Пандемия: проверка собаками на человечность

Из-за карантина по коронавирусу в приюте «Добрый дом» собаки остались без присмотра, считают зоозащитники, а областная прокуратура проводит проверку

В социальных сетях появились жуткие снимки, сделанные, по словам разместившей их девушки, в вольерах приюта «Добрый дом», который отлавливает безнадзорных собак во многих городах и районах Архангельской области по договорам со станциями по борьбе с болезнями животных. На снимках – собаки на грязном полу, в полумраке, одна из них лежит, и у морды очень похоже, что лужа крови.

С ошейниками и «прямо из двора»

Фотографии разместила архангельская зоозащитница Анна Каракчеева: по её словам, они были сделаны в начале апреля, когда в приют ещё пускали волонтёров. После их публикации 12 апреля в группе приюта «ВКонтакте» появилось объявление, что «приют закрыт на карантин… по указу губернатора и президента», и пускать посторонних перестали.

Ко всему прочему, почти сразу пошёл слух, что из работников на месте остался один сторож: волонтёры, регулярно приезжавшие к закрытым воротам, сообщали, что наблюдают на территории только его. А собак в приюте, по их оценкам, оставалось около 130. Многие засомневались, что за ними надлежащим образом ухаживают и, вообще, кормят, и подняли тревогу на новом уровне. 20 апреля представители общественных объединений написали жалобу генеральному прокурору России.

Одна из них – председатель регионального отделения «Альянса защиты животных» Татьяна Халина – рассказала, что ещё до появления снимков обратилась в областную прокуратуру с информацией о том, что новый приют «Добрый дом», начавший работать с марта, нарушает правила отлова: уже с начала апреля к ней стали обращаться жители самых разных муниципальных образований области, у которых прямо посреди дня пропали домашние питомцы, некоторые с ошейниками и «прямо из двора», а нашли их в числе отловленных в «Добром доме».

Владельцев возмущают не только обстоятельства отлова, но и система возврата животных. Они узнают своих собак на фотографиях, выложенных на сайте приюта и в его группе в социальной сети, но, когда хотят их забрать, оказывается, что для этого нужно оплатить расходы «принимающей стороны»: со слов владельцев, это 500 рублей за отлов, 9 рублей за каждый километр транспортировки животного до приюта и 90 рублей за каждый день содержания там.

Люди жалуются, что сумма набегает существенная: забрать собаку получается в лучшем случае через десять дней со дня её помещения в приют, до этого она проходит карантин. Но, как правило, поиски ещё и не сразу выводят на «Добрый дом», потому что на местных ресурсах информация об отловленных не размещается. Неудобно и то, что животных увозят так далеко. Если собака пропала в Вельском или Коношском районе, людям просто не приходит в голову искать её в приюте под Архангельском. И приехать за своим животным получается не у всех и не сразу, а кто‑то безответственный и не хочет ехать – зоозащитники утверждают, что такие случаи тоже есть.

– При таком положении дел нагрузка на бюджет увеличивается, а проблема безнадзорных животных не решается, – считает Татьяна Халина. – Хотя система, какой она должна быть, прописана в 498‑м федеральном законе: собаку должны поймать строго по заявке, стерилизовать, вакцинировать, чипировать и сразу вернуть на место. Держать её за государственный счёт в приюте не должны, и в этом нет смысла: тогда у нас никаких приютов не хватит. А в «Добром доме» держат собак, которых никто не забрал, до шести месяцев и по истечении этого времени предлагают забрать муниципалитетам: ну разве муниципалитету собака нужна?

На голом полу и в фекалиях

Ситуация привела к тому, что помочь с возвратом животных вызвались волонтёры. В день, когда были сделаны нашумевшие снимки, они пришли забрать из приюта собаку по кличке Астра по просьбе её хозяйки, рассказывает Анна Каракчеева, и застали животных «в ужасающих условиях».

По словам девушки, собаки сидели в ангаре без окон и отопления, в нечищенных вольерах, во многих из них не было ни будок, ни подстилок, ни мисок с водой. В одном из таких вольеров они обнаружили Астру: она лежала в медицинской попоне среди мочи и фекалий, возле неё скакал агрессивный кобель.

– Работники сказали, что три часа назад её стерилизовали, – вспоминает Анна.

На самом жутком снимке, том, где по виду кровь, – тоже хозяйская собака, и её история – трагическая.

– По словам её хозяйки, собаку забирали от самого дома, она увидела это, выбежала, просила не забирать. А ей сказали: «Вы, бабушка, не волнуйтесь. Мы её подлечим у ветеринара и вам вернём». И бабушка доверилась, – рассказывает Татьяна Халина. – В «Добром доме» потом подтвердили, что собака попала к ним, даже прислали фотографию, на которой женщина её узнала. Это было 5 апреля. С тех пор она стала постоянно звонить, чтобы узнать, когда собачку привезут обратно, но в конце концов они перестали брать трубку.

По словам Татьяны, 9 апреля зоозащитники нашли эту собаку в ангаре, лежащую с поджатыми лапками и «стеклянными» глазами, из горла у неё текла кровь. После того как они подняли шум, работники приюта увезли её на Приморскую районную станцию по борьбе с болезнями животных, но спасти собаку не удалось. Причём в озвученную причину смерти – вирусный энтерит – верят не все.

Татьяна Халина озвучивает свою версию: в приюте кормят сухими кормами, и не привыкшая к ним собака, особенно если воды давали недостаточно, могла повредить желудок.

Есть у зоозащитников также предположение, что во время отлова животных обездвиживают с помощью парализующего мышцы препарата. Анна Каракчеева рассказывает, что однажды из‑за забора видела, как на территорию приюта въехала машина, и оттуда стали выгружать собак, которые не двигались и не лаяли. Заметив, что девушка пытается снять происходящее на телефон, один из сотрудников, по словам Анны, подбежал и облил её из ведра фекалиями.

Многие из тех, кто потерял своих собак и не нашёл их в «Добром доме», считают, что их питомцы могли умереть во время отлова «добродомовцами» и транспортировки. Если бы те, кто отлавливает, использовали парализующий препарат, вероятность таких смертей в дороге была бы немаленькая: специалисты утверждают, что если дозу не рассчитать, животное погибает…

Проверка только начата

После появления снимков, 9 апреля, Татьяна Халина от имени Альянса защиты животных снова обратилась в областную прокуратуру, на этот раз с жалобой на многочисленные несоответствия условий содержания животных и оказания ветеринарной помощи в приюте «Добрый дом» правилам, утверждённым на федеральном и областном уровнях. Вот только, по её словам, ещё до прокурорской проверки там успели кое‑что изменить. Например, поставили в каждый вольер вёдра с водой, сколотили «клеточку» для выгула собак. А в день проверки Архангельской межрайонной природоохранной прокуратурой выяснилось, что в ангаре с собаками есть окна.

Нам удалось попасть на территорию «Доброго дома», когда там как раз шла проверка. Окна в ангаре, действительно, были, сверх того, горел свет, и директор приюта Виталий Степанов поручился, что всё, что мы видим сегодня, и ещё отопление, «было всегда».

В вольерах на тучно посыпанных свежих опилках сидели собаки, по одной-две на каждый, не больше. Запах, правда, у некоторых стоял ещё тот. Виталий Александрович рассказал, что собак сейчас 94, а вольеров – 83. Плюс 12 отдельных мест «для карантина». В штате три работника плюс водитель. Люди работают по сменам, но хотя бы один есть на месте всегда.

Старший помощник прокурора Алексей Канаев рассказал, что до этого природоохранная прокуратура приют не проверяла, так как основанием для проверок являются публикации, обращения граждан и информация, поступившая от контрольно-надзорных органов, а ничего этого ранее не было.

– Сейчас смотрим соблюдение требований законодательства комплексно, но, в первую очередь, конечно, в каких условиях содержатся животные, – сообщил старший помощник прокурора. – Смотрим, отвечают или не отвечают условия сейчас. А относятся ли опубликованные снимки к данному приюту, ещё будем выяснять. Может быть, они сфабрикованы. Одним словом, в ходе проверки оценка этому тоже будет дана.

Мы поинтересовались, могут ли проверяющие понять, когда смонтированы нынешние сооружения, два-три дня назад или уже давно.

– Я не плотник, – ответил Алексей Канаев. – Но у нас в проверку привлечены специалисты Россельхознадзора и ветинспекция. Будем смотреть, поступали ли к ним ранее обращения по поводу этого приюта, были ли проверки с их стороны, будем смотреть по документации, когда возводились сооружения, чтобы разобраться в этом вопросе.

– Сегодня мы смотрели условия содержания животных: собаки находятся в хорошем состоянии, есть пища, вода, свежая подстилка, разделение по возрастам и породам. Каких‑то жёстких замечаний нет. Но проверка только начата: на её проведение у нас месяц, и способы мы будем выбирать исходя из необходимости. Сейчас мы зафиксировали увиденное. И в комиссии есть специалисты, которые помогут дать этому оценку, – добавил он.

«Собак по‑прежнему передаём»

Виталий СтепановДиректор Виталий Степанов попросил не называть введённый им режим карантином, хотя именно так он назван в объявлениях приюта в сети.

– Это лишь ограничение на вход посторонних лиц, и оно связано с эпидемиологической ситуацией в стране. А разговора с некоторыми зоозащитниками у нас нет из‑за того, что они выкладывают какие‑то пропагандистские материалы в сети Интернет. Именно с некоторыми – потому что есть и волонтёры, с которыми работа складывается, – сообщил Виталий Александрович.

Про претензии по отлову собак директор сказал: враньё. И про якобы виденных Анной Каракчеевой обездвиженных животных – что такого не было. По его словам, они ловят только по заявкам станций по борьбе с болезнями животных, и, когда заявка поступает, вместе с ловцами всегда едет сотрудник СББЖ – он и говорит, куда ехать ловить. «География» отлова – Приморский район, Вельский, Шенкурский, Виноградовский, Коношский, Каргополь, Няндома.

– Ловим сачком и петлёй. Без использования успокоительного. Как определяется, какая собака подлежит отлову? Это собаки в стаях и собаки, которые находятся на общественных дорогах, везде, – продолжает Виталий Степанов. – С территории частных дворов мы не забираем ни в коем случае. С вельскими зоозащитниками договорились, что если у собаки есть бейджик с адресом, то, даже если мы такую отловим в общественном месте, мы её отпустим. Они сказали, что будут чиповать, будут весить бирки на собак, и мы друг друга услышали.

Зоозащитники говорят, что находили в вольерах мёртвых собак. Директор сказал, что погибшие животные есть, но то, что их находили в вольерах, – быть такого не может. Труп животного приют передаёт в СББЖ, там устанавливают причину смерти.

Про собаку, которую волонтёры успели запечатлеть на снимке, перед тем как она умерла, Виталий Степанов сказал:

– У собаки не было сделано ни одной прививки, поэтому я не берусь судить, что она была здорова. Она жила в приюте восемь дней, к ветеринару попала в тот же день, когда ей стало плохо.

Как в условиях ограничения на вход происходит передача собак тем, кто готов их взять?

– До этого мы пускали: люди заходили, смотрели. А сейчас стараемся передавать собаку на улице, – говорит Виталий Александрович. – Нам говорят: «525‑ая собака моя» – мы и выводим 525‑ую. Никакой платы нет. Если узнали свою собаку на фотографии из приюта, нужно обратиться в районную станцию по борьбе с болезнями животных, написать заявление и оплатить расходы, но не нам, а СББЖ.

По словам директора, владельцы забирают собак нечасто: за всё время работы приюта с 1 марта приехали за восемью. Гораздо чаще животных забирают волонтёры. В случае, если человек решил взять собаку из приюта, не будучи её хозяином, оплату расходов не требуют, но приюту всё равно требуется время для оформления документов, и вот тут, бывает, происходит конфликт: волонтёры не хотят ждать.

– Вчера позвонили в восемь утра: «Хотим забрать сразу 11 собак». И мы весь день – до шести вечера – занимались подготовкой документации. Идём людям навстречу, но нет, опять. Я думаю, впоследствии в сети снова появится: «Мы вырвали собак, и это стоило нам много крови», – пожаловался Виталий Степанов.

Я не хочу говорить, как складывается сумма оплаты за нашу работу. Но выгоды держать собак мне вообще никакой нет, – сказал Виталий Александрович, подводя итог. – Некоторых собак мы содержим за свой счёт. Некоторые муниципальные образования и не заключают с нами договор на содержание животных, и не забирают их к себе по истечении шести месяцев проживания в приюте. Причём это те собаки, которых даже не мы отлавливали, которых нам передала СББЖ.