Осенью 1919 года был ликвидирован концлагерь на острове Мудьюгском в Двинской губе Белого моря, просуществовавший около года
О Мудьюге, где содержались в Гражданскую войну и период интервенции сочувствующие красным северяне, в своё время много говорили, туда отправлялись теплоходы со школьниками и туристами, поскольку там находился музей с возведённым в 1958 году обелиском и оставшимся комплексом бараков и вышек.
Считалось, что музей на Мудьюге находится под эгидой Архангельского краеведческого музея. Но ныне, кроме рыбаков, на остров высаживаются либо «сталкеры», либо волонтёры, героически убирающие мусор на песчаных отмелях, который выносит Северная Двина.
Что всё‑таки сейчас происходит с музеем на Мудьюге, какова роль этого лагеря в истории Гражданской войны на Севере и что были за люди, которые в него попадали? С этими вопросами мы обратились к Игорю Гостеву, заведующему отделом военной истории Архангельского краеведческого музея.
Призывной пункт или «остров смерти»?
– Я бы не сказал, что лагерь на Мудьюгском острове был исключительно тем карательным учреждением, которое ему приписывали в советское время, – начал Игорь Михайлович.
– А зачем же тогда его создало командование иностранных войск?
– Первоначально по функциональному назначению он был равен призывному пункту. Туда собирались русские мужчины призывного возраста для формирования славяно-британского легиона. Те, кто прошли медкомиссию и не отказывались служить, переводились в Архангельск для обучения военному делу и потом отправлялись на фронт Гражданской войны.
– А кто отказывался?
– Удерживались в этом лагере.
– Ну вот!
– Но давайте взглянем на этот лагерь объективно. На Мудьюге была проложена узкоколейная железная дорога и имелась железнодорожная станция – это ещё с начала Первой мировой войны, что было первой попыткой строительства в Архангельске глубоководного порта. Так называемые бараки и станция – это одно- и двухэтажные здания из прочного лиственничного бруса. В зданиях было печное отопление, но не было воды. Вообще, на Мудьюге нет источников питьевой воды, её привозили с «большой земли». Зимой можно было растапливать снег. Говорить о каких‑то невыносимых условиях содержания не приходится – обычные солдатские казармы тех лет.
Пенсия для мудьюгских каторжан
– Но нам говорили о Мудьюгской каторжной тюрьме…
– Тюрьма как таковая официально просуществовала с мая по сентябрь 1919 года. Она была рассчитана на содержание людей, осуждённых по уголовным статьям – убийц, насильников, разбойников и прочих. А «политических» отправили на Кольский полуостров в лагерь Йоканьга.
– Но даже уголовников негуманно было содержать в ледяных ямах…
– В так называемых «ледниках» человек бы не выдержал. То, что показывали туристам и школьникам в советское время – это не ледник, а пороховые погреба, построенные для артиллерийских батарей времён Первой мировой войны. Да, это земляные ямы с бревенчатым срубом без света и отопления, но это далеко не ледник.
– Там ещё показывали места массовых расстрелов.
– Расстреливали только тех, кого поймали при попытках побега. В двух братских могилах на острове Мудьюг – порядка 20 человек расстрелянных. Судьба остальных заключённых после ликвидации лагеря красными сложилась очень неплохо – им всем была назначена пенсия от государства, несмотря на то, что некоторые были откровенно уголовными элементами.
– Об этом где‑то было написано?
– Никто и никогда толком не исследовал эту тему – приговоры мудьюгских каторжан. Нужно поднимать документы – дела, которые рассыпаны по многим архивам, в том числе в архиве госбезопасности и, как я думаю, по домашним архивам тоже. Но сохранились некоторые газетные публикации 1920‑х годов, где написано, что такой‑то был заключён в тюрьму на острове Мудьюг на столько‑то месяцев за пьяный дебош.
– Так где она, правда?
– Правду о Мудьюге мы ещё долго не узнаем, пока не поднимем приговоры всех осуждённых. У нас, в краеведческом музее, есть некоторые документы, которыми с нами поделились архангелогородцы. Из одного мы узнали, что бывший царский чиновник принял новую власть, продолжил служить по финансовому ведомству и, в результате, провёл на Мудьюге год. Он действительно был идеологическим противником, а не уголовником, но никаких методов давления к нему не применялось, и он дожил свой век с пенсией от государства как бывший политкаторжанин.
Памятник, который может исчезнуть
– Сейчас статус музея есть у того, что осталось на острове?
– Нет. И так получилось, что в годы советской власти этот статус официально закреплён не был. Наш краеведческий музей долгое время занимался экспозицией на Мудьюгском острове, пока в 2000‑х годах не случилась оптимизация в сфере культуры и потому были сокращены должности людей, отвечающие за охрану памятника. А экскурсии на остров прекратились ещё в начале 1990‑х, когда количество посетителей уменьшилось на порядки с тысяч до пары сотен человек в год.
– Вообще, у этого памятника есть хозяин?
– Мудьюгский лагерь считается памятником местного значения и должен приводиться в порядок администрацией Приморского района, на территории которого находится, но у которой, я подозреваю, денег на это нет.
– Как, по‑вашему, перспективы какие‑нибудь есть у этого памятника истории Гражданской войны?
– Сейчас – нет. Там нет никакой инфраструктуры для возрождения туризма и изучения «наглядной» истории. Нет причала, нет теплоходов, нет связи, нет электроэнергии, нет условий для проживания обслуживающего персонала. И прежде всего – там нужно восстановить тот самый гранитный обелиск высотой около 25 метров, который сейчас находится в критическом, аварийном состоянии и может рухнуть в любой момент. Кроме того, надо привести в порядок братские могилы. Какие бы люди там ни были похоронены – могилы должны выглядеть достойно, это долг потомков.
