценили это событие?
– Просто бесценный подарок для нашего народа!
– Вам работать в столь масштабном издании было сложно?
– Я и раньше знала о переводе «Калевалы» Василия Ледкова. Более того, у меня есть экземпляр, как я говорю, на курительной бумаге. По просьбе Ледкова я сделала ксерокопию, когда возникла надежда, что его перевод увидит свет. Это было ещё в советские времена, для ксерокопий тогда использовалась папиросная бумага. К сожалению, издания не получилось – не нашли средств. И, конечно, держать в руках нынешнее прекрасное издание «Калевалы» на ненецком языке – это большая радость. И для меня такой же радостью было участие в этом издании. Читать «Калевалу» мне было легко, там многое перекликается с нашим эпосом. Всё близкое, родное. А Ледков сказал мне, что переводить ему тоже было легко потому, что языки родственные. Ведь финно-угорская языковая группа и ненецкая относятся к одной уральской языковой семье.
– Вы ведь и сами выступаете в роли переводчика. Как в ней себя ощущаете?
– Когда переводишь поэзию, поневоле становишься поэтом.
– Борис Михайлович рассказывал, как ему отказали в переводе на один из языков народов Севера стихотворения «Я помню чудное мгновенье». Аргументировали это тем, что, к примеру, строку «как мимолётное виденье» перевести невозможно – в том языке нет таких слов и понятий. Вы как справились с этой задачей – вам слов хватило?
– Конечно! Я нашла такой выход – она у меня спустилась по Млечному пути! Этот образ есть в наших песнях…
– Как здорово! Соединились прекрасная поэзия и прекрасный народный эпос. Думается, что и поэт был бы доволен.
– Когда делаешь такие переводы, понимаешь, что наш язык обогащается, видишь его новые возможности.
– Роза Ивановна, а зачем ненецким буквам «клюшечки» и другие «прилепленные» к ним знаки?
– Они очень важны и служат для того, чтобы подчеркнуть особенности звучания ненецкого языка. Если мы видим «н» с «клюшечкой», значит, оно носовое…
– Вы написали современный букварь ненецкого языка. Почему возникла такая потребность?
– В нём два автора – на первое место я поставила Анатолия Рожина. Анатолий Иванович Рожнов родился в Шенкурском уезде. Его отец работал в кооперативе, возил в тундру продукты и другие товары. С ненцами общаться не мог из‑за незнания языка, поэтому взял сына Толю, и тот быстро научился разговаривать по‑ненецки, переводил отцу. Потом он учился на продавца в училище в Нарьян-Маре. А ненецкий язык преподавали русские – учёные из Ленинграда. Его приметил Григорий Вербов, известный специалист по ненецкому языку, и предложил с торгового отделения перевестись на педагогическое. На четвёртом курсе Анатолий сам стал преподавателем и всю жизнь преподавал ненецкий язык. Потом получил заказ на новый букварь, когда ненецкий алфавит перевели на кириллицу, а случилось это в 1937 году, до этого использовали латиницу. Новый алфавит создавали учёные-лингвисты, целый комитет алфавита работал в Ленинграде. Букварь Анатолия Рожина вышел в 1939 году. У него отличный букварь, он много раз переиздавался. Но язык ведь живёт, меняется, развивается. Наука движется вперёд. Я ввела символику звука, согласование усовершенствовала.
– Ваш букварь предназначен для школьников, или же по нему могут учиться и взрослые, которые хотят вернуть себе знание родного языка?
– Сегодня среди ненцев больше тех, кто признаёт родным русский язык. Но чем дальше на Север, тем самобытнее культура, тем чаще разговаривают на ненецком. Мы понимаем, что письменность нам дали русские, мы знаем и любим русский язык. Но также считаем очень важным сохранить ненецкий. Букварь, другие учебники играют в этом большую роль. Они для всех, кто хочет изучать ненецкий, независимо от возраста.
– Роза Ивановна, ненецкий народ относится к малочисленным, но при этом расселён на огромной территории от Кольского полуострова до Енисея. Там, за Уралом, такие же ненцы, как и наши, европейские, или отличия столь значительные, что можно говорить о другом народе с другим языком?
– Когда я училась в Ленинграде в педагогическом институте имени Герцена, меня это тоже заинтересовало. Насколько мы оторваны друг от друга, насколько отличаются наши языки и культура? И я написала ректору заявление, чтобы меня отправили на Ямал на практику. Он удовлетворил мою просьбу, и я туда поехала.
– И насколько же сильны отличия?
– Что я могу сказать? Они такие же ненцы, как я. Язык немного другой. Но у нас, ненцев, вообще, пять говоров по географическим точкам и два основных диалекта – лесной и тундровый.
– Вы уроки проводили на ненецком?
– Только на ненецком. Меня хорошо понимали и дети, и взрослые. Но иногда и для себя я делала открытия. Провожу урок, проходим букву «х». Прошу привести пример, где эта буква стоит в начале слова. Дети говорят: «хобылко». Это – куропатка. А потом надо было назвать слово, где эта буква в конце. Я ожидала, что скажут: «Петух». А они не знают. Подсказываю. Они говорят, что у них «петух» – это «мехобылко». На нашем говоре так же, как и на русском, звучит одинаково – «петух». Были и курьёзные случаи. Например, спрашиваю – кто даёт молоко? Дети хором кричат: «Русские!» Как это? Оказалось, что они имели в виду сгущёнку в банке, а корову‑то они и не видели… У них больше сохранились язык и бытовая культура. Поэтому на Ямал едут изучать язык и быт. А в 2016 году вышел ненецкий букварь по заявке Ямала, и они тоже использовали букварь Рожина.
– Так что язык, несмотря ни на что, живёт – и на европейской, и на азиатской части страны?
– Да, но нам бы хотелось, чтобы на нём разговаривали, чтобы он был неотъемлемой частью жизни нашего народа. А издание шедевра мировой литературы на ненецком языке также воспринимаем как его очень важную поддержку…
